От редакции. Доклад подготовлен для круглого стола Лиги Консервативной Журналистики «Соединенные волости Европы. Косово как первенец европейской глокализации» (ИНС, 13 марта 2008 года.
Провозглашение независимости Косова, вне всякого сомнения, способно не только трансформировать современное измерение евро-пейского регионализма, но и существенно перекроить саму карту Европы.
С одной стороны, можно рассматривать Косово как создание очага «глубокого Юга» (А. И. Неклесса) на территорию Европей-ского союза. Действительно, беспрецедентен случай, когда европей-ские державы, активно используя правозащитную и гуманитарист-скую риторику, фактически легализуют под собственной эгидой режим торжествующей этнократии, утвердившейся благодаря беспрецедентным чисткам сербского населения в результате прихода к власти «внезапно амнистированных» США главарей ОАК-УЧК, облачившихся в тогу «партийных лидеров» и «респектабельных политиков».
Можно рассматривать «косовский феномен» и как проявление более общего феномена «глокализации» (Р. Робертсон).
Именно это понятие приходит на память в связи со стремлением США и части стран ЕС создать «региональное квазигосударство» — без собственной армии (которую заменят американские ВС), государственного аппарата (который заместят собой чиновники Евросоюза) — нацеленное на закрепление военного присутствия США на Балканах и в Европе, на контроль за транзитной территории, по которой в Европу идут энергоносители из бассейна Каспийского моря.
В то же время автор предпочитает в данном случае говорить об известной трансформации идеологии «европейского регионализма», которая способна в итоге завести в тупик саму идею «Европы регионов».
Последняя, основанная на принципах децентрализации самоопределения регионов, не смогла предусмотреть последствий реализации последнего на практике. Выйдя за рамки управляемого из Брюсселя «экономического» и «национально-культурного» регионализмов, новый европейский регионализм соединился с идеей национального самоопределения. В итоге эта «гремучая смесь» в состоянии сегодня похоронить саму архитектуру европейской государственности.
Эта идея сегодня дает трещину в Бельгии, где процесс «регионализации» и политического самоопределения регионов приводит к поэтапному демонтажу государственности, построенной в соответствии со взятой из французского опыта моделью «государства-нации». Фламандский национализм, имеющий ярко выраженный национально-региональный и лингво-региональный характер, в процессе своей экспансии все активнее вытесняет из публичного пространства идею бельгийской нации и являющуюся ее социально-культурным основанием идею «бельгитюда».
Не удовлетворившись состоявшейся трансформацией прежде унитарного бельгийского королевства в федерацию, фламандский национализм, представленный в Брюсселе видными реформаторами государственного устройства страны Ивом Летермом (который, по всей видимости, все же станет вскоре новым премьер-министром страны) и уходящим премьером Ги Верховстадтом (в меньшей степени), ведет страну к превращению в некоторое подобие рыхлой конфедерации с «транснациональным» (глокальным) статусом регионов, от которого более всего выиграет глубже других интегрированная в систему глобальных отношений Фландрия.
«Казус Косово», помимо присутствующего в нем геополитического подтекста по твердому убеждению автора, означает попытку (пусть и иллюзорную) снять противоречия между «европейским регионализмом», национализмом и действием факторов глобализации. В соответствии с убеждениями немалой части современных европейских элит, через признание независимости Косово одновременно решаются несколько задач: гасится источник межэтнического напряжения Европы (через создание квазигосударства для албанских косоваров), происходит торжество принципов Евросоюза (благодаря активному участию в процессе его строительства европейских чиновников), и кроме всего прочего — удовлетворяются аппетиты США, заинтересованных в максимальной «интернационализации» ситуации в Косовском регионе.»
Автор не считает необходимым воспроизводить большой объем справедливой критики, уже звучавшей из уст многих авторов относительно прожектерства подобного подхода, который, как отмечалось, активно провоцирует экспансию этнонационализма не только в весьма «мозаичной» Центральной, но и в самом «историческом» ядре Западной Европы (феномены бакскского, корсиканского, в относительно меньшей — каталонского национализмов). В условиях торжества идеологии «мультикультурализма» в самих западноевропейских обществах в совокупности с увеличением веса и влияния «внутреннего пролетариата» из стран «Третьего мира» активное использование стратегии уступок (со стороны политической элиты стран ЕС) и «управляемых конфликтов» (со стороны США) чревато потрясениями, способными сокрушить саму инфраструктуру европейского «мегапроекта».
