Между прочим, в этом году в связи с очередным днём рождения «нашего всего» русское общество проявило недюжинный интерес и, можно сказать, большое уважение к поэзии Пушкина.
Такого массового энтузиазма не отмечалось, по-моему, даже в год празднования 200-летнего юбилея, ибо тогда торжества всё же отдавали некоторой казёнщиной (учитывая тогдашние обстоятельства, легко представить, что это была за казёнщина).
На сей раз ничего подобного не случилось (вестимо, не нацпроект!), зато пушкинские стихи ненавязчиво присутствовали всюду и везде.
Особенно показательно, что поэтические дни у нас традиционно проходят накануне другого, постепенно становящегося уже типа привычным как бы праздника под названием «День Независимости России», о котором, — похоже, предчувствуя все будущие исторические катаклизмы, — Пушкин написал короткое стихотворение без названия.
Точнее, название ему дают по первой строке, а звучит она так: «Уродился я, бедный недоносок…». Помню, впервые натолкнувшись на такой заголовок в содержании одного пушкинского сборника, я пережил лёгкий бытовой шок.
И ведь как в воду глядел великий русский поэт.
Не прошло и ста лет, как, начиная с февраля
Проблема состояла в том, что стране требовалась какая-то ускоренная «модернизация» под заграничные образцы, а сделать это продуманно, с подготовкой всё никак не получалось. Поэтому продукты последующего исторического творчества всё время оказывались сырыми да недопечёнными.
Первый недоносок — «демократическая республика» — довольно-таки быстро помер, так как местные условия оказались для него неблагоприятными. Тут ведь северная страна, а не Лазурный берег, не Флоренция и даже не Ливадия. Наш вечный холод стремительно убил «гучковско-милюковского ублюдка».
Зато следующий, ничуть не более здоровый недоносок оказался не так-то прост. Мозгов у него, конечно, было ещё меньше, а вот внутренней жизненной силы побольше. В конечном счёте, он занялся бодибилдингом и навёл на окружающих такой ужас, что его в мире до сих пор вспоминают с некоторым трусоватым почтением.
Беда только в том, что недоносок-2 мыслил сугубо материалистически (имбецильность, никуда от неё не денешься), кроме сильных мускулов, улыбки до ушей да дешёвого калорийного питания иных ценностей не признавал, посему соседи его банально провели на напёрсточной игре в «права человечка, культурку и демократийку». В этом он ничего не понимал в силу своей недоношенности, поражения не выдержал и с неожиданного горя скоропостижно помер.
История, однако, пошла дальше, всё тем же путём политических выкидышей.
Недоносок-3 образца
Мускулы у него были так себе, да он и не стремился их наращивать, считая это неполиткорректным архаизмом. Ходил плохо, падал через каждый шаг, сопли не вытирал, садился мимо стула, ничего в руках удержать не мог, читал только по слогам. Да и с мозгами, в общем-то, тоже было не особенно густо — этакая смесь забитого младшего научного сотрудника с мелким вокзальным жуликом (хотя почему-то считалось, что наш недоносок-3 — будущий интеллектуал).
Однако, судя по всему, некоторые возможности для развития у него всё же имелись.
В общем, надо признать, что воришка в жизни всегда оказывается несколько ближе к объективнойреальности, чем простой наивный костолом. Воришка ведь всей своей шкуркой осознаёт, что его, в случае неудачи операции, и побить могут. А могут и просто так отмутузить, ни за что, просто чтобы неповадно было.
Посему он, на всякий случай, готовится и отпор дать (например, кладёт в карман шило), и хитрить быстрее привыкает, и пытается следить за происходящим вокруг.
Да и по правде сказать — если уж недоносок-2, в жизнеспособность которого не особо верили даже его собственные родители (Ленин, к примеру, в случае провала своего безнадёжного дела собирался в Америку, утюгами торговать), продержался почти три четверти века и навёл на человечество доселе небывалый страх, то что же может устроить сопливый олигофрен в среде, которая ему в целом даже благоприятствует?
