Окончание. Начало см. здесь.
ВИНОГРА́ДОВ Владимир Никитич (1882—1964), терапевт, заслуженный деятель науки РСФСР (1940), академик АМН СССР (1944), председатель Всесоюзного терапевтического общества (1949), Герой Социалистического Труда (1957), Государственная премия СССР (1969, посмертно), награждён 5 орденами Ленина, орденом Трудового Красного Знамени и медалями.
Придворный сталинский медик академик В.Н.Виноградов был человеком не только очень влиятельным, но и весьма богатым. При обыске у него нашли в изрядном количестве золотые монеты, драгоценности, брильянты, первоклассную живопись, антиквариат, доллары США. Он держал собственных призовых лошадей на ипподроме. Образ жизни кремлёвского академика отличался изысканностью и шиком, однако следует иметь в виду, что по уровню благосостояния он не особенно выделялся на фоне сливок коммунистической элиты.
Из протокола допроса В.Н. Виноградова от 18 ноября 1952 года
«ОТВЕТ: 25 июля 1948 года электрокардиограммы, снятые врачом КАРПАЙ, не были типичными для инфаркта миокарда, в связи с чем я, ЕГОРОВ, ВАСИЛЕНКО, МАЙОРОВ и КАРПАЙ после обсуждения между собой приняли решение инфаркт миокарда не диагностировать. Не буду скрывать, что главная вина за это ложится на меня, так как в определении характера болезни А.А. Жданова мне принадлежало решающее слово.
ВОПРОС: Врач ТИМАШУК, снимавшая у товарища Жданова А.А. электрокардиограммы после КАРПАЙ, сигнализировала вам, что у больного инфаркт миокарда и вы своим лечением наносите ему непоправимый вред?
ОТВЕТ: Такой сигнал был.
ВОПРОС: Как вы поступили?
ОТВЕТ: Мы не послушали ТИМАШУК.
ВОПРОС: Больше того, вы постарались ее дискредитировать.
ОТВЕТ: Признаю. Я, ЕГОРОВ, ВАСИЛЕНКО и МАЙОРОВ 28 августа 1948 года, накануне второго сердечного приступа, случившегося у больного А.А. Жданова, в ответ на заявление ТИМАШУК, что лечение А.А. Жданова ведется неправильно, коллективно обвинили ее в невежестве и снова отвергли диагноз инфаркта миокарда. Тогда же мы настояли на том, чтобы ТИМАШУК не писала об инфаркте в заключении по электрокардиограмме. После смерти А.А. Жданова мы 6 сентября 1948 года устроили специальное совещание, на котором, опираясь на данные вскрытия тела А.А. Жданова, сделали все, чтобы дискредитировать ТИМАШУК и доказать, что она была не права.
ВОПРОС: В клиническом диагнозе 20 августа 1948 года вы записали:
«Принимая во внимание клиническую картину и данные повторных электрокардиографических исследований, необходимо признать наличие… миомалятических очагов».
Нет логики. Вы отвергали инфаркты миокарда и в то же время в завуалированной форме признали их, коль указали на очаги миомаляции.
ОТВЕТ: Мне сказать в оправдание нечего. Эти факты изобличают неопровержимо. Но, тем не менее, я все-таки настаиваю, что лично в моих действиях нет злого умысла. Было так. 25 июля, недооценив электрокардиографические данные, я совершил медицинскую ошибку. 28 августа, когда вторично электрокардиограммы, снятые врачом ТИМАШУК, подтвердили, что у А.А. Жданова инфаркт миокарда, а 29 августа с больным случился второй сердечный приступ, я понял, что моя ошибка привела к неправильному лечению А.А. Жданова и грозит больному трагическими последствиями. Начиная с этого момента я стал делать все для того, чтобы скрыть свою ошибку, выгородить себя и принимавших участие в лечении А.А. Жданова ЕГОРОВА, ВАСИЛЕНКО, МАЙОРОВА и КАРПАЙ, для которых не было секретом, что мы все виновны в преждевременной смерти А.А. Жданова.
