Как уже справедливо отмечалось комментаторами, в том действе, что развернулось в Биологическом музее, не было ни любви, ни секса, ни, само собой разумеется, искусства.
А что же было?
Был тест на скотство. Тестировали нас с вами, дорогой читатель: настолько ли мы с вами уже оскотинились, чтобы безропотно схавать происходящее. Или еще нет.
К сожалению, надо признать, что тестик получился очень своевременный. Уже несть числа авторам, отмечающим наше всеобщее одичание, варваризацию, разгуманизацию и деморализацию. Вопрос только, до какой степени? Долетели ли мы уже до самого дна, до предела падения или еще нет? Как далеко зашло наше беспримерное расчеловечивание? Можно ли уже мочиться нам в глаза и гадить на нашу голову, или надо еще потерпеть, подождать (немного, недолго)? И если власть предержащая именно за бессмысленных скотов нас и держит, мочится нам в глаза и гадит на голову (история последних выборов красноречиво о том поведала), то, может, и простым гражданам можно взять с нее пример? Если не в политической, то хотя бы в неотъемлемо доступной им физиологической области, не более того.
«Скот» — не оскорбление. Это термин и констатация: домашнее животное, живущее бок-о-бок с людьми, но от последних, все же, кое-чем отличающееся. У скотов, в частности, есть табу (собаки, например, инстинктивно избегают инцеста), но нет стыда, нет половой морали. Если вместе с циничными студентами-философами (вспоминаются, к слову, именно «киники-собаки», последователи Диогена) в музей привели бы парочку течных сук и с ними кобелей, они немедленно занялись бы тем же самым без малейшего зазрения совести. А как же иначе? Есть с кем, есть где, есть чем — какие еще вопросы?
Сам Диоген, как известно, публично мастурбировал (поскольку женщины избегали престарелого неряху), выражая при том сожаление, что нельзя удовлетворить голод столь же просто, поглаживая рукой живот.
Вопрос не в том, скоты ли творцы смелого музейного эксперимента (разумеется, скоты). И уж конечно не в том, отреагирует ли сам президент Медведев, по адресу которого была проведена эта, якобы, политическая аллюзия (версия Ильи Прокудина). Не стоит, как говорят в народе, путать е… с политикой, а тем более ставить нашу нравственную реакцию в зависимость от политического контекста.
Вопрос в том, как мы, люди, отнесемся к такому публичному скотству. Признаем ли скотов за таких же, как мы, людей (на чем они, скорее всего, будут настаивать)? Будем ли с ними общаться, как ни в чем не бывало, подадим руку, похлопаем по спине: «Ну, старик, ты даешь!»? Позволим ли им учиться дальше вместе с нашими сыновьями и дочерьми? Пожмем плечами, расписавшись в том, что «общество» в России сегодня — пустой звук, что есть лишь люди-атомы, что «каждый дрочит, как он хочет», и всем на все и всех наплевать? Не проникнемся ли вдруг сочувствием к мизераблям, не выступим ли в роли коллективного психотерапевта («лечить, а не наказывать»)? А то, может быть, возьмем с них пример, признаем себя за таких же скотов? Представляю, каким резонансом откликнулось их дело в отзывчивой и сексуально напряженной среде студентов и школьников: «А ты мог (могла) бы? А хотел (хотела) бы? А давай попробуем?» и т.д.!
Сомнительный и соблазнительный душок придает акции и национальный состав ее участников. Вот ведь картинка, как по заказу: голые русские скоты под руководящим началом яркой внешности еврея, подчеркнуто облаченного в пикейный жилет, круглые очки и котелок а-ля властители дум конца XIX — начала ХХ века. Еврейский учитель жизни, как положено по роли, держит на виду бесстыдно-нелепый императивный лозунг, исполненный в излюбленной анархистами цветовой гамме, а русские статисты в меру способностей воплощают писаную еврейскую гадость в жизнь. Ни дать ни взять новая «русская» революция с участием воскресшего Карла Маркса! Умрешь — начнется все сначала, и повторится все, как встарь… С души, конечно, воротит от такой реинкарнации недавнего паскудного прошлого, хотя, с другой стороны, такова, видать, за него заслуженно паскудная расплата. За своих скотов каждый народ платит сам.