Теперь мы видим, что. Очень много (ну, естественно, в мерках недоноска). Например, частично преодолеть олигофрению, научиться приемлемо ходить, координировать движения, научиться читать немного быстрее. Короче говоря, преодолевая болезнь, помаленьку возвращаться в нормальный мир.
А уж если вдруг повезло в картишки и появилось бабло, то процесс убыстряется.
Именно это и делает, по крайней мере, внешне, недоносок-3.
10 февраля прошлого года Путин произнёс так называемую Мюнхенскую речь, объявив о начале некоей борьбы с «глобалистическим монополизмом» одной страны в области политики. Понятно, какой страны — Соединённых Штатов. Прошло чуть больше года, и вот преемник Медведев произносит Петербургскую речь (на 12-ом Всемирном экономическом форуме), где те же Штаты получают звучную пощёчину за неумеренные экономические амбиции и даже «экономический национализм» (!!!). Ну не чудеса ли?
Запад, который в очередной раз может повторить сентенцию про «зарычавшую вошь» (относятся они к нам именно так и никак иначе), пока, вроде, молчит — всё думает, что полезного можно извлечь из ситуации. Слегка шокирована их пресса. У автора этих строк даже появилось минутное наваждение: неужели наша «элита» додумалась взять на вооружение беспроигрышный лозунг борьбы за всеобщую справедливость в условиях глобализации?
Но это было именно наваждение и именно минутное.
В том, что всё идёт по плану, зрителя должна была убедить гигантская яхта Романа Абрамовича, вставшая на причал рядом с «Авророй». Вот эти-то эффективные люди будут бороться за всеобщую справедливость? Хе-хе…
Картина, кажется, яснее, чем когда бы то ни было. Есть государства и есть транснациональные корпорации. Интересы у них часто не совпадают. Более того, это по натуре антагонисты (хотя, бывает, друг друга и используют). Петербургская речь Медведева в этом контексте демонстрирует нам, что Россия приняла сторону корпораций.
Это вполне вписывается в логику её внутренней и (несколько в меньшей степени) внешней политики. Именно корпорациям выгодно завозить мигрантов — они дешевле и сговорчивее. А границы, таможни, всякая там прочая бюрократия, государства, нации — они корпорациям только мешают.
Значит, их надо помаленьку сносить. А пока они не снесены, их надо всячески низводить и курощать.
Ведь что предлагает Медведев в Петербургской речи? Весьма странные вещи. А именно — наднациональный экономический контроль, полную открытость и прозрачность информации о деятельности глобальных рыночных игроков, а также их социальную ответственность. Что это? Это, в сущности, обычная социалистическая программа, только с глобалистским уклоном и либеральной риторикой.
А противник, дядя Сэм, он же «товарищ волк», предлагает ещё более понятное решение — «глобалистский национал-социализм». Вот и вся разница.
Интересно здесь не это, а тот факт, что Россия таки взялась за реализацию «глобалистского социализма».
Можно сказать, что «россиянская элита» наконец поставила на крупный проект.
Это ж-ж-ж неспроста. Создаётся впечатление, что кто-то специально это придумал: паче чаяния, социал-глобализм тоже провалится, тогда «эти русские» опять будут во всём виноваты.
Конечно, можно сколько угодно кричать о мировой справедливости, а под этим соусом проводить в жизнь самый натуральный «национальный эгоизм», который, кстати, к классическим либеральным моделям (да и просто к здравому смыслу) куда ближе, чем все попытки «контролировать всем миром». Вот только не верится пока, что недоносок-3 научился решать трёхходовые шахматные задачи. Двухходовки вроде бы осилил, и это хорошо. На большее, смею утверждать, сил и средств у демократической России пока нету.
Увидим иное — будем приятно удивлены.
Тем не менее, для «медвежьей эры» Петербургская речь стала первой серьёзной вехой. Преемник на что-то там замахнулся, и вот теперь, как сказал бы Борхес, «первая буква имени произнесена».
Сколько всего будет букв, и что это за имя — покажет будущее. Как принято говорить во владениях «товарища волка», занимайте лучшие места и запасайтесь попкорном. На большее у нас пока тоже нету ни сил, ни средств.
