Знаете, мне нравилась Советская власть. При всех своих недостатках, она все же была лучше всех остальных.
Но фигура Сталина никогда не была мне симпатична.
Советский Союз развалился не из-за цен на нефть и не из-за плана зловещего Даллеса. Когда внезапно рушится с виду крепкий дом, нужно поглядеть, что там с фундаментом. А в Советском фундаменте, созданным Сталиным, были серьезные трещины. Вот об этих трещинах — поочередно! — и пойдет разговор.
До середины 60-х годов СССР был страной с преобладающим сельским населением. И после влияние деревни было чрезвычайно велико. Много ли найдется людей, которых не возили на лето в деревню «к бабушке»?
Поэтому колхозный строй влиял не только на нашу экономику, но и на повседневную жизнь.
Создание коллективных хозяйств было вызвано жизнью. Во время НЭП-а был целый спектр их форм: товарищества по совместной обработке земли, артели, коммуны. Волны голода, регулярно прокатывавшиеся по России, свидетельствовали о недостатках существующего единоличного владения.
Столыпинские реформы не могли увенчаться успехом: фермерские хозяйства по типу американских малоэффективны в нашем климате.
Столыпин не учел то, что «Россия — не Америка». Каждого фермеру не дашь ветеринара и агронома. Единственным реальным вариантом было создание крупных земледельческих хозяйств. Организованных с использованием последних научных знаний и оснащенных техникой. В принципе, за несколько лет классическим путем, то есть налоговым «кнутом» и тракторным (в рассрочку, или, как принято говорить сейчас, в лизинг) «пряником» вполне можно было преобразовать единоличные хозяйства в коллективные.
Но тут появился еще один фактор — индустриализация.
Любая смена технологий обходится крайне дорого. За время войн городское население уменьшилось в числе (в деревне-то выжить легче, вот туда и уезжали). Требовались массы людей для нового строительства (а техники как раз и не было). Наконец, технологии нужно было покупать, а на это нужны колоссальные деньги. Где их взять? Ни один из существующих источников доходов столько дать не мог. Попробовали распродать запасники музеев, кое-что продали, подсчитали и поняли, что это ничего не даст, а престижу урон нанесет.
И тогда было принято судьбоносное решение, разом решающее все проблемы: коллективизация. Не медленный процесс, а революционное преобразование.
Крепостное право вводилось не меньше полусотни лет (с отмены «Юрьева дня» до Петровских преобразований), отменялось немногим меньше, а тут все было решено сделать за несколько месяцев.
С городов были набраны «двадцатипятитысячники», которые и должны были провести эту революцию.
Что городской житель знает о функционировании сельского хозяйства? Может, огородничал, может вынес что-то из детства. В любом случае, благодаря их непрофессионализму и слишком малому времени, отпущенного на все, сельское хозяйство было разбалансировано. «Двадцатипятитысячники» не имели четких планов создания колхозов (где-то даже лошади оставались по домам, а где-то в один амбар собирали всех деревенских кур). Незнание деревенской психологии приводило к саботажу, когда семенное зерно шло в пищу, скот безжалостно резался. Эта была естественная реакция на принудительное изъятие, и заявления, что «в общем амбаре зерно целее будет», а «скотина все равно будет за прежними хозяевами закреплена» не помогали. Я полагаю, что основной причиной голода 32-33 годов были не столько климатические условия, сколько общий провал сельского хозяйства, вызванный уменьшением производства из-за саботажа и неумения правильно вести хозяйство в новых условиях.
Уже через пару лет до самой войны проблем с продовольствием не было, не смотря на постоянные проблемы с климатом. Значит, научились работать по-новому.
Вообще-то, разумные люди поступили бы так: сначала технологии коллективизации отработались бы на двух-трех областях, изучили опыт, внесли в план изменения, отработали бы на половине областей, снова изучили результаты — и внедрили в остальных, самых хлебородных. В уме Сталину и ЦК отказать было нельзя. Почему же нельзя было поступить именно так?
Ответ прозвучит, пожалуй, слишком зловеще: нельзя, чтобы люди увидели, что получится в результате.
