Неожиданный обмен «ядерными любезностями» между Россией и НАТО не смогло задвинуть на задние полосы газет даже падение биржевых котировок на ведущих мировых биржах.
В субботу 19 января, то есть на следующий день после появления первых признаков обвала на американском фондовом рынке, российский начальник генштаба генерал армии Юрий Балуевский заявил, что в случае необходимости Российская Федерация применит ядерное оружие, в том числе и превентивно. Другими словами, не в ответ на какие-либо практические действия противника, а лишь в ожидании таких действий. К таким случаям Балуевский отнес угрозу территориальной целостности России или стран-союзниц.
Случайно ли было выбрано время для такого заявления или нет, неизвестно. Однако тот факт, что снижение биржевых котировок к моменту заявления Балуевского уже наметилось, позволил российскому генералу элегантно избежать обвинений в попытке манипулировать мировыми финансовыми рынками…
Не прошло и недели, как в печать из штаб-квартиры НАТО была спущена информация о том, что руководство НАТО прорабатывает планы по нанесению упреждающих ударов по государствам-соперникам, которые в неопределенном будущем могли бы угрожать оружием массового поражения. В отличие от заявления Балуевского натовским военным все равно, представляют ли эти страны «опасность для суверенитета или территориальной целостности» западного альянса, или нет. Ну, а нанести упреждающий удар, как известно, никогда не бывает слишком рано…
Возвращаясь к заявлению Балуевского, следует отметить, что при внешнем сходстве с положениями Военной доктрины страны образца 2000 года, в нем появились и новые акценты. В тексте Доктрины сказано дословно следующее:
«Российская Федерация оставляет за собой право на применение ядерного оружия в ответ на использование против нее и (или) ее союзников ядерного и других видов оружия массового уничтожения, а также в ответ на крупномасштабную агрессию с применением обычного оружия в критических для национальной безопасности Российской Федерации ситуациях. Российская Федерация не применит ядерного оружия против государств — участников Договора о нераспространении ядерного оружия, не обладающих ядерным оружием, кроме как в случае нападения на Российскую Федерацию».
Легко заметить, что в попавших в печать выдержках из заявления Балуевского словосочетание «в ответ» напрочь отсутствует. Речь идет именно об упреждающем ударе, что подчеркивает сам автор сделанного заявления: «В том числе и превентивно. В том числе и с использованием ядерного оружия».
Другими словами, Россия теперь не намерена ожидать, пока агрессивные действия против неё или её союзников создадут «критическую для национальной безопасности» ситуацию, прежде чем начать использовать свой ядерный потенциал по прямому назначению.
Из слов Балуевского также прямо следует, что Россия готова применить ядерное оружие в упреждающем порядке для защиты территориальной целостности стран-союзниц. Сравнивая это с положениями Доктрины 2000 года, обнаруживаем новое расхождение. Ведь там написано, что РФ не применит ядерного оружия против неядерных государств вообще «кроме как в случае нападения на Российскую Федерацию». Это отличие существенно, и похоже отражает новые мотивы в российском подходе к коллективной безопасности. Если раньше РФ не была готова предоставить полноценный ядерный зонтик странам-союзницам на случай угрозы утраты ими суверенитета и территориальной целостности, то теперь, если трактовать заявление Балуевского дословно, Россия выразила готовность гарантировать безопасности стран-союзниц своим собственным ядерным щитом. Даже в тех случаях, когда им угрожают неядерные державы.
В определенной степени знаменательно и заявление генерала армии о том, что «военная сила должна быть применена не только в ходе боевых действий, но и для демонстрации решимости руководства страны отстаивать ее интересы». Это может означать готовность Москвы действовать подобно США в ситуациях, когда нужно «наказать» воздушными и ракетными бомбардировками державу, неспособную ответить России «боевыми действиями». Правда, Балуевский оговорился, что все это должно происходить «в случаях, оговоренных доктринальными документами РФ», однако известно, что уже в июне 2005 года Путин призвал доработать Военную доктрину, а в 2007 году вышло соответствующее заявление Совета безопасности РФ на этот счет. Таким образом, заявление Балуевского может оказаться «пробным шаром», пущенным для обкатки положения новой редакции Доктрины внутри страны и за рубежом.
ПРЕДВЫБОРНАЯ ЖЕСТКОСТЬ
Тут, однако, следовало бы проявить осторожность и постараться тщательно вычистить из этих высказываний внутриполитический фактор.
