— Михаил Геннадьевич, Вы неоднократно заявляли, что перевод части органов госуправления в Санкт-Петербург парализует их работу и что единственная структура, с которой это можно сделать, — это Конституционный Суд…
— Я исходил из того, что после того, как Конституционный Суд по сути отменил собственное решение и признал переход от всеобщих выборов губернаторов к их назначению соответствующим Конституции, он стал декоративным органом, не имеющим никакого практического значения. С этой точки зрения действительно все равно, есть он или нет, работоспособен или парализован, сослан в Санкт-Петербург, поселок Палатка Магаданской области или Уагадугу.
Однако это верно лишь для сегодняшнего момента. В предстоящий нам сакральный момент передачи власти — пусть даже от Путина к Путину — даже полностью управляемый извне и бездействующий Конституционный Суд является жизненно необходимым, а его отсутствие или чересчур наглядная недееспособность становятся колоссальным фактором политического риска.
— Это почему же?
— Конституционный Суд по своей природе — верховный арбитр, которого признают и решениям которого поэтому подчиняются все политические силы страны.
Да, сегодня он может быть смешным — так же смешным, как смешна в современном мире монархия. Однако как верховный арбитр даже английская королева обладает колоссальным значением. Я напомню, как в постфранкистской Испании военные устроили переворот, захватили парламент и практически взяли власть в свои руки, — но король сказал: "Вы не правы" — и они вернулись в казармы.
Конституционный Суд — республиканский аналог монарха.
— А зачем нам сегодня нужен арбитр? Кого с кем мирить — "ЮКОС" с Генпрокуратурой?
— Сегодня, в стабильных условиях, арбитр не нужен. Однако момент передачи власти — особый момент. Чтобы остаться на третий срок, Путину придется изменить Конституцию. Чтобы попытаться пропихнуть в свое кресло кого-то из соратников, ему придется изменить сознание общества.
Это сложный момент — и может возникнуть ситуация, когда какая-то из общественных сил громко крикнет, что король голый, или вовсе откажется признавать результаты подсчета голосов.
Посмотрите на Белоруссию. Всего проблем-то там было с "Белтрансгазом", а насколько накалилась ситуация, в общем-то, на почти пустом месте! При передаче власти могут возникать непредсказуемые моменты — и наличие признаваемого всеми и не заинтересованного авторитета в этой ситуации — категорическое условие стабильности.
Конституционный Суд нужен именно на случай таких непредсказуемых моментов, именно для того, чтобы мы знали: выход из любого положения будет законным или хотя бы узаконенным.
— Михаил Геннадьевич, Вы же не любите Путина — зачем Вам узаконивать его власть?
Я люблю Россию и служу России, а все остальное — более мелкие детали. Падение в хаос — величайшее несчастье, и если вдруг каким-то чудом его можно будет не допустить сохранением Путина — черт с ним.
Как в свое время Кабаков писал: "Так не бывает, но как чудо — возможно".
— Ну, хорошо, а почему Конституционный Суд окажется не в состоянии выполнять свою работу?
— В силу жесточайшего бюрократического саботажа. Я много чего повидал в аппарате, но то, что происходит сейчас вокруг него, просто не укладывается в сознании.
Мало того, что никак не финансируется ремонт здания Конституционного Суда и в целом подготовка к переезду. Мало того, что местом его нахождения избран архив, который надо перевозить, — а это не только крайне сложно и дорого, но еще и чревато необратимой потерей бесценных документов. Мало того, что после эвакуации архива здание придется реконструировать, если вообще не перестраивать.
Дошло до того, что Конституционному Суду фактически отказано в предоставлении практически всех ресурсов и условий, необходимых для работы. Не забыто ничего, вплоть до ничтожных мелочей — до того, что в Санкт-Петербурге сотрудники его аппарата не будут иметь в своем здании даже буфета и будут должны бегать по уличным кафе.
По-видимому, это не случайно: на многочисленных совещаниях все активнее и последовательнее проводится линия, что России-де вообще не нужен никакой Конституционный Суд!