ВОПРОС: Значит, пока вы признаете, что преступный умысел появился в ваших действиях после того, как врач ТИМАШУК изобличила вас в неправильном лечении товарища Жданова А.А.
ОТВЕТ: Да. Я признаю, что начиная с 28 августа все наши действия проводились с умыслом и были рассчитаны на то, чтобы скрыть, что по нашей вине жизнь А.А. Жданова была сокращена. Именно с этой целью в клиническом диагнозе, составленном мною, ВАСИЛЕНКО, ЕГОРОВЫМ и МАЙОРОВЫМ, была записана двусмысленная формулировка о миомалятических очагах, затем по инициативе ЕГОРОВА было созвано совещание, на котором мы пытались совместными усилиями дискредитировать врача ТИМАШУК. ЕГОРОВЫМ, вместе с тем, были приняты меры к тому, чтобы инфаркты миокарда не были обнаружены после вскрытия тела покойного А.А. Жданова.
ВОПРОС: Вами лично что еще предпринималось?
ОТВЕТ: 31 августа 1948 года, стремясь выбить из рук врача ТИМАШУК ее основной козырь — электрокардиографические данные, я провел заочный консилиум с участием профессоров ЗЕЛЕНИНА, ЭТИНГЕРА и НЕЗЛИНА, которые дали нужное мне заключение».
Строго говоря, кремлёвские врачи действительно уморили тов. Жданова. В оправдание им можно сказать, что состояние пациента было очень плохим, и едва ли врачи смогли ему помочь, даже если бы послушались Тимашук. По совести признать, Жданов был не жилец при любом режиме лечения. И тем не менее, факт врачебной ошибки налицо.
В чём её причина? Как всегда, в забвении ясных указаний тов. Ленина: в серьёзных случаях не лечиться у врачей-большевиков:
«Дорогой Алексей Максимыч! (…)
Известие о том, что Вас лечит новым способом «большевик», хотя и бывший, меня ей-ей обеспокоило. Упаси боже от врачей-товарищей вообще, врачей-большевиков в частности! Право же, в 99 случаях из 100 врачи-товарищи «ослы», как мне раз сказал один хороший врач. Уверяю Вас, что лечиться (кроме мелочных случаев) надо только у первоклассных знаменитостей. Пробовать на себе изобретения большевика — это ужасно!! Только вот контроль профессоров неапольских… если эти профессора действительно знающие… Знаете, если поедете зимой, во всяком случае заезжайте к первоклассным врачам в Швейцарии и Вене — будет непростительно, если Вы этого не сделаете! Как здоровье теперь?
Ваш Н. Ленин».
(Написано в начале ноября 1913 г. Послано на о. Капри, Италия. Подчёркивания в тексте Ленина. Полное собрание сочинений, Изд.5, Том 48, стр.224)
Перечислим основных действующих лиц дела врачей:
В заговоре врачей Лечсанупра Кремля еврейских националистов первоначально представляла одна С.Е. Карпай, арестованная МГБ ещё 16 июля 1951 г. в связи с делом умершего в тюрьме профессора Я.Г. Этингера (1887–1951, в 1932–1949 гг. заведующий кафедрой 2-го Московского медицинского института, консультант Лечебно-санитарного управления Кремля, в 1950 г. арестован как «еврейский националист»).
Этингера арестовали в рамках расследования сионистского заговора Еврейского антифашистского комитета, его обвиняли в убийстве А.Щербакова, в лечении которого Этингер принимал участие. Проверяя потенциальные сионистские связи Этингера, чекисты вышли на Карпай (к тому же её сестра и три брата проживали за границей). Напомним, что министра МГБ Абакумова обвинили в умышленном доведении до смерти подследственного Этингера с целью скрытия сионистского заговора.