В предвыборный период политическое руководство нередко склонно к громким заявлениям, которые впоследствии забываются или смягчаются. Очевидно, что это заявление в какой-то мере отражает политические амбиции группы так называемых «силовиков» и стоящих за ней финансово-промышленных групп: ВПК, высокотехнологичной гражданской индустрии, обслуживающих экспортные заказы российских банков. Противостоящие им «сырьевики» получили близкого к ним кандидата в президенты в виде «либерального» управляющего «Газпромом». В такой ситуации «силовики» активно пытаются гарантировать свои интересы, заручившись поддержкой уходящего на премьерское кресло Путина и новоизбранной Думы, а также симпатиями широкой общественности. Жесткое заявление Балуевского в таком случае было призвано среди прочего повлиять на повестку дня политических дискуссий и задать их тон.
Но даже с учетом предвыборной поправки заявление начальника генштаба следует воспринимать со всей серьезностью. Такого рода заявления не бывают «самодеятельностью», и Балуевский не сказал бы то, что он сказал, если бы не был уверен в поддержке своим словам по крайней мере части Совета безопасности, а скорее всего —лично Путина.
По своему тону это заявление вполне отвечает линии президентской риторики последних двух лет, и вопрос только в том, насколько риторика соответствует реальным намерениям и обеспечена ли она наличными возможностями государства и его вооруженных сил.
Как следует из ряда публичных заявлений президента России, касающихся военного строительства, в настоящее время основополагающим принципом его является так называемый «принцип наименьшей достаточности»: государство тратит на оборону и безопасность столько, сколько минимально необходимо для защиты от имеющихся угроз, и не более того. Иногда в формулировку добавляются слова «с учетом экономических возможностей». Однако, эти возможности, если иметь в виду накопленные в последнее время Россией средства, растут гораздо быстрее, чем военный бюджет государства, так что, если бы «учет экономических возможностей» имел расширительное, а не ужесточающее толкование, на оборону было бы выделено существенно больше средств.
Таким образом, реальным руководством в формировании военного бюджета является все-таки «принцип наименьшей достаточности», а не «имеющихся возможностей».
Скоро, однако, выясняется, что при всей кажущейся рациональности в российских условиях осуществить модернизацию ВС на подобном принципе в разумные сроки невозможно. Год за годом срывается поставка в армию запланированного количества новых вооружений. Действительно, ведь «наименьшая достаточность» предполагает филигранный расчет потребностей армии, нулевые потери в виде организационных сбоев, коррупции и инфляционной составляющей государственного военного заказа. Другими словами, закладывая принцип «наименьшей достаточности», политическое руководство вольно или невольно программирует перманентное отставание программы модернизации от запланированных сроков. Вместо нереалистического принципа «наименьшей достаточности» больше подошел бы принцип простой достаточности, учитывающий все российские особенности. Пока этого не будет сделано, любая долгосрочная стратегия будет наталкиваться на отсутствие инструментов по её реализации.
СПОКОЙНОЕ РАЗВИТИЕ ИЛИ ВЕЛИКОДЕРЖАВНОСТЬ?
Заявление Балуевского наиболее громкое, но не единственное в своем роде.
В недавней статье президента Академии военных наук генерала армии Махмута Гареева «Россия должна снова стать великой державой« (ВПК №2 (218) 2008) высказывается беспокойство тем фактом, что вопросы безопасности и строительства ВС в ходе ведущейся предвыборной кампании были отодвинуты в тень:
«Если в предвыборной программе нашей правящей партии не нашли должного отражения вопросы обороны страны, защиты Отечества, военной службы, это не красит нас, в том числе и Академию военных наук. Значит, мы не достаточно активно и убедительно действовали».
Такого рода заявления, участившиеся в последние недели, отражают растущую озабоченность российских «силовиков» и стоящих за ним общественных и финансово-промышленных групп идейным направлением двух последних выборных кампаний.
Какие же аргументы выдвигаются с целью убедить политические силы уделить большее внимание вопросам укрепления военной мощи государства?
Гареев обращает внимание на необходимость открытого провозглашения того, что, по его мнению, на устах народа. В ином случае, — утверждает он, следуя словам известных мыслителей, — общественное развитие прекратится, лишенное побудительных мотивов, естественной «подпитки». Генерал армии предлагает заявить открыто, что Россия «полна решимости быть великой державой».