И главная связанная с этим проблема, по мнению автора, состоит в отсутствии у европейских элит и интеллектуального сообщества концепции стратегии, способной примирить принципы регионализма и актуализирующегося «национализма», создав работающую модель «единства в разнообразии». Подтверждением этого, по мнению автора, является анализ концептов «европейского регионального строительства», принятых на вооружение двумя ведущими державами ЕС — Германией и Францией.
Так, современные французские интеллектуалы, исследующих процессы регионализации в современной Европе, стремятся обойти противоречия между концепцией «государства-нации» и идеей политического самоопределения регионов. Признавая процесс регионализации и рассматривая «территорию» как автономное социально-политическое пространство «между Европой и государством-нацией»[1], они, тем не менее, пока не готовы признать неизбежность глубокой трансформации института национального государства и связанного с ним типа идентичности в современную эпоху.
Вторая весьма важная для французских регионалистов идея — идея сосуществования национально-государственных, региональных и локальных идентичностей, которую они считают возможным положить в основание «европейского проекта».
Как следствие, некоторые из них предпочитают рассматривать «локальное» как форму «европейской идентичности»[2], затушевывая существующее противоречие между централизованным характером европейских национальных государств и моделью «Европы регионов». Другие предпочитают различать логику «национальной политики» и «коммунитарную» логику единого европейского пространства, говоря об их взаимозависимости[3]. Третьи, в свою очередь, постулируя неизбежность умножения «региональных, национальных и европейских идентичностей», не считают их конфликт неизбежным, говоря о «мутации» локальной и европейской идентичностей[4], фактически камуфлируя существующее противоречие между официальным «еврорегионализмом» и все активнее заявляющем о себе в Европе (особенно в Восточной ее части) феномене регионального национализма.
Иное видение региональной проблематики сложилось сегодня в интеллектуальном и политическом сообществе ФРГ.
Исторический путь Германии, которая имеет немногим более 100 лет опыта существования в качестве единого государства, напротив, располагает к признанию приоритета ценностей федерализма и регионализма. Изменить эту доминанту не смогли не внедрявшиеся со второй половины Х1Х века прусские имперско-бюрократические традиции, ни практика Третьего Рейха, после падения которого в Германии была успешно внедрена федеративная модель с сильными региональными правительствами. Модель «государства без центра» нашла свое отражение в культуре, вследствие чего в течение долгого времени отсутствовало напряжение между Центром и регионами[5]. В современных условиях она нередко выступает в качестве противовеса идее национального государства, которое признается все менее соответствующим запросам современности[6].
Как следствие, спектр дискуссий о природе и будущем в Германии сегодня доходит до появления радикальных регионалистких подходов. Примером этому может служить концепция «космополитического государства», выдвинутая профессором Мюнхенского университета Ульрихом Беком и предполагающая всемерное укрепление «региональных идентичностей» с отмиранием существующих национальных государств и их сложившихся идентичностей[7]. На основе этой идеи У. Бек и Е. Гранде развивают концепцию «космополитической Европы», которая, по их мнению, должна прийти к модели «новой Империи», основанной на «экспансии без гегемонии», «мультинациональных гражданских структурах», «сетевой власти» и принципе «космополитического суверенитета»[8].
На этой основе формулируются еще более радикальные проекты в духе «европейского регионализма».
Одним из наиболее ярких проектов подобного рода является концепция, предложенная видным немецким политиком Петером Глоцем, который является одним из наиболее заметных идеологов «европейского федерализма» и «европейского регионализма» в Германии. П. Глоц — член CДПГ, член Сената Берлина по вопросам образования и науки (1977-1981), генеральный секретарь своей партии (1981-1987), депутат Бундестага (1972-1977 и 1983-1996). Политолог и эссеист, он является директором Института СМИ и коммуникаций в Санкт-Галлен (Швейцария). В 2000 году П. Глоц представил немецкому правительству «Конвенцию о будущем Европы», содержащую ряд базовых принципов европейского федерализма и регионализма в понимании автора.