«…министр госбезопасности т. Абакумов, получив показания Этингера о его террористической деятельности, в присутствии следователя Рюмина, зам. начальника следственной части Лихачева, а также в присутствии преступника Этингера признал показания Этингера надуманными, заявил, что это дело не заслуживает внимания, заведет МГБ в дебри, и прекратил дальнейшее следствие по этому делу. При этом т. Абакумов, пренебрегая предостережением врачей МГБ, поместил серьезно больного арестованного Этингера в заведомо опасные для его здоровья условия (в сырую и холодную камеру), вследствие чего 2 марта 1951 года Этингер умер в тюрьме.
Таким образом, погасив дело Этингера, т. Абакумов помешал ЦК выявить безусловно существующую законспирированную группу врачей, выполняющих задание иностранных агентов по террористической деятельности против руководителей партии и правительства. При этом следует отметить, что т. Абакумов не счел нужным сообщить ЦК ВКП(б) о признаниях Этингера и таким образом скрывал это важное дело от партии и правительства».
Из записки С.Д. Игнатьева И.В. Сталину о следственном деле С.Е. Карпай от 2 апреля 1952 г.:
«Следственное дело на КАРПАЙ Софью Ефимовну, бывшего врача Центральной поликлиники Министерства здравоохранения, 1903 года рождения, еврейку, бывшего члена ВКП(б).
Обвиняется в проведении террористической деятельности. С 1930 года поддерживала связь с особо опасным государственным преступником ЭТИНГЕРОМ Я.Г., знала об отдельных его вражеских проявлениях. Проведенной по делу медицинской экспертизой установлено, что КАРПАЙ были неправильно расшифрованы электрокардиограммы А.А. Жданова, и у него не был обнаружен инфаркт миокарда, в результате чего режим лечения А.А. Ждановабыл нарушен. Установлено также, что в 1941 году КАРПАЙ, являясь лечащим врачом М.И. Калинина, выписала ему увеличенную в 10 раз, по сравнению с положенной, дозу стрихнина, которая не была выдана больному лишь благодаря вмешательству работников аптеки.
КАРПАЙ, отрицая наличие в ее действиях террористического умысла, заявляет, что рецепт с увеличенной дозой стрихнина она выписала М.И. Калинину по ошибке, а выводы медицинской экспертизы по электрокардиограмме А.А. Жданова считает неправильными.
Продолжать следствие по делу КАРПАЙ не было возможности из-за ее тяжелого болезненного состояния. Дело КАРПАЙ целесообразно направить на рассмотрение Особого совещания при МГБ СССР и осудить КАРПАЙ на 10 лет тюремного заключения».
Как видим, весной 1952 года МГБ знало о неправильном диагнозе тов. Жданову, и считало виновной в его вредительском лечении одну Карпай.
Мучительная проблема для чекистов в отношении Карпай заключалась в слабом здоровье вредительницы, то есть не имелось возможности оказать на неё серьёзное физическое давление (следователи хорошо помнили, что Абакумову прежде всего вменили в вину смерть подследственного Этингера). А без пыток сознаваться в шпионаже и вредительстве, сдавать подельников Карпай упрямо отказывалась.
Причем Карпай уже на первых допросах (24 июня 1951) говорила следователям, что Тимашук возражала против её заключения по электрокардиограмме Жданова, но консилиум и вскрытие подтвердили её правоту.
Карпай также рассказывала о неприязненных отношениях с коллегой Тимашук, которая регулярно критиковала её неправильные заключения по снимкам ЭКГ. Год спустя сталинские следопыты додумались вызвать Тимашук для беседы и со второго раза таки догадались, что у них в руках настоящая улика: серьёзная ошибка в диагнозе и попытка врачей её скрыть, оказание недопустимого давления на кардиолога Тимашук.
Не могу не поделиться одним общим впечатлением: подробно знакомясь со следственными делами того времени, отчетливо видишь, что изловить настоящего шпиона сталинские чекисты были способны лишь по нелепой случайности.
