Не так давно состоялась публичная беседа Александра Андреевича Проханова с с Глебом Олеговичем Павловским.
При всей человеческой неоднозначности этих политических бойцов, можно сказать твердо, что это весьма значительные фигуры. И беседа у них получилась на редкость интересная. Во всяком случае, есть чего домысливать.
Я настаиваю на этом термине — домысливать, ибо аналитика в нашей политической действительности неприменима по целому ряду причин.
Так что я предлагаю не анализ беседы, а толкование, ибо некоторые тезисы маститых авторов понять мудрено.
Первое, что привлекло внимание. По ходу дебатов Проханов выдвинул любопытный тезис. В первой своей формулировке звучал он так:
«Интеллектуалы, гуманитарии всех мастей заняты выстраиванием новой смысловой парадигмы. И в этом идеологическом творчестве разные люди подчас идут параллельными курсами. Я практически не вижу какой-то контригры. Есть ощущение, что на этом поле вызревает один и тот же посев, и есть надежда, что все нынешние наработки сольются в общем русле».
И задается вопросом — нужна ли вообще идеология сегодня, если «есть прикладная политика и есть религия?»
Поразительно откровенно. «Прикладная политика» и религия это именно то, что сейчас предлагает нам власть, не предлагая никакой идеологии при этом. Власть-то ладно, но Проханов? Ведь именно он, начиная с 1991 года, был глашатаем всяких разных идеологий (красно-белой, красно-коричневой, евразийства и пр.)
Итак, была политика, были баталии самых разных персонажей, доходило до стрельбы, а теперь, по словам Проханова, «вызревает один и тот же посев». Удивительное признание. Каким образом разные идеологии могут породить один и тот же посев? Это может быть только в том случае, если идеологии были разные, а манипулятор один.
Господин Павловский согласился с тем, что идеология не нужна, а нужна «политическая вера». Он объясняет, что в Америке «у американца есть вера в Америку, глубокая, личная».
Понимаете? Т.е. по этой логике правящему классу не нужно предъявлять народу идеологию, т.е. объяснить, наконец, какое общество эти люди строят. Но у народа при этом должна быть политическая вера. Во что? В Путина, в Россию, еще во что-то. Это-то как раз не важно, важно, чтобы к власти не лезли с вопросами об идеологии.
Далее Павловский стал демонстративно сердиться на то, что, вместо того, чтобы просто верить, всякие «старообразные молодые люди готовы принять абсолютно любую идеологию».
Павловский прекрасно знает о том, что молодые люди хотят понять, куда мы все-таки идем, но это его раздражает до такой степени, что он оскорбляет этих молодых людей. Он говорит о современных идеологических людях: «Это кислотный тип, характерная для нашей образованщины порода вечно недовольных любой погодой».
Но его собственный текст настолько противоречив, что диву даешься. Он, вдруг, восклицает: «Чего же вы все-таки хотите, ребята, на этой земле? Расскажите, а еще лучше — сделайте!» Вот тебе и раз! То звучит заявление, что никаких идей ни у кого нет и быть не может, то звучит призыв предъявить эти идеи. Когда идеи предъявляются, то опять не так.
Господин Павловский ругается и комментирует это так: «…в Интернете антипутинское чмо, гоняясь за пропутинским чмом, и наоборот, выясняет, у кого длинней ложноножки…»
Хорошо хоть чмо, а не агенты ЦРУ. Но чуть ниже следует такой пассаж: «А ведь, строго говоря, подлая позиция — не уважать идей. Отсутствие идейного спора превращает нас в какой-то подловатый народ».
Так кто же вам мешает уважать других людей и их идеи вместо того, чтобы оскорблять их?
Или этот ваш призыв, чтобы «ребята» хоть что-то сделали… Но ведь главная мысль этой беседы — нельзя им дать что-то делать!
Вот как это звучит в исполнении Павловского: «Русский народ обладает потрясающим легкомыслием. Мужик кинет шапку оземь — да ну ее, эту власть! И остается без сил, зато «освобожденный». Разойдутся в разные стороны — и нет ни страны, ни власти».
Более чем странное заявление. Это что, русские мужики начали Первую мировую войну, затем (во время войны!) отстранили императора от власти, дали немыслимые свободы, поставили офицеров под контроль солдат? Да нет, это сделала правящая верхушка страны. Или это русские мужики собрались в Беловежской Пуще и закончился СССР? Или это русский народ устроил заваруху в 1993 году, и сам для себя ввел фактически авторитарный режим?
Как-то некрасиво говорить о народе, отказывать ему в рассудочности, если речь-то идет все-таки об элите и ее ошибках.