Сквернота акции в Биологическом музее не только в ее мерзкой антиэстетике, не только в попытке создать апофеоз пошлости, не только в извращенно-русофобском духе, не только в публичном надругательстве над святынями, отношение к которым определяет человека, отделяет его от скота. Сквернота еще и в тех «кругах», что пошли по гнилому болоту российского общественного мнения, в поднявшемся сероводородном аромате. А когда порой к сероводороду подмешивается еще отдушка ладана, то и вовсе трудно удержать рвотный позыв.
Так, едва ли не более нестерпима, чем сам повод, фофудьеносная реакция некоего Александра Селиверстова: «Половая жизнь человека в том виде, в каком мы её знаем, — это уступка человеческой немощи. Иначе смотреть на вопрос невозможно. И выставление человеческих сексуальных отношений напоказ, возведение выставленного в норму и культ, и тем более представление этого товаром — а именно в этом состоит существо порнографии как феномена, — является движением в обратную сторону: от Бога. Человеческая задача уподобления Ему заменяется на противоположную: на извращение в себе Его образа». Интересно, а занятия сексом наедине с любимым или просто симпатичным человеком — это как, извращение Божьего образа или нет? Бог-то ведь, по Селиверстову, сексом не занимается… Поистине, пустопорожнее занятие — критика нравственных перверсий с позиций богословского ригоризма. Здесь клевета на человека (половая жизнь которого, позволяющая подняться к наивысшим вершинам расцвета личности, оказывается, есть проявление его немощи) обильно разбавляется еще и клеветой на Создателя, как если бы тот не ставил первой и самой непреложной заповедью, лично повторенной дважды (Адаму и Ною), заповедь плодиться и размножаться.
Болото — оно и есть болото. Вот, к примеру, примирительно пишет человек с весьма обязывающей фамилией: «Никакого урона — ни морального, ни материального никому нанесено не было» (Александр Храмов). А на мой взгляд, урон был, прежде всего метафизический, на уровне жизненно важных для всего человечества символов. Публичная пощечина нанесена не какому-то Медведеву, а Любви, Материнству, Отцовству — за такое герои Александра Грина вызывали подонков на смертельную дуэль. Или отхлестывали тростью. И конкретный урон юным душам сверстников «акцедеев» тоже, конечно же, был, а от безнаказанности (отсутствия хотя бы той самой дуэли) он и еще вырастет тысячекратно.
А вот что, поигрывая расхожими научными словцами, отписывает по поводу музейной случки Андрей Ашкеров, доктор философских наук, доцент: «Постиндустриальная эпоха требует новых, более эффективных техник оппонирования самым заклятым врагам, предполагающих их превращение в не менее заклятых друзей. Это и называется символической властью, навык обращения с которой должен быть одним из важнейших навыков, получаемых путём философского образования». Свой отклик Ашкеров не лучайно назвал ласково-игриво «Детки». Мальчишки-шалунишки, держите штанишки, девчонки, держите юбчонки. Как же можно наказывать таких милых несмышленышей? Их надо воспитывать, бережно лечить попорченные души…
Не собирается ли доцент взять всю группку на поруки, на первоспитание, окружив дружески-отеческой заботой, чтобы проявить над ними свою «символическую власть», полученную «путем философского образования»? Право, вот был бы пример педофилии в хорошем смысле слова — действенной любви к шалунам-переросткам!
Но «милые детки» — уже давно не детки, у них самих уже детки получаются. Это вполне взрослые, до мозга костей порочные люди, активно и сознательно индуцирующие порок в общество. Их воспитывать или лечить поздно и бесполезно. Болезнь приходит извне и поддается лечению. Но порок — не болезнь. Он вызревает изнутри и не лечится, а выжигается. Изнутри же, если на то есть добрая воля пораженного пороком человека. Извне, если такой доброй воли нет.
Я не надеюсь на наше дряблое разложившееся общество, на его способность выжигать пороки или хотя бы дать надлежащий моральный отпор скотам, положившим ноги на наш стол. Выдрать их, как сидоровых коз, и реально, и виртуально, устроить суд Линча, которого они единственно достойны. Превратить в изгоев, в моральных блокадников, в «киников-собак», которых чураются нормальные люди, как это сделало бы любое здоровое, жизнеспособное, подлинно демократическое общество.
Но увы, на это надежды у меня нет.
Я надеюсь, что надлежащий отпор даст правоохранительная система — прокуратура, милиция, суд. Это, конечно, будет удручающим финальным поражением морали при полном торжестве права.
Но мы, видимо, ничего лучшего уже не заслуживаем.