Итак, упорно продвигаясь по следу еврейских националистов врачей Этингера и Карпай, через обнаруженную в августе 1952 жалобу Тимашук на неправильное лечение тов. Жданова Партия и Органы таки вышли на «вражескую группу, орудовавшую в Лечсанупре». И что интересно, главарями врачебной банды шпионов и убийц оказались не евреи, но русские. В сентябре-октябре 1952 года были арестованы: лечащий врач Жданова Г.И.Майоров, обвиненный в умышленном скрытии сведений об инфаркте Жданова патологоанатом А.Н. Федоров и руководивший Лечсанупром Кремля до 1947 года профессор А.А.Бусалов. 18 октября арестовали профессора П.И.Егорова (он был снят с должности начальника Лечсанупра Кремля за полтора месяца до ареста) и его жену Е.Я.Егорову. В ноябре были арестованы профессора В.Н.Виноградов (4 ноября), В.Х.Василенко, М.С.Вовси, Б.Б.Коган, в декабре заключены в тюрьму профессора А.М.Гринштейн, А.И.Фельдман, Я.С.Темкин. 25 января 1953 года арестован В.Ф.Зеленин.
Протокол очной ставки между В.Н.Виноградовым и С.Е.Карпай от 18 февраля 1953 г.: «КАРПАЙ вместе с врачами ЕГОРОВЫМ, ВАСИЛЕНКО и МАЙОРОВЫМ являлась моей сообщницей по вредительскому лечению А.А. ЖДАНОВА».
Из общего количества арестованных по делу врачей 37 человек (28 врачей, а остальные члены их семей, как правило, жены) уверенное большинство составляли русские. Та же картина и с арестами в МГБ по делу Абакумова.
Однако еврейские пропагандисты утверждают, что арестами русских коварный Сталин маскировал свои далеко идущие антисемитские замыслы. Вообще говоря, еврейские идеологи с присущим им абсолютным национальным эгоцентризмом исходят из презумпции, что аресты, пытки и казни русских людей — дело совершенно естественное и не заслуживает внимания.
Виноградов врачебную ошибку признавал, в антисоветских настроения каялся, но злой умысел и сотрудничество с иностранными спецслужбами категорически отрицал.
Из протокола допроса В.Н. Виноградова от 18 ноября 1952 года
«ОТВЕТ: Хозяев у меня не было. Умышленно ни А.А. Жданова, ни А.С. Щербакова я не убивал. На это не влияло даже то, что у меня, как я показывал, были антисоветские настроения и связи с враждебными советской власти лицами.
ВОПРОС: С кем?
ОТВЕТ: В период учебы в Московском университете я примыкал к эсерам, принимал участие в их собраниях и разделял их политическую программу. Связи с эсерами, однокурсниками по университету ДОЛБНЕЙ (умер в 1947 году) и ТАРАСЕНКОВЫМ (умер) сделали меня убежденным сторонником буржуазно-демократического строя. Не прошло для меня бесследно и мое долголетнее участие в так называемом Пироговском обществе врачей, где я всецело поддерживал реакционную линию, проводившуюся кадетско-эсеровским большинством этой организации. В общем, связь с эсерами и участие в Пироговском обществе врачей подготовили меня таким образом, что Октябрьскую революцию я встретил враждебно. В первый период установления советской власти я был против конфискации помещичьих земель, считая, что их надо было сохранить как «очаг культурного земледелия». Позже я враждебно отнесся к политике индустриализации страны, полагая, что такая аграрная страна, как Россия, не может выдержать столь быстрых темпов. В силу своих эсеровских взглядов я был против ликвидации кулачества и коллективизации сельского хозяйства.
ВОПРОС: Кто разделял ваши вражеские взгляды?
