«Я твердо убежден в том, что это будет исключительно правильным выбором, и думаю, что руководство «Единой России» и других политических партий, которые озвучили данную кандидатуру, проявили мудрость и наличие гражданской позиции».
Так президент Чеченской Республики Рамзан Кыдыров прокомментировал в понедельник 10 декабря 2007 года выдвижение Дмитрия Медведева на пост кандидата в президенты Российской Федерации.
В отличие от колеблющихся интеллигентов, у президента Чечни нет сомнений в том, что успех будет сопутствовать политику, получившему в начале недели статус преемника (окончательного ли, другой вопрос). Естественно, Медведеву уже обещана поддержка чеченского отделения «Единой России».
А что такое поддержка Чечни, мы уже наблюдали на выборах в декабре 2007 года. Наверное, 2 марта 2008 года кандидат от Кремля наберет 100% (как это случилось в Хабезском районе Карачаево-Черкесии). Кстати, именно в Хабезском районе установлен феноменальный рекорд, стопроцентная явка и стопроцентная же поддержка «партии власти». В общем, всем равняться на знамя Хабезского района!
По мнению Рамзана Кадырова, Владимир Путин знает, «какие люди с ним работают, знает, кто на что способен, знает, кто из политиков может продолжить начатые реформы и не дать России обратно скатиться в 90-е годы, когда царили хаос и беспредел».
Последняя фраза главы Чечни требует особого внимания. Она весьма характерна описывает тот управленческий дискурс, который сложился в путинской России.
Институтов власти нет, точнее есть только один-единственный институт, имя которому Путин Владимир Владимирович. Он знает, кого и как продвигать (не зря ведь ВВП продвигал Кадырова так активно). Именно он (а не какое-то общественное мнение, партии, парламент, народ-суверен в конце концов) может и должен отбирать преемников.
В декабре Россия-матушка дождалась-таки официальной номинации преемника.
Для сравнения: в Армении эта процедура была объявлена заблаговременно. Там после парламентских выборов, прошедших в мае 2007 года, лидер тамошней «партии власти» Республиканской получил неофициальный титул преемника. И сегодня он защищает его в сложной борьбе с бывшим уже президентом Левоном Тер-Петросяном и представителями «третьей силы».
В Азербайджане Гейдар Алиев фактически передал власть по наследству. Однако об этом своем решении он известил подданных заблаговременно. Алиев-младший заранее готовился к царствованию. В мае 1994 года Алиев был назначен первым вице-президентом Государственной нефтяной компании Азербайджанской республики. В 2000 году он стал первым заместителем председателя правящей партии «Ени Азербайджан». Через год был назначен главой парламентской делегации Азербайджана в Совете Европы. 4 августа 2003 года Ильхам Алиев был назначен премьер-министром Азербайджана. В октябре после физической смерти отца он был избран президентом республики. Но Ильхама не один год вели к должности, готовили общественное мнение к смене лидера. И даже выборы-2003 не обошлись без неприятных для азербайджанской власти сюрпризов. Фактически там провалилась первая попытка сделать «оранжевую революцию» (лидером которой был глава мусаватистов Иса Гамбар).
Таким образом, нынешнее провозглашение первого вице-премьера Дмитрия Медведева кронпинцем выглядит более «восточным» по духу и стилю даже в сравнении с государствами Южного Кавказа.
Хотелось бы обратить особое внимание на институциональные особенности такого выбора.
Как говорится, на «белом глазу» идеологи нынешней власти рассказывают нам об усилении государства, об укреплении вертикали власти. В реальности же оказывается, что ни один из институтов этого якобы сильного государства не работает. Возможный уход президента еще вчера преподносился, как заведомая катастрофа. Только в этой связи встает закономерный вопрос: что делал все 8 лет уважаемый гарант, если его уход чреват едва ли не новой гражданской войной? Где выстроенная им работающая система? Где институты, которые можно оставить после себя в надежном состоянии?