П. Глоц заявил о себе на конференции 1995 года как о стороннике Европы, понимаемой как «пространство коммуникаций» и устроенной таким образом, чтобы «избежать триумфального возвращения национального государства»[9]. Он также провозгласил необходимость «прогрессивного растворения» национального государства в форме «наднационального государства, например, в форме Европы регионов». В то же время, идентичности, которые «обрели форму в языке, культуре, коллективном опыте, нравах и обычаях» должны быть сохранены». Поскольку, по мнению Глоца, формирующаяся европейская общность должна оставаться на «рубежах, заявленных немецким философом И.-Ф. Гердером», творцом «этнической истории».
В силу этого, по мнению П. Глоца, моделью для будущей Европы могла бы послужить Австро-Венгерская империя.
Развивая этот сюжет, П. Глоц видит в этой модели прообраз «Современной Какании», со столицей, которая будет «более многоязычной и поликультурной, чем Париж». Касаясь выбора будущего общеевропейского языка общения, которым, по его мнению, должен стать английский, он упомянул «ужасную фразу», сказанную в 1985 году Ж. Шираком: «Нужно сделать что-нибудь для того, чтобы ваш собственный язык не использовался другими».
Развивая заявленную им концепцию, П. Глоц провел в 1990-м году серию «европейских конференций для немецкой общественности». Одна из них была посвящена «ошибочному пути государства — нации». Последнее П. Глоц определил как «централизованное мононациональное государство» — «идею-фикс прошедшего 18 века, имеющая два корня, один из которых якобинский, а другой романтический».
Средством утверждения «ложной идеи» и «источником многих зол» П. Глоц считает Великую Французскую революцию. Вина последней, согласно Глоцу, состоит в том, что она неразрывно связала права человека и национальную эмансипацию «с ужасными последствиями того, что понятие человека было увязано с народом (Volk), но не с индивидом». Таким образом, главная ошибка состояла в неправильном определении сущности взаимоотношений между личностью, народом и нацией.
Без всякого сомнения, подобная позиция пришла в столкновение с напоминанием президента Французской республики Ж. Ширака о том, что «Франция создана для подтверждения единственной национальной идентичности», вследствие чего модель «мультинационального государства» ей абсолютно не подходит.
Тем самым обнаружилось существенное противоречие между немецким и французским взглядами на будущее объединенной Европы. И, более глубоко, в этом сказалось глубокое противоречие между традициями немецкой и французской политических культур.
Как уже было сказано выше, в рамках «французского взгляда» нация имеет чисто политическую природу, а различия любого иного порядка регулируются в рамках частной сферы. Германия, в связи с нарастающими миграционными проблемами, еще в 1988 году отказалась поставить под сомнение данную концепцию «гомогенности», основанную на принадлежности к «немецкой нации» в ее этническом смысле, что вызвало известное осуждение у П. Глоца.
По мнению П. Глоца, модель «государства-нации», являющаяся «европейским продуктом» и весьма успешной «статьей экспорта» другим странам и народам, тем не менее, не содержит в себе ничего европейского», ибо «странна сама по себе разделённость на зоны, где народы исторически перемешаны, и где существуют традиции федерализма и регионализма». В качестве «единственно возможной практической идеи на будущее» П. Глоц видит идею автономии разнообразных этнических групп (Volksgruppen), и разделяет при этом популярную в Германии точку зрения о том, что будущая «Европа регионов» должна иметь этнический характер. По его мнению, Европа не может состоять из «беспорядочного конгломерата государств-наций, враждебных друг другу». Напротив, она должна быть «Европой регионов, представляя собой одновременно надэтнический и федералистский порядок». «Конвенция о будущем Европы», членом которой является П. Глоц, по его убеждению, представляет собой идеальную площадку для реализации подобного проекта.