ОТВЕТ: В те годы моими единомышленниками являлись эсеры ДОЛБНЯ, в последний период своей жизни профессор-психиатр, и ВИХЕРТ, который одно время был моим научным руководителем, умер в 1928 году. Кроме того, я поддерживал связь с ПЛЕТНЕВЫМ, осужденным за террористическую деятельность, и разделял его вражеские убеждения о «несовершенстве советского строя». Связь с ПЛЕТНЕВЫМ у меня прекратилась приблизительно в 1925 году, мы разошлись с ним, так как я не смог перенести его оскорбительное отношение ко мне как к специалисту. Последние годы я имел связь с ЭТИНГЕРОМ и ныне умершим ПЕВЗНЕРОМ — бывшим директором клиники Института питания, часто вел с ними антисоветские беседы, разделяя их вражеские убеждения.
ВОПРОС: Какие именно?
ОТВЕТ: С ПЕВЗНЕРОМ мы сходились на том, что в СССР право на бесплатное лечение фактически не осуществляется, павловское учение искусственно переносится в такие области медицины, к которым оно якобы не имеет отношения, что в СССР нельзя, мол, издать достаточное количество научных произведений из-за слабости полиграфической базы, что наука в СССР процветает только на словах, на деле же она на каждом шагу встречает всевозможные препятствия. С ЭТИНГЕРОМ меня сближало общее недовольство внешней политикой Советского Союза. Как ЭТИНГЕР, так и я считали, что советское правительство занимает по отношению к США и Англии неправильную политику: вместо сближения с ними и налаживания торговли создает конфликты, мешающие развитию научных и иных связей. Я и ЭТИНГЕР стояли на той точке зрения, что наука, в частности медицина, на Западе развита более высоко, нежели в СССР.
Должен сказать, что эти вражеские настроения возникли у меня в известной мере под влиянием ЭТИНГЕРА, который, как это было известно среди ученых Москвы, являлся ярым приверженцем США».
«ОТВЕТ: МАЙОРОВ прав только в одном: я действительно втянул его в преступление, когда стал скрывать всевозможными путями свою ошибку в лечении больного А.А. Жданова. Но МАЙОРОВ клевещет на меня, заявляя, что я работал на американцев. Он, скорее, мог назвать меня немецким шпионом, так как я симпатизировал немцам, в науке был приверженцем немецкой школы, ездил в Германию, где ученые, с которыми мне приходилось встречаться, хорошо меня принимали».
По-видимому, осенью 1952 года Сталин усомнился в способности Рюмина успешно завершить следствие. Напомню, что именно Рюмин написал донос на Абакумова и был возвышен Сталиным. Рюмина в МГБ дружно ненавидели, считали бездарностью и выскочкой.
14 ноября 1952 года, не мотивируя причины, Рюмина увольняют из МГБ. Его назначают старшим контролером Министерства госконтроля СССР. К тому времени в Москву возращён Гоглидзе С.А. (1901–1953). После падения Абакумова Гоглидзе 26 августа 1951 был назначен первым заместителем министра МГБ, однако 10 ноября 1951 года, на следующий день после постановления ЦК ВКП(б) об «антипартийной группе т. Баграмия» (то самое «мингрельское дело»), его перевели на должность министра госбезопасности Узбекистана (Средняя Азия часто использовалась как карантин-отстойник для высокопоставленных чекистов). 13 февраля 1952 возвращён в Москву на пост заместителя министра МГБ, 19 февраля 1952 года он также получает пост начальника 3-го Управления МГБ (военная контрразведка). 20 ноября 1952 года Гоглидзе назначают на место Рюмина первым заместителем министра МГБ.
Заметим, что Гоглидзе считают человеком Берии. И по всем признакам это так и есть, поскольку его расстреляли за компанию с Лаврентием Павловичем.