Сегодня тема грядущей «смуты» уже не в моде. Сам «самодержец» соизволил (хорошо, что не 1 марта) объявить о своей «монаршей воле».
О чем это говорит? А это говорит о том, что никаких других механизмов номинации кандидатов на пост главы государства (кроме личного кастинга первого лица) в государстве Российском не существует.
Парламент давно стал департаментом голосования администрации, региональные руководители назначаются сверху и по определению никого, кроме послушных «организаторов подсчетов» выдвинуть не могут. Партий нет, есть клиентелы.
Именно этот стиль (имперский по своей природе) и доминирует сегодня в управлении Северным Кавказом.
Есть основания предполагать, что преемник сохранит преемственность (да простят меня за тавтологию) этой кавказской политики. Главное - это внешняя формальная лояльность, правильное поведение при голосовании, мобилизация масс на поддержку очередного «национального проекта» (благо опыт их введения у нового лидера уже есть).
Конечно же, никакой северокавказской стратегии у Медведева нет и быть не может. Стратегия может появиться либо в условиях публичной политики и открытых дискуссий, либо авторитарного государства, нацеленного на проект национальной модернизации. Сегодня в России нет ни того, ни другого. Сегодняшний авторитаризм решает задачи маркетизации силовых структур и приватизации власти номенклатурой, но никак не модернизации экономики и общества. Доселе преемник не был замечен в решении каких-то специфических кавказских вопросов, кроме разве что работы по «национальным проектам». Там отчитался по социальным программам в Дагестане, здесь дал нагоняй региональным чиновникам Ставрополья за слабую организацию медико-санитарной работы. В сортире преемник никого не мочил, на самолете не летал, и осетино-ингушские противоречия к Первомаю не разрешал.
Вместе с тем в апреле 2007 года мало кто заметил визит в Чечню Дмитрия Медведева ) тогда - еще одного из преемников). Даже местные журналисты не слишком охотно стремились к тому, чтобы осветить (а теперь им придется освещать) визит вице-премьера Правительства РФ. Между тем, проницательный редактор газеты «Чеченское общество» Тимур Алиев еще тогда отметил (подчеркнем еще раз, цитата взята из апрельского текста грозненского журналиста): «Возможно, Путин хочет подружить будущего гаранта и Рамзана Кадырова».
«Это могло бы стать началом большой дружбы», — говорилось по аналогичному поводу в черно-белом фильме с Хэмфри Богартом. Такая версия могла бы иметь смысл в том случае, если бы Медведев был стопроцентным преемником Путина. Пока же видимый всем характер их медийного противостояния с Сергеем Ивановым говорит, скорее, о равных шансах. А это значит, что, по всей видимости, в ближайшем будущем произойдет визит в Чечню и Иванова.
Между тем Медведев считается наиболее удобным для дальнейшей политической карьеры Кадырова будущим президентом России (после Путина, конечно). Причина подобных разговоров проста — Иванова традиционно связывают с силовиками, Медведева — с заместителем главы администрации президента РФ Владиславом Сурковым. В свою очередь, общим местом уже давно стали утверждения о существовании натянутых отношений между российским генералитетом и силовиками, с одной стороны, и Рамзана Кадырова — с другой. В то же время Кадыров считается, чуть ли не креатурой Суркова. Принимая во внимание особый статус Кадырова (опять же не по должности, а по фактическому «раскладу»), такой визит Медведева можно рассматривать, как изучение региона и его лидера «на местности» (что важно с точки зрения завязывания неформальных отношений).
Как бы то ни было, Медведев избран, как «меньшее зло». Он не будет слишком раздражать Запад (что, в общем-то, неплохо само по себе). По первым впечатлениям даже будет изображаться, как «либерал». Значит, возможен некоторый «детант» после «мюнхенской холодной войны-лайт». Он, скорее всего, не отнимет все, что «нажито непосильным трудом» в «нулевые годы», когда шла форсированная стабилизация. Он же сохранит административные ренты для кавказских элит и кланов. В отличие от силовиков, у которых есть зуб на Кадырова (те же его действия против ОРБ, его жесткая критика федеральных силовых структур вообще), у Медведева нет жестких претензий к политике северокавказских элит. В свое время (в конце октября 2006 года) он подверг руководителей Южного федерального округа (ЮФО) в медленных темпах реализации национальных проектов. В октябре 2007 года он же призывал привлечь к ответственности виновных в массовом заболевании детей Ставропольского края дизентерией. Однако, политических обвинений или жестких управленческих заявлений главный претендент не делал.