Нетрудно заметить, насколько это отличается от акцентов в выступлениях официального «преемника», который в свою очередь предпочитает говорить о «свободе и справедливости, гражданском достоинстве человека, его благополучии и социальной ответственности», совмещенных с «фундаментальным набором демократических ценностей»,
Медведев также говорит о том, что «необходимыдесятилетия нормальной жизни и целенаправленной работы». Но что же потом? Надо полагать, народу придется подождать несколько десятилетий до того, когда он сможет помечтать и о чем-то большем? Значит, какие-то более высокие цели существуют, Медведев фактически признает это, однако полагает, что они не будут доступны русским в ближайшие десятилетия.
Иными словами, преемник не отрицает амбициозные национальные цели в принципе, однако отодвигает их по времени в неопределенное будущее, тем самым полностью снимая с себя ответственность за их реализацию.
На первый взгляд, программа «либерала» Медведева выглядит более реалистичной хотя бы потому, что она менее амбициозна, чем «великодержавная» идеология «силовиков». Впрочем, учитывая давние и прочные связи Медведева с топливно-энергетическим комплексом России, неясно, насколько эти планы диктуются заботой о благополучии простых граждан, а насколько — интересами сырьевых экспортеров, опасающихся потерять свои западные рынки из-за слишком жесткого отстаивания Россией своих интересов на международной арене.
Есть и сомнения в том, что России позволят иметь несколько десятилетий покоя и стабильного развития: повышение благосостояния российских граждан означает повышение уровня потребления внутри страны, а значит — меньше ресурсов останется для экспорта за рубеж. Таким образом, страны — потребители российских энергоресурсов, леса и других товаров низкой обработки объективно заинтересованы в ограничении российского потребления. Но это все будет означать, что дисгармония российских экономических интересов с интересами западных государств только усилится. Возрождающаяся российская обрабатывающая промышленность также все больше будет конкурировать с зарубежными импортерами за российское сырье. Экономики стран ЕС и России перестанут быть «гармонично дополняющими» друг друга.
В то же время сами российские сырьевые монополии не следует считать вечными союзниками западных импортеров российского сырья. По мере перехода российского рынка энергоносителей на мировые цены этим финансово-экономическим конгломератам, прежде всего «Газпрому», станет все равно, куда продавать свой товар — на Запад или внутри страны. Именно по такой причине российские сырьевые монополии могут в какой-то посчитать повышение покупательной способности российских граждан гарантией расширения и стабилизации внутреннего рынка для своей собственной продукции. В этом смысле новая «социально-окрашенная» риторика ставленника «сырьевиков» Медведева может оказаться не предвыборной уловкой, а долгосрочной стратегией соответствующих финансово-промышленных групп.
В то же время западные партнеры российских энергетических компаний имеют все основания для беспокойства. По мере постепенного выравнивания внутренних и экспортных цен на энергоносители Запад потеряет внутри России своих естественных союзников, которых он полтора десятилетия использовал для конфигурирования российской внутренней и внешней политики под свои текущие интересы. Ожидаемым следствием явится соблазн испытать другие имеющиеся у них средства давления на Россию, в том числе конечно военные.
Возвращаясь к вопросу военных угроз, следует отметить нарастающий поток перемен, грозящий обессмыслить усилия по строительству вооруженных сил, если только оно не будет проходить при постоянном учете новых тенденций и факторов. Как отмечают практически все ведущие военные теоретики в России и за рубежом, опасность крупных военных столкновений снизилась. В то же время противоречия между государствами и различными группами стран только усиливаются. В этих условиях страны, которые способны повлиять на мировое развитие, стремятся к такой ситуации, когда эти объективно существующие противоречия разрешались бы военным путем (если уж нет иного выхода) вдали от собственных границ. Таким образом, минимизируется угроза для собственной экономики.
Так, войну США в Ираке и Афганистане можно считать своего рода «естественным экспериментом», доказывающим, что страна может годами вести войны и одновременно сохранять гражданскую структуру экономики, мирный модус существования своих собственных граждан и продолжать экономическое и социальное развитие. Для этого оказалось необходимым держать противника «на удалении», не допуская его к собственным границам. Известный тезис Буша говорит о том нужно «прийти в дом врагам раньше, чем они доберутся до твоего дома». Впрочем, по таком принципу американцы стремились действовать и ранее. Причём довольно успешно, что говорит о том, что активно продвигаемая с трибун оппозиция «спокойное развитие или великодержавность» ложна. Можно с успехом сочетать одно с другим.