7 декабря 1953 года «Известия» опубликовали текст обвинительного заключения против Л.П.Берии и шести его сообщников — В.Н.Меркулова, В.Н.Деканозова, Б.З.Кобулова, С.А.Гоглидзе, П.Я.Мешика, Л.Е.Влодзимерского. По сообщению «Правды» всех обвиняемых казнили 23 декабря 1953. Осенью-зимой 1952 Гоглидзе фактически руководил МГБ, поскольку министр С.Д.Игнатьев — занимал должность заведующего отделом партийных, профсоюзных и комсомольских органов ЦК ВКП(б), после ареста Абакумова 11 июля 1951 назначен представителем ЦК в МГБ, затем 9 августа 1951 министром МГБ — осенью 1952 года перенёс инфаркт и временно отошёл от дел. Имевший опыт репрессий 30-х Гоглидзе сумел политически грамотно выстроить обвинение в соответствии с замыслами тов. Сталина.
Сразу после смерти Сталина Берия добился реабилитации врачей-вредителей, арестовал Рюмина и некоторых других чекистов, виновных в нарушении социалистической законности в «деле врачей», требовал наказать Игнатьева. Однако к соратнику Гоглидзе у Берии претензий не нашлось, хотя именно по распоряжению Гоглидзе и под его непосредственным руководством (с прямой санкции Сталина) следователи МГБ приступили к жестоким истязаниям подследственных врачей.
Главою шпионско-террористического врачебного заговора оказался 70-летний академик Виноградов. Под пытками он признал, что является центральной фигурой заговора врачей, и что по заданию англо-американских разведок они намеревались истребить руководителей СССР.
Насколько можно судить по доступным документам, вредительское лечение самого Сталина Виноградову не вменяли (вероятно, здоровье Вождя был принципиально запретной темой для всех).
Зато собирались обвинить в покушении на сына Сталина Василия.
Из протокола допроса В.Н.Виноградова о лечении В.И.Сталина, 6 января 1953 г.:
«Верно то, что я имел отношение к лечению Василия Иосифовича начиная с 1930-х годов и вплоть до последнего времени. Однако его здоровью я не вредил».
Из этого документа мы узнаем, что Василий Сталин унаследовал по материнской линии психическое заболевание (отягощённое алкоголизмом к тому же):
«В послевоенные годы у Василия Иосифовича наблюдалось психическое заболевание. Несмотря на то, что он неоднократно находился на излечении в санатории «Барвиха», его здоровье все же ухудшилось, и в последнее время заболевание обострилось, наблюдалось сильное психическое расстройство».
Сообщник Виноградова профессора П.И.Егоров, бывший начальником Лечсанупра Кремля, сознался в том, что вредительски лечил дочь Сталина Светлану, довёл её до токсикоза и поэтому она «родила ослабленную дочь Катю». Профессор М.С.Вовси изводил вредительским лечением знаменитого коммуниста Г.Димитрова. Ну и так далее.
Чекисты выстроили изощрённую картину связи Виноградова с иностранными разведками, дескать, ещё в 1936 году его завербовали английские агенты. Не будем вдаваться в волнующие детективные подробности, важно лишь то, что, по чекистской легенде, связь со своими западными хозяевами Виноградов держал через врачей-евреев, от них получал приказы на совершение врачебных терактов против советских руководителей. Изгнанные в 1952 году из Лечсанупра врачи-вредители Кремля Вовси и Коган просто не успели передать Виноградову директиву уничтожить товарищей Сталина, Берия и особенно Маленкова, как были схвачены подоспевшими чекистами.
В литературе встречаются цитаты из направленного в ноябре 1952 министром МГБ С.Д.Игнатьевым Сталину отчета по делу врачей.
«Следствием установлено, что Егоров и Федоров — морально разложившиеся люди, Майоров — выходец из помещичьей среды, Виноградов — примыкавший в прошлом к эсерам, Василенко — скрывший с 1922 г. свое исключение из ВКП(б), и связанная с ними еврейская националистка Карпай — все они составляли вражескую группу, действовавшую в Лечсанупре Кремля и стремились при лечении руководителей партии и правительства сократить их жизнь»
В том числе в отчёте МГБ сообщалось, что профессор П.И.Егоров фактически организовал и возглавил террористическую группу врачей, а также
«враждебно относясь к партии и Советской власти, действовал по указаниям врага народа А.А.Кузнецова, который в связи со своими вражескими замыслами был заинтересован в устранении товарища Жданова».