В то же время северокавказские руководители традиционно позитивно высказывались о Медведеве. В марте 2007 года Рамзан Кадыров в интервью «Росбалту» заявил о том, что «Медведев — просто золотой, удивительный человек. И всегда держит свое слово». Скорее всего, не желающий воздержаться от решения спорных проблем Медведев даст слово не вмешиваться во внутренние дела «Рамзанлэнда». По крайней мере, основы управления Северным Кавказом вряд ли будут пересмотрены. Как и основы управления всей Россией. Может быть, административный рынок при Медведеве станет более либеральным, но от этого он не перестанет быть административным рынком.
Кавказские лидеры чувствуют это, а потому готовы присягать новому преемнику уже сейчас (впрочем, они и еще один раз присягнут: что им, в самом деле). Вот президент Ингушетии искренне убежден что Дмитрий Анатольевич — «это очень продуманное и выверенное решение». Он также считает (разумеется, искренне - по состоянию на… часов… минут 11 декабря 2007 года), что «Медведев прагматичный и демократичный и авторитетный политик, высокопорядочный человек, которому присущ взвешенный подход к решению самых серьезных вопросов». По мнению Мурада Зязикова, решение президента Путина поддержать эту кандидатуру — «безусловно, логическое продолжение курса на развитие России как великой державы, дальнейшее выполнение того колоссального объема работы, которая проводилась в стране в последние годы по решению наиболее значимых социальных вопросов, реализации приоритетных национальных проектов».
Таким образом, кавказский курс преемника будет продолжением путинских «достижений».
Утешает только одно. В случае ослабления общефедеральной политической удавки (включая и СМИ, на что надежд мало, но хочется верить) у экспертов появляется реальная возможность выработать и предложить собственную альтернативу нынешнему управленческому курсу. Курсу, при котором стопроцентные результаты никоим образом не связаны с реальностью.
Как можно оценивать события, которые произошли сразу же после демонстрации стопроцентных или девяностопроцентных результатов в республиках Кавказа?
Убийство депутата Народного собрания Дагестана Газимагомеда Магомедова (10 декабря 2007 года).
Обстрел мэра Назрани Магомеда Цычоева (в ночь на воскресенье 9 декабря 2007 года).
Вооруженное нападение на сотрудников правоохранительных структур (7 декабря 2007 года) и взрыв фугаса на пути следования военного патруля воинской части Минобороны РФ (5 декабря 2007 года) в Назрани.
Вооруженное нападение на учащегося духовного учебного заведения в Малгобеке (4 декабря 2007 года)!
Таким образом, победные реляции и рапорты об успехах не должны никого обманывать, кроме тех, кто по должности и званию «обманываться рад». Эти цифры не отражают ничего, кроме высокого индекса бюрократического рвения и усердия. Ни одна проблема Кавказского региона (рост радикального исламизма, этнический национализм, региональный апартеид, «русский вопрос») не будет разрешена без деприватизации власти и замены морально устаревшего имперского стиля управления регионом, когда главное — внешний контроль и формальная лояльность местных вождей.
Победа же «партии власти» (которую как инструмент уже давно и успешно используют местные этнократы) только усилит иллюзии конструкторов «управляемой демократии». В этой связи вспоминается, как в конце 1970-х годов северокавказские субъекты РСФСР соревновались за право принять дорогого Леонида Ильича в ходе его поездки в Баку. Не наступить бы снова на северокавказские грабли!
Впрочем, приводные устройства граблей находятся, как и в те годы, в Москве.