А в результате получилось то, что на заработанные трудодни выдавалось продуктов меньше, чем требовалось для выживания. Остальное уходило государству. Для того, чтобы жить, колхозник, приходя с работы, был вынужден идти на собственный огород и работать еще и там. Если общественное мнение всегда осуждало помещика, заставляющего работать на себя крестьянина больше четырех дней в неделю, то тут «мнениев» никаких и быть не могло: весь день в колхозе и точка! Мало этого, существовал еще и налог продовольствием.
Эксплуатация крестьянства, таким образом, резко усилилась не только по сравнению с НЭП-ом, но и, пожалуй, даже с крепостным правом. Но зато у государства образовались дополнительные средства на индустриализацию. А еще молодежь начала рваться из деревень в города — так появились строители и рабочие. А, нередко, те, кто завод строил, впоследствии на нем же и работали.
Не надо забывать и про массу раскулаченных: они образовали из себя дармовую рабочую силу, которую можно было использовать где угодно и как угодно.
Таким образом, одним махом были решены все проблемы. А на людские потери наши правители никогда внимания не обращали, что в XVIII-м веке, что в XXI-м.
Но это все история. Перепрыгнем через замену трудодней зарплатой, выдачу колхозникам паспортов (да-да, может, кто не в курсе, при Сталине колхозникам не давали паспорта, чтобы те не могли покинуть колхоз) — сразу в восьмидесятые и поглядим, что стало с колхозным строем.
Начнем с того, что кроме колхозов были еще и совхозы. В принципе, работа в них была абсолютна одинакова, но почему-то пенсия колхозникам назначалась мизерная, а работникам совхоза — как рабочим в городах. Кроме этого непонятного пенсионного явления, колхоз и совхоз друг от друга не отличались, и я буду называть их общим словом «колхоз».
Итак, труд колхозника всегда оплачивался скудно, а сельские магазины были, как правило, полупустыми, даже по сравнению с не слишком богатыми городами. Колхозной зарплаты на жизнь не хватало, а хрущевские мечты о том, что колхозник после работы должен придти домой и отдыхать, так и остались мечтами. Вместо этого, колхозник должен был идти на свой огород и в свой хлев, где и добирал недостающее.
Конечно, кто-то вспомнит об огромных суммах, накапливаемых некоторыми колхозниками на книжках: «две «Волги», «три «Волги» и т.д. ДА, были и такие. Но их деньги образовывались вовсе не за счет зарплаты, а за счет сданного мяса. А чтобы получить мясо, скотину надо чем-то кормить. Догадались, где был такой источник корма?
Естественно, работа в колхозе стала выглядеть неприятной барщиной, которую нужно как-то отбыть, чтобы поскорее придти домой и там работать по-настоящему. Поглядите старые «Крокодилы»: там хватит всего: тонущих в навозе коров, кое-как вспаханных полей, сломанной техники. Ущерб от подобного вряд ли можно измерить в рублях, разве что в процентах ВВП. К этому примешиваются кражи, прямые и косвенные. Я не говорю о комбикорме, унесенном с фермы. А вспахать участок под картошку на колхозной машине с колхозным бензином, привезти сено на колхозной машине с колхозным же бензином? Опять миллиарды рублей. А что делать, жить-то надо! Оформить официально было слишком муторно, вот и шли по-простому. И эта идеология всеобщего расхищения с легкостью перетекла в город. Время от времени проводились шумные кампании против «несунов». Заметьте, не «воров» и «несунов»! То ли считалось, что на зарплату прожить нельзя (а это вряд ли), то ли было стыдно признаваться в массовом мелком воровстве (это уже ближе к истине). Но если кто-то «скоммуниздил» что-то с работы, типа того же комбикорма или каких-то шестеренок, то это можно и понять, и простить. А как насчет начальства, которое залезало в карман государству по-крупному? Та же самая колхозная психология: «все вокруг колхозное, все вокруг мое». Именно оттуда «растут ноги» приватизации: кроме нефти и газа было что приватизировать, ой, было! Не смущайтесь тем, что на слуху имена исключительно абрамовичей и дерипасок, а съездите по районам, поспрашивайте людей, кому принадлежит все в районе. Тут же всплывут имена бывших председателей и их родни.
Таким образом, колхозный строй, созданный Сталиным, лежал в основании всего Советского Союза, и он же послужил одной из основных причин его гибели.
