Среди современных городских мифов есть и такой — про устойчивые ценности.
Я слышал его в разных вариантах, самый популярный выглядит следующим образом. Некий бизнесмен из провинции переехал в столицу, быстро разбогател, накупил себе недвижимости, в частности, дорогую дачу в престижном посёлке (может, даже на Рублёвке). Там развернулся вовсю: разные там горки, садик, сауна, бассейн, чуть ли не зоопарк. И пригласил жить на эту самую дачу собственных родителей. Мол, будет кому следить за образцовым хозяйством.
И вот приезжает этот самый бизнесмен к себе на дачу в конце лета и видит, что вся буржуазная роскошь сметена к чертям, а участок в тридцать соток засажен картошкой. Родители решили не терять времени.
Тут рассказывающий, как правило, пытается подвести мораль: вот они какие упёртые, советские люди — помешались на картошке…
Как ни странно, я вспомнил этот миф, прочитав несколько материалов, от которых откровенно пахнуло событиями и настроениями чуть не двадцатилетней давности. Когда слова и выражения вроде «совок», «деревянный рубль», «русские коалы», «русское быдло», «патриотизм — последнее прибежище негодяев» и т.п. считались признаком продвинутости, прогрессивности, даже свободомыслия.
Это говорила наша патентованная интеллигенция, впадая в настоящий экстаз от собственных слов.
Теперь, когда у нас стряслась целая череда национальных триумфов, вполне естественным было бы ожидать реакцию любителей «чернушки» (о чём я писал в предыдущем выпуске). Однако выяснилось, что патентованная интеллигенция жива-здорова, ничему не научилась за эти годы, и может только сажать картошку, точь-в-точь как столь нелюбимые ею «совки». То есть желание пнуть «автохтона», «русскую свинью», «неэффективное быдло» никуда не делось — и даже возвращается в прежних формах.
Вот известный всем Виктор Шендерович на «Эхе Москвы» начинает, вроде бы, вполне справедливо критиковать «единороссов» и бюрократию. Но картошка берёт своё, и из автора «плавленых сырков» лезет исконно-посконное-антиавтохтонное:
«…вернемся в Москву, в комитет Госдумы по социальной политике. Во время недлинного обсуждения обреченной, в сущности, поправки насчет выплаты морального вреда репрессированным, один ушлый депутат вдруг вспомнил, что Россия — правопреемник СССР! А значит, в случае принятия закона возникнет ответственность и перед гражданами Грузии, и перед гражданами Украины и, страшно сказать, перед гражданами стран Балтии! Это что же тогда получится? Вместо того, чтобы вставать грудью на защиту престарелых латышских НКВД-шников и называть улицы именами тех, кто депортировал эстонцев, Россия — что? будет платить? Три ха-ха. Не на тех напали. То есть, на кого мы напали, в сороковом году — это уж наше дело, но нести за это ответственность — увольте! Чай, не немчура какая-нибудь, чтобы полвека извиняться перед всем миром. Мы будем — гордиться! Гордиться и валять юридического дурака. Хамовники, слава те господи, не в Нюрнберге!»
То есть — если выплачивать компенсации репрессированным, то уж в порядке списка VIP-народов. Сначала грузинам (ну кто же у нас больше всех от Сталина-то с Берией пострадал?), потом украинцам (этих кляты москали специально пытались уголодоморить, а ещё Крым навязали зачем-то), потом прибалтам (их поставили на третье место, видимо, из-за склонности к эсэсовским парадам, но всё равно «персона-то важная»).
Из Шендеровича плещут огненные фонтаны справедливого гнева. Надо же, сорвалась поправка, которую можно было бы подарить всем бывшим постсоветским народам — и выходит, что эти русские отказываются платить дань.
Какой ужас! Какой разврат!
Шендеровичу в тон подпевает Наталья Геворкян.
Тот же праведный гнев, плюс стремление говорить «мы» в смысле «эти сволочи» (кстати, типичный признак негодяя):
«Победа в Великой Отечественной — наша, при генералисимусе Сталине? А заградотряды и бессмысленное превращение солдат в пушечное мясо — уже не наше? Индустриализация — наша? А за счет бесплатного труда лагерников — уже не наша? Перевод промышленности в кратчайшие сроки на военные рельсы — наше, а пакт Молотова–Рибентропа — нет? А раньше? Колхозы — наши, а убийство сельского хозяйства методом раскулачивания и уничтожения середняков — не наше? А Кремль с рубиновыми звездами, откуда отдавались приказы с первого до последнего дня существования советской власти и с первого до сего дня постсоветской России, — чей? А мелодия гимна, под которую вставала вся страна, в едином порыве поддерживавшая репрессии, и под который потом вставала вся страна, в едином порыве поддерживавшая Путина, — чья?
Я не понимаю, кто высылал интеллигенцию? Не наши? Кто придумал чекистские чистки? Кто расстрелял царскую семью? Кто превратил суд в «тройки»? Кто уничтожил миллионы советских граждан без всякой войны? Кто переселял народы? Это все — не наши? Мы за это все ответственности не несем?
Значит, коллекция Щукина–Морозова, экспроприированная у законных владельцев — наша. Но ответственность за декрет об экспроприации — уже не наша. Собственность СССР — наша, но за грехи ее правителей мы ответственности не несем. Территория с ее богатствами — наша, но за трупы, которыми усеяна эта одна шестая часть суши, мы, не дай Бог, не отвечаем. Победа — наша, а цена победы — ни в коем случае. Расширение границ на запад при Сталине — наше, а 20 тысяч убитых сталинским НКВД польских офицеров — это на совести Сталина. Мы за это не отвечаем».