П. Глоц ведет огонь по государству-нации из всех орудий. Он утверждает, что последнее больше не в состоянии решать проблемы сегодняшнего дня. Даже в такой традиционной сфере реализации национального суверенитета, какой является военная безопасность, международная кооперация оказывается эффективнее усилий отдельных государств. Впрочем, по мнению Глоца, развитие коммуникаций делает невозможной любую изоляцию, и не позволяет «нации, которая доминирует над государством», ликвидировать меньшинства в «затерянном углу».
Франция, по мнению Глоца, представляет собой «классический случай» централизованного государства, глухое к требованию своих регионов. Но именно сегодня, как считает он, развертывается процесс в ходе которого постепенно ослабевают «пустые и воображаемые» целостности, и начинает устанавливаться европейская «федеративная структура».
Но прежде всего, П. Глоц призывает отказаться от «фальшивой идеи неограниченного национального суверенитета», от вытекающей из него монополии государства на осуществление насилия, которая позволяет «доминирующим в государстве народам» «издеваться, развращать, ассимилировать, преследовать другие народы и меньшинства». П. Глоц ссылается на международные документы о правах меньшинств, которые постепенно подтачивают этот суверенитет, но которые остаются мертвыми письменами, когда эта проблема ставится всерьез. И что же станет тогда, вопрошает Глоц, «с курдами в Турции, турками в Болгарии, венграми в Румынии, сербами в Хорватии, албанцами в Сербии, турками в Западной Европе». И что станет «с проблемой Ольстера, с культурными правами эльзасцев, с правами немцев в Польше»? Следуя заявленному им подходу, П. Глоц активно отстаивал в рамках предложенной им «Конвенции» проект «этнизации» Франции, не получивший там сколько-нибудь серьезной поддержки.
При этом «прощание» с идеей «государства-нации», по мнению П. Глоца, должно сопровождаться «прощанием» с идеей «гомогенного унитарного общества». При этом П. Глоц приветствует ассимиляцию, если она совершается по обоюдному согласию.
В странах иммиграции, которой является и Германия, как считает эксперт, следует позволить турецкому меньшинству исповедовать собственную религию, сохранять свой язык, но при этом высказывается «социальную интеграцию», которая предполагает уважение « общепринятым нормам». Этот процесс не предполагает доведение последних до стадии «германизации» (равно как «полонизации», «русификации», «итальянизации» немецкого меньшинства, проживающего в Польше, России и Италии, которое должно сохранить свою идентичность — Deutschtum). Таким образом, принципы, применяемые к немецкому меньшинству в Польше, должны применяться и к турецкому меньшинству, проживающему в Берлине.
При этом, комментируя норму о праве наций на самоопределение, вошедшую в состава корпуса международного права в результате принятия Заключительного Акта совещания в Хельсинки, но считает, что последнее предполагает не столько право на создание отдельного национального государства, сколько право народов и территорий на сецессию. В рамках этого подхода процесс объединения Германии объединяется П. Глоцем как «вытекающего из естественного права народов на самоопределение». При этом, как отмечает П. Глоц, недопустимо допустить «злоупотребление этим правом во имя нового национализма».
В заключение, П. Глоц высказывается за дополнение всех выше заявленных принципов принципом «персональной автономии». Пос-ледний, по мнению Глоца, призван примирить «наднациональную кооперацию и национальную индивидуальность». В данном случае, по мнению П. Глоца, речь идет не о «подавлении разнообразия», но о «выражении специфики».
Описанную выше систему П. Глоц желает применить в рамках федеративной Европы регионов, которая должна, по его мнению, иметь «этнический характер». В ответ на обвинения в том, что данная система будет иметь слишком обременительный и сложный характер, П. Глоц возражает тем, что «безумны те националисты, которые в наши дни воображают себе власть, затыкающую рот этническим группам (Volksgruppen) и меньшинствам». Тем более, что, по мнению исследователя, задача подобных националистов усложняется благодаря существованию такой организации, как Федеративный союз этнических общин Европы с официальным руководством в Шлезвиг-Гольштейне, и пользуется поддержкой министра иностранных дел Германии. Последний существует с 1949 года, защищая интересы самопровозглашенных этнических групп в Европе. Тем самым регионально-федералистский проект, предла-гаемый П. Глоцем для объединенной Европы, приобретает ярко выраженные национально-культурные и национально-региональные черты, активно оппонируя в то же время любым формам государственно-властного национализма и любого национализма, претендующего на административно-властную монополию.