Но Павловский упорно говорит о народе и стране: «Если честно, Путин — это системная, глубинная, педагогическая реакция. Это попытка довоспитать страну. Педагогическая задача Путиным решена. Мы твердо выучили, что русскому необходимы единое государство и демократия восточного обряда».
Итак, главные слова произнесены — они ВОСПИТЫВАЮТ страну, то есть нас, русских, и ждет нас «демократия восточного обряда».
Когда я читал эту беседу, то сходу не сообразил, что это за демократия такая. Но посмотрел недавний, нашумевший фильм о вертикали в Византии и о благости многонационального народа в противовес этнически однородному государству — и теперь понимаю о чем речь.
Но я не верю в то, что Проханов и Павловский не понимают, почему нужно «подмораживать страну», не видят подлинных причин.
А ведь с разговора об этом и могла бы начаться настоящая дискуссия, а не игра в слова.
Не в русском народе тут дело. А в том, что у нас власть не отделена от денег.
Все очень просто. Вот создают, к примеру, партию «Родина». И начинает эта партия побеждать на выборах. Закон такой в политике есть. Приходит новая партия с популярными идеями и побеждает. Или побеждает «Справедливая Россия».
Как это выглядело бы в нормальном обществе? Ну сменился президент, сменилось правительство, исправили старые ошибки, наделали новые, на новых выборах пришла другая партия.
Но в России, где власть не отделена от собственности, будет совсем другая картина. Победивший президент и победившая партия получают все! Т.е. в прямом смысле слова — все! Газпром, нефть, алюминий и платину с никелем, ЖКХ, корабли, железные дороги, и прокуратуру с таможней в придачу.
Можно с этими победителями предварительно договориться, чтобы они все себе не захапали? Можно, но никто никаких реальных гарантий не даст. Ибо они придут бедными, как церковные мыши, а тут… Короче, понятно. Или просто порядочными людьми могут оказаться. Такое в истории бывает
Отсюда на полном ходу, когда уже все было «заряжено», спихивают с повозки истории «Родину», за ней «Справедливую Россию». И говорят о спасительной «восточной демократии». (Господи, спаси нас и помилуй!)
И тут уж, в самом деле, не до шуток. Если две партии власти вцепятся друг в друга под предлогом идеологии, начнут делить добро.
Но речь-то все-таки не о готовности или неготовности русского народа к демократии, а об отделении власти от денег? Как это делается?
Да нет тут никаких секретов, и Павловский хорошо об этом знает. Прекрасно известен механизм, который отсекает власть от денег, но нужен тот, кто запустит этот механизм. А такого человека или такой силы нет.
Значит, делается вывод, что лучше «подморозить».
Теоретически — действительно лучше. Кому нужна новая гражданская война в России? Лучше будем все верить в Россию, и авось пронесет. В самом деле, побудет Медведев четыре года. Потом народ опять выберет Путина, и будет любить его еще восемь лет. Итого — двенадцать лет мира. За эти годы Россия разбогатеет, запустят реальные социальные программы, у людей появится жилье, нормальные зарплаты, возможность выбрать хорошую работу и пр.
Но есть одно большое «но». Люди не любят, когда их держат за дураков. Есть такая человеческая особенность. И не любят, когда с ними поступают цинично.
Есть еще и «русский фактор». Проханов и Павловский не говорят об этом прямо, но нерв их беседы именно здесь звенит.
Проханов рассуждает о неких центрах во времена СССР, в которых решено было сбросить балласт республик. Павловский расшифровывает эти пресловутые «центры», это, оказывается, «Русская партия» во всем виновата. Проханов опять с нежностью говорит о нынешней РФ как об империи. Павловский сквозь зубы — ну какая это империя. Мол, даже СССР себя империей не называл. Проханов настаивает. Павловский говорит, ну да, РФ немножко империя, но скорее термин «империя» — это наркотик, чтобы смягчить боль (видимо, боль мечтаний о великом). Опять очень откровенно.
Тогда Проханов задает вопрос: «Россия — что это? Это национальное государство, ориентированное на базовый народ. Все остальные малые народности учитываются меньше, потому что они на периферии, через них не проходят главные коммуникации…»
До чего же достали эти байки про национальное государство. В современном национальном государстве нет нужды хоть как-то дискриминировать людей из-за их этнического происхождения.
