Три вины Ходорковского

Адвокат Михаила Ходорковского Юрий Шмидт назвал на прошлой неделе максимальный срок, на который могут быть осуждены по второму уголовному делу Ходорковский и Лебедев — а именно, на 22 с половиной года.

Отнесём на счёт понятной профессиональной ограниченности одного из самых уважаемых юристов России сделанную им ссылку на действующие законы.

В самом деле: после судебных издевательств над членами Национал-Большевистской партии, после судилища над Аракчеевым и Худяковым, осуждёнными, насколько можно судить, единственно за национальную принадлежность (к русскому народу), после того, как официальные лица практически хвастались заражением в тюрьме СПИДом несчастного Алексаняна, по наивности добровольно отдавшего себя в руки путинскому «правосудию», какие бы то ни было иллюзии о характере судебной системы, любовно созданной «либералом» Козаком, могут сохраниться только у профессиональных юристов.

Подобно тому, как путинский парламент не является «местом для дискуссий», путинский суд, насколько можно понять, не является органом для исполнения закона.

И не стоит питать себя иллюзиями, что медведевский суд, если он будет, будет лучше.

Короче: Ходорковскому и Лебедеву дадут столько, сколько захотят — и столько раз, сколько захотят.

Ведь даже самые ярые и ограниченные ненавистники олигархов, не способные сопоставить судьбы, например, Ходорковского и Абрамовича, и слепо верящие любому бреду официальных «спецпропагандонов» (это не ругательство, а публичное и гордое самоназвание одного из них), слегка изумились тому, как руководители нефтяной компании сумели долгие годы воровать ВСЮ произведённую ею нефть (а из официального обвинения следует именно это). Ведь они платили зарплату и налоги, закупали оборудование, выплачивали дивиденды — из каких же, интересно, средств, если они действительно украли всё?

Неприкрытое, бросающееся в глаза безумие официального обвинения, похоже, вызвало некоторое смущение даже среди представителей правящей бюрократии. Перенос судебного слушания на 2 мая означает, что «крайним» за решение по делу сделали следующего президента — Медведева.

Это не просто нежелание Путина связываться с надоевшим и неприятным делом, но и проверка сменщика. Если Медведев выполнит «монаршую волю» — он ухудшит свою либеральную репутацию в глазах Запада и тем самым усугубит свою зависимость от Путина. Если же он проявит хоть крупицу непозволительной в путинской бюрократии роскоши здравого смысла — это будет признаком «измены» и аргументом в пользу его немедленного смещения, пока для этого ещё будут силы у Путина.

И Медведев, скорее всего, понимает это прекрасно.

Ходорковский и Лебедев станут индикатором непростых отношений между Путиным и Медведевым — если, конечно, не произойдёт каких-либо неожиданностей, и на президентский пост будет назначен (разумеется, при помощи формальной процедуры очередных «самых демократичных и чистых в истории России» выборов) именно он.

Пока же совокупность обвинений, предъявленных Ходорковскому и Лебедеву, при всей своей абсурдности свидетельствует о планах правящей бюрократии.

Её представители — в том числе и из лагеря либеральных фундаменталистов — прекрасно понимают, что освобождение Ходорковского станет началом их конца. Не потому, что тот станет врагом и будет как-то мстить (примеры Берёзовского, Гусинского и Невзлина показывают беспомощность выброшенных из страны умных и богатых противников режима), а потому, что создаст прецедент.

Освобождение Ходорковского принципиально неприемлемо для правящей бюрократии потому, что покажет: с ней можно всерьёз бороться, ей можно наступать на мозоли, ей можно значимо мешать — и не быть за это стёртым в порошок полностью.

Как только она покажет это россиянам — она будет сметена с лица земли (именно земли, а не только России; охота за «путинским бюрократом» станет в нашей стране таким же почётным занятием, как в Израиле — охота за нацистскими преступниками), и чувствует это очень хорошо.

Ведь в чём реальная, не мнимая, а подлинная вина Ходорковского перед Путиным и всем созданным тем классом новой, силовой олигархии (в который органично вошли и многие титульные «либералы»)?

Эта вина очень серьёзна, и Путин действительно проявил весьма специфический, но безусловный гуманизм, просто разгромив «ЮКОС» и отправив в тюрьмы всех, кого удалось захватить под тем или иным предлогом.

Прежде всего, Ходорковский публично, под телекамеру обратил внимание Путина на коррупционные операции его ближайшего окружения. Понятно, что в своей наивности он хотел, «как лучше», — но получилось, что он ещё на начальной стадии одной фразой «засветил» всю коррупционную суть создаваемой Путиным системы «сувенирной демократии». Лучше, чем ему, это удалось только Шварцману, — но 5,5 лет спустя, когда система уже не создалась и потому была уязвима, а работала как часы в общенациональных масштабах. Яичко же дорого, как известно, именно ко Христову дню.