ПЕРЕЖИТКИ ОБОРОНИТЕЛЬНОГО МЫШЛЕНИЯ
Российские доктринальные положения в значительной степени были лишены подобной широты взгляда.
Весь характер послевоенного строительства ВС, включая военные округа, имел смысл лишь в ожидании удара противника по советской территории, жесткой обороны на ней с дальнейшим переходом на территорию противника и его разгромом. Нетрудно предположить, что с целью сохранить «миролюбивое» лицо руководство СССР все послевоенное время допускало повторение ситуации Великой Отечественной Войны, с новыми миллионными жертвами среди гражданских лиц. И все это — ради одностороннего отказа от возможности упреждающего применения ядерного оружия, продиктованного утопической «гуманистической идеологией».
Как известно, Россия очень быстро отказалась от советского принципа неприменения ядерного оружия первым, однако пережитки «оборонительного мышления» сохраняются и в Военной доктрине 2000 года, ныне пересматриваемой. В ней принцип упреждающего действия также отсутствует. Вполне в духе этой доктрины уже упомянутый генерал армии М. Гареев пишет в одной из своих более ранних статей:
«Если для США главные военные задачи предстоит решать на отдаленных ТВД, то Вооруженным Силам РФ для решения задач по обороне страны придется действовать в основном на своей территории». (ВПК №48 (115) 2005).
Выходит, даже у российских «ястребов» бывают мысли вполне «голубиные»…
Однако, на наш взгляд, было бы крайне опасно смириться с тем, что после двух кровопролитных войн в ХХ веке России и в ХХI-м пришлось бы опять воевать на своей территории, что привело бы снова к разрушению хозяйства и массовой гибели гражданских лиц. Неужели политическому и военному руководству до сих пор неясна важность максимального исключения своей территории из списка возможных театров военных действий?! Такого развития можно добиться доказанным (Соединенными Штатами) путем: превентивным вынесением поля битвы за пределы границ государства путем упреждающего начала военных действий за её пределами, пока силы потенциального противника не смогли приблизиться и сконцентрироваться на границах государства.
Международные конфликты — это как нарывающие то там, то здесь гнойники. Мы не можем изменить природу человека и сделать его менее агрессивным, но задача «хирурга» состоит в том, чтобы гнойники конфликтов вскрывались там, где это наиболее безболезненно для «тела», и гной тек наружу, а не внутрь организма. США предпочитает решать свои конфликты с геополитическими конкурентами вдали от собственных границ. Для этого требуется координированные усилия дипломатов, спецслужб и военных. Почему к этому не может стремиться и Россия?
Также контур управления мерами государства по защите своих интересов должен быть единым. Это означает, что без снижения эффективности невозможно ограничивать себя невоенными мерами в случае, если военные меры оказываются более эффективными. Возможна ситуация, когда на агрессию информационную, «цветную революцию» в зоне российских интересов более эффективно было бы ответить жесткими военными мерами, не ограничиваясь «ковровым говнометанием». Надо учитывать, что вблизи своих границ Россия обладает не только влиянием, но и коротким логистическим плечом, развитой с советских времен инфраструктурой дорог для того, чтобы решить многие вопросы в свою пользу. Близость к государствам СНГ — естественное конкурентное преимущество России, и его просто глупо не использовать в полной мере для того, чтобы полностью исключить угрозу российским интересам на этом пространстве и угрозу безопасности, из него исходящую. Если конечно Россия не попадется на удочку «мирной стратегии» её вытеснения.
Конечно, противники России хотели бы, чтобы Кремль и далее вел себя в военном смысле максимально сдержанно, поскольку так он собственными руками себя «кастрирует», «обрезая» свои и без того сузившиеся за последние 15 лет возможности. Но, видимо, обрезание с некоторых пор вошло в Кремле в моду…
Очевидно, что России нужно время для спокойного развития, — и не «несколько десятилетий», как было озвучено с высокой трибуны, а чем дольше, тем лучше. Но кто сказал, что лучший способ добиться этого — пассивно наблюдать, как по границам страны смыкается кольцо враждебных марионеточных государств, ограничиваясь при этом утренней рассылкой дипломатических депеш?
Резкое заявление Балуевского на этом фоне выглядит среди прочего и попыткой охладить «нефтяную эйфорию» части населения и элит, продемонстрировать народу, что «золотой век» без войн и опасностей окончился, так и не начавшись.