— В чем причина?
Бюрократический беспредел, который не только бьет граждан России, но и ударяет в относительно слабые элементы самой путинской бюрократии.
Конституционный Суд — последняя структура власти, которая не то чтобы самостоятельна — конечно, нет — но все-таки хоть иногда еще хотя бы задумывается о том, какие решения она готовит и какие решения штампует.
А это по нынешним меркам — непозволительная фронда, которая весьма серьезно раздражает и вызывает агрессию.
С другой стороны, Конституционный Суд нуждается для работы в конкретных материальных благах: машинах, штатах, жилье, дачах и так далее, — а другие ветви бюрократии отнюдь не собираются делиться ими. Ну, в самом деле: зачем я, завхоз из Управделами, буду отдавать машину или дачу конституционному судье? — я могу найти другой, более интересный для себя способ использовать эти материальные блага!
В условиях полной безответственности правящей бюрократии эти настроения становятся смертельными. Сегодня они могут привести к полному параличу Конституционного Суда, превращению его в собственный призрак и, соответственно, к утрате им в глазах общества авторитета как признанного верховного арбитра.
— Ну и что? За последние несколько лет в посмешище превратились Совет Федерации, Госдума и Верховный Суд, прославившийся абсолютно циничным снятием Вашей же "Родины". Высший Арбитражный Суд в стране победившего рейдерства просто воспринимается как коммерческая организация, хотя и высокорентабельная. Ну добавится сюда "до кучи" еще и Конституционный Суд — и что?
— Если сегодня кто-то — да хотя бы и мы с Вами — достаточно громко и убедительно крикнет, что президент нелегитимен…
—. Очнемся в Краснокаменске или, как Бабицкий, у чеченских боевиков. Или вообще не очнемся.
— В определенных вопросах насилие, даже убийство — весьма слабый аргумент.
Сегодня такой крик гасится решением Конституционного Суда и после этого из политического акта становится актом мелкого хулиганства.
В отсутствие Конституционного Суда и при некоторых сопутствующих обстоятельствах, которые вполне вероятны, никакого реального ответа на этот крик власть дать не сможет — и потому перестанет быть властью.
Да, я вижу, что Вы хотите сказать, но выстрел — это не ответ, это лишь крайняя демонстрация бессилия.
Власть, особенно авторитарная, не существует, если она не признана людьми. Конституционный Суд — не только самое простое, но и единственно доступное сегодняшней умирающей власти средство получить и подтвердить такое признание.
И она готова его самоубийственно ликвидировать.
—Вы уверены, что здесь нет заговора?
— Как Вы себе представляете этот заговор — ЦРУ или Березовский дирижируют российской бюрократией, условно говоря, Грефом и Кожиным?
Другое дело, что запредельная безграмотность и безответственность путинской бюрократии создают — в том числе и дезорганизацией и дискредитацией Конституционного Суда — все условия для, по сути дела, антиконституционного путча. Ну, кто будет защищать Конституцию, когда Конституционный Суд будет превращен властью в посмешище? — причем если посмотреть сроки его дезорганизации, определяемые планируемым временем переезда, они идеально совпадают с избирательной кампанией 2007/2008 годов. Ну как нарочно.
Начнется все с шуток над Конституцией и законом, а кончится тем, что в отсутствии Конституционного Суда единственный внятный источник легитимности власти в кризисных условиях окажется не внутри, а извне страны, и будут этим источником, скорее всего, руководители США.
А чем кончается назначение руководителей страны извне и в целом внешнее управление, мы можем очень наглядно наблюдать на примерах Грузии и Украины. Да и свой опыт 90-х годов забывать не стоит — мы через "оранжевую революцию" прошли первыми, в 1991 году.
Так что отнюдь не безобидны эти бюрократические игрища вокруг переезда Конституционного Суда, и завершиться они могут плохо.
Интервью взяла корреспондент АПН Виктория Чернышева.