Но Проханов «успокаивает» и нас и себя. Нет, Россия не национальное государство, а «полифоническое, полиэтническое, имперское государство». АПавловский, хоть и уверен, что в ХХI веке не может быть наций и империй в прежнем их понимании, все-таки утверждает, что Россия это «концерт народов». Ну в чем-то, возможно, он и прав. Полифонии тут нет, а вот сломанная скрипка с пьяной гармошкой еще наяривают. Шучу.
Все равно, понятно, что русская тема главная. И тут есть вещь просто поразительная.
Павловский с восторгом говорит о спасительной русскости Путина. А в свое время Лев Троцкий говорил о спасительной для большевиков русскости Ленина, ибо без этого, был уверен Лев Давыдович, большевики бы не победили.
«Русский вопрос», конечно, самый главный — и все это понимают, только не говорят об этом откровенно. Именно потому, что он сверхважен.
Стабильность в ближайшие двенадцать лет, зависит от решения этого вопроса. Будет ли продолжаться «концерт народов» или за русскими признают право быть хозяином на собственной земле — вот в чем вопрос?
Я сошлюсь на двух замечательных, политических мыслителей.
Валерий Соловей в своей книге указал на следующие факты. Русский народ не считал Российскую империю своей (и Соловей доказал это), в результате империя рухнула. Но были хотя бы те, кто ее защищали. Так как цари все-таки предполагали слияние народов на базе русификации. А вот в СССР русские были единственным народом, который реально пытались переделать в советский, чтобы этот русско-советский народ цементировал империю. Так при крахе СССР среди русских даже не нашлось тех, кто защищал бы эту страну.
А Михаил Ремизов говорит о том, что становление нового российского народа на базе русского стандарта ещё возможно, а на базе россиянского это просто нереально.
Т.е. речь идет не о чьих-то происках, а о реальном глобальном конфликте, разрешать который почему-то никто пока не спешит.
Но я бы не ввязался в эту беседу мэтров, если бы не следующий пассаж Павловского:
«Представим, что через десять лет Россия все-таки будет существовать. Хотелось бы, правда?»
Да уж хотелось бы — скажем все мы дружно. Так что нужно для этого сделать?
«Но если так случится, — утешает нас Павловский, — это будет значить только одно: что нам удалось перемениться. Не хотели, упирались, а решились и — удалось. Сильный русский человек 2017 года, живущий в своей стране, в независимом государстве, — это вообще другой русский тип, чем сегодня. Я не знаю, как такое с нами произойдёт. По правде, о некоторых вещах неприятно даже догадываться. Что с нами, сегодняшними, надо сделать, чтобы мы и живы остались, и независимы, и свободны? — страшно вообразить. Будет какая-то переплавка. Не хочется — а надо. Вот пройдем живыми через полосу национальной переплавки — и победим».
Опять переплавка?
И термин, между прочим, большевистский. И опять, как мы догадываемся, переплавка именно для нас, для русских. И не уточняется, как именно переплавлять будут, но говориться только, что самому Павловскому об этом неприятно догадываться.
Стало быть — точно из нас россиянцев делать будут.
А не проще власть отделить от денег? Это же дешевле, чем новый народ выводить.
Я не возьмусь тут утверждать, что прямо завтра все полыхнет. Вполне возможно, режим «византийской демократии» продержится двенадцать лет или даже больше. А может быть, и не продержится. И понять это совершенно невозможно: никто из нас просто не знает, как сам себя поведет, когда сменится вывеска в марте 2008 года. Как ему будет жить при этом «концерте народов», который во что-то будет переплавлять нас?
Как историк я знаю, что лучше было в 30-х –40-х годах ХХ века быть шофером в Париже, чем начальником в Совдепии. Не из-за денег, разумеется.
И я знаю, от кого зависят быстрота и масштабы перемен, если они случатся.
Зашел я как-то шашлычков поесть в забегаловку, сидит напротив меня мужик, пьет водку и закусывает маленькой шоколадкой. На шашлык денег у него нет. Оказался он Валерой из Тамбова. Землю, говорит, купили какие-то люди из Москвы, сам он работает на бывшей собственной земле на армянина. Люто нехорошо жить Валере.
Я говорю: «А за кого голосовал-то, за Путина и ЕР? И пойдешь голосовать за Медведева?»
Валера набычился. Видно, что любит он Путина.
Вот когда Валера не пойдет голосовать… нет, не начнет выступать с акциями протеста или еще как, а просто останется дома, и дома останутся такие же, как он, я вас уверяю, что полифония сразу закончится.
И счет к нынешним порядкам есть не только у полунищего Валеры, он есть у 85% населения России.
И я искренне не понимаю — почему бы не пойти Валере навстречу сейчас, а не тогда, когда заколосится посев на поле дураков?