Какова же судьба всех этих теоретических исканий сегодня, на фоне раздавленной «агентами глобализации» Сербии и торжества «глокально-трайбалистского» Косова, готового стать детонатором меэтнического напряжения в масштабах всей Европы?
Очевидно, что французская по своим истокам концепция госу-дарства-нации, «треснувшая» в Бельгии, была фактически отвергнута в случае Сербии и Косова, когда территориальная целостность и суверенитет сербского государства был принесены в жертву глобальным интересам и новым принципам глобального регулирования, создав опасный прецедент для целого ряда европейских государств, имеющих проблемы со своими внутренними регионами. Нынешнее руководство Франции во главе с президентом Саркози, встроившись в исповедываемую современными глобалистами стратегию «глокализации» (утверждающую право узкой группы глобальных игроков на прямое вмешательство в зонах своих глобальных интересов с активным разыгрыванием «национальной» и региональной карты с целью подрыва суверенитета действующих государств), фактически подтвердило свой отказ от активно поддерживающихся французской элитой идеи единства «государства-нации» и «неделимого респуб-ликанского суверенитета».
Более интересна судьба предлагаемой германскими политиками и интеллектуалами стратегии «европейского регионального строительства», отдающей очевидный приоритет региональному (вкупе с национальным) принципам перед принципами государственного суверенитета и территориальной целостности европейских государств. Немецкий подход к проблемам «европейского строительства» и «европейской региональной политики» более объективно учитывает современные тенденции политической эмансипации регионов и формирования национально-региональных идентичностей в Европе. Именно немецкий по своему происхождению принцип «национального регионализма», исповедуемый фламандским национальным движением в Бельгии, позволил последнему взять верх над движением франкофонов, все еще приверженных французской по своим истокам идее «бельгийского единства» (то есть все той же версии идеологемы неделимого «государства-нации»).
Однако реализация этого подхода на европейских «широтах» (пусть даже в менее радикальной, нежели у Петера Глоца, версии) ведет далеко за пределы идеи «Европы ста языков и ста флагов», науманновского концепта «Срединной Европы» (Mitteleuropa), шмиттовской идеологемы «Больших пространств» (Grossraum) — и ведет к торжеству хаоса (и европейской разновидности Clash of Civilisations), вследствие которого вместо современ-ной европейской «государственно-региональной» структуры может возникнуть качественно новый глобально-квазимперский порядок, контуры которого сегодня еще только проявляются.
В формировании которого европейским национальным элитам, судя по их поведению в случае с Косово, достанутся отнюдь не ведущие роли.
[1] Le Bihan D. L`espase communitaire ou territoire de l`Union europeen // Le Territoire entre l`
[2] Mathieu N. Le local, l`un de des formes de l`identite europeenne // Le Territoire entre l`
[3] Abdelmalek A.-A. Cultures de l`espaces: mono-territorialite et pluri-territorialite // Le Territoire entre l`
[4] Sarge M.-N. De l`identite locale a l`identite europeenne: une mutation? // Le Territoire entre l`
[5] Wehling H.-G. Foederalismus und politische Kultur in der Bundesrespublic Deutschland // Schneider H., Wehling H. – G. (Hrsg.). Landespolitik in Deutschland. Grundlagen – Strukturen. – Arbeitfelder. –
[6] См.: Habermas J. Der europaische Nationalstaat unter dem Druck der Globalisierung // Blatter fuеr deutsche und internationale Politik, 4/1999.
[7] См.: Beck U. Der Kosmopolitische Staat // Der Spiegel, 2001/42.
[8]
[9] Glotz P. Der Irrweg des Nationalstaats: europaische Reden an ein deutsches Publicum. —
Наглядное пособие. Соединённые Волости Европы. Карта регионов Европы, в которых есть политические движения по региональному самоопределению в сторону расширения прав местных этнокультурных сообществ, автономизации, обретения независимости или присоединения к другому государству.