Сам документ в интернете отыскать не удалось. Если цитатам верить, то в центре раскрытого заговора должны были оказаться не только русские врачи, но и партработники.
Обвинение Кузнецова и других «ленинградцев» в устранении Жданова это полная чушь, конечно, поскольку именно Жданов был главным покровителем уничтоженной при зарождении «русской партии». После войны в советской иерархии фигурой Жданов стал весьма и весьма значимой, соперничал за аппаратное влияние с Маленковым. Весной 1948 Жданов породнился с самим Вождём и Отцом народов, его сын Юрий женился на дочери Сталина Светлане Аллилуевой (между прочим, Жданов Юрий Андреевич первым пытался бороться с Лысенко, но его постигла неудача). Именно ленинградец Андрей Александрович Жданов (1896-1948) поддержал перевод Кузнецова, Вознесенского и других на руководящую работу в Москву.
После смерти Жданова «ленинградцы» были уничтожены, в том числе и в силу заинтересованности грузинских и украинских номенклатурных кланов убрать опасного конкурента.
Берия не спешил реабилитировать «ленинградцев», Хрущёв впоследствии реабилитировал их неохотно, старательно скрывая причину репрессий и содержание обвинений (документы по «ленинградскому делу» до сих пор так не рассекречены).
Подведём итоги.
Непредвзятый анализ достоверно установленных фактов не позволяет признать пресловутое «дело врачей» 1953 года «антисемитским». И не только потому, что евреи составляли арифметическое меньшинство обвиняемых во вредительстве врачей. Центральное место в конструируемом чекистами под руководством Сталина медико-террористическом заговоре предназначалась отнюдь не евреям. В этом громком деле евреям была отведена пусть и важная роль, но всё-таки в основном подсобная — связников с американо-английской разведками.
Однако и заурядным для советской власти это дело признать нельзя.
За свою историю, включая и конец 40-х начало 50-х, сталинский режим проводил кампании репрессий против множества буржуазных национализмов: украинского, грузинского, прибалтийских, азиатских и всех прочих. От основания советской власти принципиальным врагом правящих коммунистов являлся русский национализм: в 20-30 годы главные усилия ВКП(б) были направлены на борьбу против великодержавного шовинизма. Большевистский органчик оголтелой антирусской пропаганды заглушили к концу 30-х в силу необходимости использовать русский патриотизм в грядущей большой войне. Однако среди всевозможных вредных буржуазных национализмов один лишь еврейский являл собой счастливое исключение в СССР. Не будет большим преувеличением сказать, что еврей и комиссар, еврей и чекист были словами-синонимами для советских людей.
Именно поэтому начавшаяся в январе 1953 года, пусть и кратковременная кампания разоблачения еврейского буржуазного национализма в советском обществе привела к моральному шоку и породила ощущение потрясения основ.
Можно напомнить ранее начавшееся в 1949 году дело против активистов Еврейского антифашистского комитета. Однако аресты и суды по этому делу проводились негласно и коснулись узкой группы лиц (около 100). Для сравнения, репрессии по «ленинградскому делу», инициированному примерно в то же время и также проходившему негласно, затронули куда более важные фигуры в партийной иерархии, и общее количество «русских националистов» было репрессировано гораздо больше, чем еврейских.
Таким образом, начавшаяся в советской печати 13 января 1953 года и завершившиеся в 20-х числах февраля кампания против еврейского буржуазного национализма не имела никаких далеко идущих целей, кроме очевидной: политико-идеологическая дискредитация недавнего советского союзника мирового сионизма как буржуазного еврейского национализма и гнусного наёмника американского империализма.
Сталин не собирался ставить под сомнение лояльность советских евреев в целом, не планировал массовые репрессии против евреев.
А после смерти Отца народов 5 марта 1953 уже 4 апреля врачи-вредители были торжественно реабилитированы, их гонители посрамлены.