В общем, гады мы все — нагло хотим позитива, а надо бить себя в грудь, рвать волосы и посыпать головы пеплом.
Дальше — больше:
«…ни у одного лидера России не хватает мочи просто встать на колени и сказать: «Простите. Мы родились в стране с тяжелой и страшной историей. И вся эта история — наша. И победа — наша. И ГУЛАГ — наш. И никуда от этого не деться. В этой истории самые тяжелые преступления власть свершила против собственного народа. Самые многочисленные жертвы понесли наши сограждане. Самой тяжелой ревизии подверглась наша собственная история. Самые тяжелые преступления были совершены нашими гражданами против наших граждан. Мы несем всю полноту ответственности за те преступления, которые были совершены внутри и за пределами нашей страны от имени нашей страны. Мы признаем эти преступления и раскаиваемся в них. Потому что без этого покаяния груз прошлого неминуемо будет разделять нас внутри нации и отделять нас от мира, частью которого мы являемся. Потому что без этого покаяния железный занавес никогда не рухнет в нашем сознании, потому что без него наши дети окажутся тоже в числе палачей или жертв. Во имя будущего нам надо признать грехи прошлого и оставить их прошлому, чтобы идти вперед.
И даже если бы мы это сделали, нам надо было бы стесняться, глядя на экран, с которого Вайда рассказывает нам про Катынь».
Во как.
Никто из патентованных, конечно, и не думает предположить, что острейших тем для «покаяния» у любого народа, в том числе у грузин, поляков и даже, прости Господи за кощунство, у самих прибалтов найдётся немногим меньше. Но эти народы, как и многие другие, тоже приложившие руки к «великой революции» и последующим событиям, каяться не обязаны. Знаете, почему? А вот потому. Не барское дело. Один политолог начала 90-х это описал фразой «у евреев, мусульман, у многих европейских протестантских наций нет столь развитой культуры покаяния, как у русских». Следовательно, им и каяться не положено по статусу. А у русских это вообще всегда было принято: чуть что, на колени, лбом об пол, рубаху на груди рвануть и реветь в голос «простите меня, окаянного». Типа часть национальной культуры.
Вон и Солженицын, благо что злой антисемит, тоже об этом писал — мол, покаяние и самоограничение суть категории национальной жизни. Русской жизни. У других-то такого нетути.
Вообще, тень перестроечных радений вокруг фильма Абуладзе «Покаяние» снова пытается встать во весь рост. Когда всеми была забыта простая вещь: публичных покаяний перед толпой таких же грешников (большая часть из которых убеждена в собственной праведности) попросту не бывает.Не наша традиция, мы же не квакеры какие… Процесс этот глубоко личный, хорошо организованный, и никто по его окончании не требует отдать фамильные драгоценности.
У нас же всё по-иному — как только патентованная интеллигенция начинает кричать про «покаяние», надо быстрее хвататься за карманы. А то ведь и последнее отберут.
Простая, честная, непритязательная русофобия снова на марше. Всё в тех же самых масках: русские виноваты в революции, в контрреволюции, в погромах малых народов, в соблазнении этих же малых народов властью, в убийстве царя и в царском сатрапском деспотизме, в мещанском бескультурье и в оторванности от реальной жизни…
А если даже вдруг покаются, всё равно полагается стесняться своего прошлого. Там и хорошего-то ничего не было — сплошной концлагерь и бессмысленный бунт.
Кстати сказать. Мне кажется, пропаганда «советофилии» (то есть концепции, согласно которой в СССР всё было прекрасно и справедливо) как раз преследует цель заставить русских платить по чужим счетам. Нравится, к примеру, покорение космоса? А его основы ещё Сталин заложил. Трупами дорогу к звёздам усеял. Вот, Ванька, покайся и отвечай за это согласно прейскуранту.
Признать право русских самим оценивать собственную историю и строить её образ — это, извините, никак невозможно. Выйдет «необъективно», фашизм сплошной получится. Да и патента у «грязных Ванек» не имеется.
Зато «Ельцин принял страну с деревянными счётами, а оставил с высокоскоростным интернетом» (из какого-то блога любителя похвалить эпоху пьяного дедушки).
Спорить с этим не хочется. В сущности, Гитлер тоже принял Германию в состоянии жуткого кризиса, а оставил с огромным количеством заморских инструкторов по внедрению правильной демократии.
Иными словами, в обществе назревает очередной «бэнц», по перестроечному типу.
Далеко ли удастся зайти нынешним кликушам? Это вопрос. Факт остаётся фактом — очередная атака на Россию как таковую развивается…
31 мая, кстати, создана (наконец-то!) Антирусофобская лига. То есть на этот раз русское общество хоть что-то пытается противопоставить наглым нападкам. Это уже само по себе достижение. Будем надеяться, что этим не ограничится.
Прошло двадцать лет — а линия фронта осталась та же самая, да и состав бойцов почти не изменился. Зато наблюдается активизация русофобской стороны. Чему-то обрадовались…
Насколько это противостояние определит общественную жизнь в Медвежью эру?
Вопрос очень интересный.