Вторая неизбывная вина Ходорковского перед правящей бюрократией (и, вероятно, лично Путиным) в том, что он посмел публично задуматься об общественном благе. В представлениях и либеральных фундаменталистов, и силовых олигархов российский бизнесмен должен воровать и грабить, и лишь в случае своей полной профнепригодности может заняться чем-то производительным, — но всё равно только для личной выгоды. Общественное благо — абсолютное табу. Просто потому, что любая, даже корявая и неудачная мысль о нём ярко контрастирует с полным презрением к нему, постоянно демонстрируемым теми, кому по долгу службы положено о нём заботиться — правящей бюрократии.^[1]

Стоит добавить, что Ходорковский нашёл-таки институциональный корень неадекватности российского государства: то, что министры назначаются не премьером и потому не подчиняются ему, хотя он обязан непосредственно руководить ими. Однако указание на эту проблему грозило либо снижением всевластия президента (если он позволит назначать министров премьеру), либо возложением на него ответственности хоть за что-то (если он начнёт руководить министрами непосредственно). Понятно, что ни то, ни другое было для Путина совершенно неприемлемо.

Третья вина Ходорковского в том, что он поставил под угрозу стратегическое сотрудничество России и США, точнее — подчинение России американским интересам, осуществлявшееся в то время (и во многом осуществляемое и сегодня) под сурдинку дешёвого пропагандистского трёпа о национальных интересах, патриотизме и суверенитете.

Ходорковский в своей наивности вознамерился построить нефтепровод, чтобы продавать нефть Восточной Сибири Китаю. Поскольку Китаю её остро не хватало (он осуществил «нефтяную» экспансию в Африку и Латинскую Америку именно после того, как осознал, что США руками «суверенной» российской бюрократии не дадут ему доступа к российской нефти), Россия вела бы диалог с ним с «позиции силы» и могла не опасаться враждебных уловок.

В результате ареста Ходорковского и уничтожения «ЮКОСа» реализуется проект Тихоокеанского трубопровода — значительно более длинного, дорого и в строительстве, и в эксплуатации и до сих пор неизвестно, осуществимого ли вообще (так как огромная его часть идёт через сейсмоопасную зону). При этом в Китай пойдёт (в чём ещё нет полной уверенности) лишь его ответвление (и с опозданием на 6 лет), — а основная труба должна выйти на побережье Тихого океана, в результате чего США получат потенциальную возможность влиять на направление экспорта.

Если бы трубопровод пошёл коротким маршрутом из России в Китай и заработал бы в 2005 году, как планировалось, американцы почувствовали бы себя уязвлёнными и сочли бы виновными за этот проект Путина и его окружение. Учитывая остроту глобального соперничества с Китаем (а мир сейчас возвращается от доминирования США к системе биполярного противостояния, в которой в роли СССР выступает Китай), они могли предпринять против непослушных коррупционеров самые разные меры — вплоть до блокирования коррупционно подозрительных счетов российских руководителей за рубежом. А самое страшное, что можно сделать с «суверенным» (или «сувенирным» — кому как нравится) путинским чиновником — это схватить его за карман.

Естественно, такая глобальная угроза требовала немедленной реакции, и воля США была выполнена.

Естественно, их политики пролили все подобающие случаю крокодиловы слёзы и упрекнули «сувенирного» (то есть, простите, «суверенного») вассала за излишнее рвение, проявленное при защите их интересов. Демократический ритуал был соблюдён, как положено, — но посол США в России, принявший его всерьёз и проявивший неуместное рвение, был вскоре заменён. Мелочь, а приятно: не только наши послы порой не понимают собственных национальных интересов.

Таким образом, не только Путину, но и Медведеву как неотъемлемой части путинской бюрократии есть за что люто ненавидеть Ходорковского.

Конечно, автору хочется верить в лучшее. Например, что Медведев, как и Хрущёв, вскоре после воцарения взбунтуется против породившей его системы и разрушит её, не только гуманизировав государство и общество, но и дав стране могучий импульс социально-экономического развития.

Но, к сожалению, автор не сказочник — у него другой профиль.

Как, вероятно, и у правящей бюрократии.

Ибо 22,5 года, на которые по максимуму «тянет» предъявленное Ходорковскому и Лебедеву обвинение, насколько можно понять, представляют собой всего лишь минимальную оценку срока, в течение которого наши «вожди» собираются нами править.

Правда, у них этого не получится, — но они пока в это ещё не верят.