История журналиста Кадырова получила логическое продолжение. После того, как Секретариат российского Союза журналистов (СЖР) отказал в приеме президента Чеченской республики в свои ряды, в СМИ была распространена информация о выходе республиканского Союза из состава общенационального творческого объединения. «Союз журналистов Чеченской республики заявляет, что решение секретариата Союза Журналистов России об отмене решения республиканского Союза журналистов признать Кадырова членом союза - незаконно, так как в уставе СЖР не предусмотрена правовая норма отмены решения регионального отделения». Так республиканский Союз прокомментировал причины своего демарша.
Понятное дело, что у центральной структуры журналистского Союза свой взгляд, и своя мотивация. Секретариат Союза объяснил свои действия несоответствием процедуры приема Кадырова пункту 4.1. Устава СЖР (предполагается, что член творческой организации должен быть журналистом или исследователем теории и истории журналистики). Между прочим, для приема в Союз существует и такая процедурная норма, как предоставление публикаций соискателя членского билета. Какие публикации (кроме интервью и разного рода заявлений) мог предоставить соискатель Кадыров, неизвестно никому. Да и переходить на работу в какую-нибудь пресс-службу или информационно-аналитический отдел «национальный лидер» и президент в одном лице не собирался.
Однако очевидно, что казус Кадырова-журналиста - это не формально-правовой спор по второстепенному вопросу. Сегодня персона президента Чечни такова, что любой юридический спор вокруг нее превращается в политический процесс. Кадыров - единственный региональный политик, который является публичным политиком, который делает и заявляет не то, что разрешено сверху (дозволено Кремлем), а то, что считает нужным. Таким были московский мэр Юрий Лужков или кубанский «батька Кондрат» в 1990-е гг. Однако сегодня один успешно переориентировался на «вертикаль», а другой перешел в разряд политических пенсионеров. Вместе с тем, и тот и другой не возглавляли регионы, имеющие сомнительную с точки зрения общегосударственных интересов «кредитную историю». За ними не было практики политического сепаратизма (хотя партикуляризм в виде особой регистрации или особой импортно-экспортной политики существовал). Ни один из перечисленных выше регионов не объявлял свою территорию независимым государством, а их население не вело в массовом порядке борьбу с федеральными силами (частями армии и внутренними войсками). Чечня - иное дело, а потому любая политическая самостоятельность ее нынешних лидеров (а также планы по «повышению статуса», получению дополнительных привилегий и прочее) воспринимаются с опасением. С опасением воспринимается и управленческий стиль Кадырова, который отличает популизм, авторитаризм, нежелание считаться с принятыми иерархиями и правилами игры (здесь все, начиная от казуса с Датским советом по делам беженцев до вытеснения федеральных структур из республики).
«Если говорить о совсем личностном отношении к произошедшему, то я считаю, что решение о принятии в СЖ руководителя республики, в которой состояние свободы СМИ крайне далеко от нормы, стало плевком в лицо очень многим журналистам», - заявил генеральный секретарь СЖР Игорь Яковенко.
В Чечне же деятельность Кадырова оценивается по иным критериям. Он (как ранее и его отец) обеспечили республике «мирную передышку». Сегодня методы и способы такой передышки многим кажутся если не благом, то меньшим злом. Во-вторых, все это сделано на идеологическом противопоставлении Москве (скрытом или латентном). Это как раз наиболее опасно для Российского государства. Полбеды, если бы Кадыров действовал «особыми методами», но при этом видя своей главной целью «россиизацию» республики. Но для Кадырова именно Чечня и национальное возрождение являются приоритетами. Ради этой цели он готов предпочесть вчерашних боевиков тем, кто с этими боевиками сражался (а таковых среди чеченцев немало). В этом плане показательно, что Кадыров не смог сработаться с российским государственником Алу Алхановым (который не был на постах в сепаратистских правительствах) и его командой, но прекрасно сошелся с экс-министром обороны Ичкерии Магомедом Хамбиевым. Вот как оценивает экс-министра обороны сепаратистской Чечни журналист Мансур Муратов: «Магомед Хамбиев, один из самых приближенных к Кадырову людей, бывший его командир и однотейповец».
В этом отношении выход республиканского Союза журналистов из СЖР симптоматичен. Кто-то скажет, что обращать внимание на фронду чеченских журналистов не стоит. Это было бы, по крайней мере, ошибкой. Напомню, что распад Югославии начался с интеллектуальных демаршей (тут можно вспомнить и Обращение Сербской Академии наук и Союза писателей, так напугавшие интеллектуалов из других республик, спровоцировавшие ответную этнонационалистическую волну). Напомню также, что рост тиража газеты «Советский Карабах» в других республиках Союза ССР (равно, как и ряда прибалтийских изданий) внесли свой вклад в ускорение распада единого государства. Сепаратизм начинается не в горах и прячется не в «зеленке». Зачастую он начинается в кабинетах и в ученых головах. Там конструируются перечни претензий, списки обид и планы их преодоления.
Выход Союза журналистов Чечни из СЖР - это журналистский сепаратизм, уже состоявшийся на сегодняшний день. Еще один мостик (а их не так много вообще), соединяющий Россию и Чечню, оказался разрушенным. Между тем, среди членов СЖР есть немало правозащитников или людей им симпатизирующих. Есть много тех, кто в ходе двух чеченских кампаний критиковал российские войска или милицию за «неадекватное использование силы». Многие члены СЖР писали о том, что отсутствие «адресного подхода» к борьбе с боевиками способствует укреплению движения сопротивления федеральной власти. Многие из них искренне и с симпатией относились к чеченскому народу и к Чечне (что не делает абсолютное большинство из них симпатизантами Дудаева и Масхадова). Тот же Игорь Яковенко лично немало сделал для развития гражданских институтов и СМИ в республике. Однако сегодня все это принесено в жертву процессу «национального возрождения». Кадыров - свой, а все московские правозащитники и журналисты даже с их искренней симпатией к Чечне - люди со стороны.
А потому 7 марта 2008 года в Грозном прошла массовая акция протеста против решения СЖР. «Принятие Кадырова в члены Союза журналистов России стало бы большой честью для этой организации, так как он очень много сделал для ее чеченского регионального звена», - говорится в заявлении, принятом участниками митинга 7 марта. По их мнению, Кадыров «прорвал информационную блокаду» Чечни (под этим подразумевается стремление команды президента создать «правильный имидж» республики).
На последних тезисах хотелось бы остановиться более подробно. Для политического сознания современной Чечни (начиная со времен Дудаева и Масхадова) характерна неготовность к политическому диалогу и компромиссу. Инициативы, идущие из Грозного, должны обязательно приниматься «на ура». А если нет, то тем хуже для Москвы. Вспомним, как долго и последовательно требовал неистовый Джохар встречи с Борисом Ельциным. Первый российский президент должен был встретиться именно с ним, должен был распиарить эту встречу по всему миру, показав, что гость из Грозного - особый лидер особого региона, а не какой-то там шаймиев-рахимов, что с ним нужна только личная встреча (а не общение по телефону или через секретаря). Поэтому членство Кадырова в СЖР воспринимается в Грозном не как честь для республиканской организации или даже всей Чечни, а как честь для всего СЖР (думаю, что участники митинга искренне полагают, что и для всей России).
А ведь членство в СЖР - вопрос второстепенный (если не третьестепенный) для российской государственности. Куда важнее вопросы о власти, собственности, федеральном контроле в республике. Теоретически вероятно, что какая-нибудь новая «гениальная инициатива» «национального лидера» Чечни встретит такую же реакцию, какую получило предложение чеченских журналистов у Яковенко. Как в этой связи поведут себя республиканские руководители? Начнут создавать свой суд, свою нефтяную корпорацию или свою милицию (в прочем, она сегодня и так почти что своя)?
Весьма характерно, что в четверг 6 марта 2008 года по одному из республиканских телеканалов жесткой критике подвергся батальон «Восток». При этом жестким критиком действий батальона был экс-министр обороны Ичкерии (а ныне депутат регионального парламента) Магомед Хамбиев. И здесь есть свои интересные особенности. «Восток», конечно же, укомплектован местными кадрами, и действия его не всегда безукоризненны, но, как говорится, важен контекст. «Восток» по форме своей имеет федеральное подчинение (значит хотя бы формально за ним стоит Москва), а критик действий батальона экс-министр сепаратистского правительства (и не социальной политики или туризма, а обороны). Снова, таким образом, формируется некое противопоставление между «неконструктивной Москвой» и проводниками ее политики, с одной стороны, и национальным «возрождающейся Чечни» - с другой.
И последнее (по порядку, но не по важности). Чеченские журналисты напомнили, что в свое время в СЖР были приняты другие региональные руководители: губернатор Новосибирской области Виктор Толоконский, спикер Новосибирского облсовета Алексей Беспаликов, представитель в Совете Федераций от Облсовета Виктор Леонов. На этот тезис содержательно возразить нечего. Конечно, любой региональный губернатор по степени своего влияния на общенациональные процессы ни в какое сравнение с Кадыровым не идет. Но чтобы избежать обвинений в «двойных стандартах», надо жестче исполнять собственный же Устав. Если только журналист может быть членом Союза, то никакой администратор ни за какие заслуги не должен получать членский билет. И так во всем и повсюду.
Повторю тезис, который не раз уже защищал в предыдущих своих публикациях. Кадыров сам по себе не плох и не хорош. Он (и его команда) действуют в той системе координат, которые задает Кремль. Такие персонажи, как Кадыров, востребованы в Москве сегодня. Они позволяют получать правильные результаты на выборах, говорят правильные слова первым лицам в государстве, внешне лояльны - дальше некуда. А то, что при этом они откусывают большие кусочки общенационального суверенитета, так кто это видит. Главное - это ведь успех операции «преемник», правильная рассадка на посты в администрации и в аппарате правительства, высокие проценты на выборах и в получении административной ренты. А интеграция Чечни - дело, конечно хорошее, но его можно отложить на потом, когда все «текущие вопросы порешаем».
Кремль приучил своего любимца к тому, что ему все спишется и все зачтется в актив. К этому приучили Кадырова и беспринципные академики, и коррумпированные общественники. Отсюда и неготовность получать отказ даже по второстепенным вопросам. Отсюда же и сепаратизм (пока журналистский). Но ведь и реальный сепаратизм был, среди прочего, реакцией на общие проблемы российской власти и общества. Для того, чтобы заставить Чечню (а равно и любой другой регион России) соблюдать правила игры и некие общенациональные стандарты, надо самим их не нарушать. Плох тот учитель, который, говоря ребенку о вреде пьянства и табакокурения, сам смолит, как паровоз и каждое утро приходит с похмелья. Пока наша федеральная власть (и общенациональные общественные институты) напоминает именно такого горе-учителя. Это, конечно, не повод для оправдания «кадыровщины» как политического явления. Но сама по себе «кадыровщина» не взялась с другой планеты, она стала одним из «сильных и технологичных решений» Кремля. Без понимания этого противостоять «системному сепаратизму» невозможно (потому как слово «система» в данном случае чрезвычайно важно, а систему эту строят в столице нашей Родины, городе-герое Москве).
