Недавно на АПН случилось возмущение.
Сперва появилась статья — или притча? — Владимира Смирнова «Хороший человек из Асбехитахта», не лишённая художественных достоинств и дающая важный материал для размышления.
На эту статью обратил внимание не нуждающийся в представлениях С.Г. Кара-Мурза и отповедал своим текстом «Об «асбехах», Ашлыхах и рациональном мышлении» — каковой текст, каюсь, мне понравился больше. Вызванные уже статьёй СГКМ отклики, оформленные в текстах Александра Самоварова «Сергей Георгиевич Кара-Мурза как зеркало русского национализма» и Анатолия Моркина «Имперство как оно есть», ясно показали, что дальнейшее обсуждение тяготеет к митинговому раздиранию тельняшек на груди вместо рациональной защиты собственной точки зрения. Попробую внести в это обсуждение некоторую упорядоченность.
Статья Владимира Смирнова посвящена опровержению навязшего в зубах аргумента «против национализма», сформулированного в эпиграфе как
«Я ненавижу национализм. У меня есть друг-кавказец, замечательный человек, который для меня дороже любого русского. Я за него глотку перегрызу».
Статья является повествованием о честно старавшемся обрусеть условном «асбехе», связи которого с дикой роднёй оказались сильнее цивилизующего влияния советского, а позднее российского общества. Текст наглядно показывает, как одичавшим «асбехом» пересматриваются обязательства по отношению к окружающим — за счёт русских людей и попущением российского государства.
Вернёмся к оспариваемому статьёй аргументу. Сначала очистим его от «перегрызенных глоток» и «любого русского» — это флейм. Если такое пишет русский, то, полагаю, что вопрос «тебе твой кавказец дороже родителей?» живо приведёт борцуна в чувство. Если это пишет нерусский, то его мнение по данному вопросу значения не имеет. «Перегрызенная» же «глотка» может восприниматься только как повод для издевательств над очередным боксёром по переписке.
В действительности аргумент «друг-кавказец» звучит так:
«Уменя есть друг-кавказец, которому я верю, как себе, и надеюсь на него, как на себя. Националисты утверждают, что мы разные, и этой разностью наше взаимное доверие и взаимная надежда друг на друга ограничены «сверху». Если это так, то может оказаться, что моя вера в друга и моя надежда на него излишне высоки. Получается, что мой друг может меня предать, и мне будет плохо. Я этого не хочу. Поэтому пусть националистов не будет. Пусть они все исчезнут».
Логика, естественно, здесь и не ночевала. Это ход мыслей представителя интеллектуального большинства, и достаточно обще его можно объяснить так.
Представителю интеллектуального большинства заявляют, что система, в которой он является составной частью, может причинить ущерб его интересам. Правильным решением такой проблемы обычно является увеличение собственной свободы в этой системе (множества возможных действий в ней), которое обычно сопряжено с усложнением самой системы — а значит, с увеличением расходов на её поддержание; при этом расходы окупаются новыми возможностями.
Однако умей интеллектуальное большинство принимать правильные решения, оно называлось бы как-нибудь по-другому.
Первая, естественная реакция п.и.б. — дезавуировать сообщение, чтобы вообще не напрягаться и не париться, принимая какие-то меры. «Вы всё врёте». Сделать это можно тремя способами:
а) доказать, что никакого грядущего ущерба не предвидится,
б) доказать злой умысел со стороны сообщившего,
в) заткнуть уши и завизжать «тебя здесь нет, тебя не должно быть».
Пункт «а» — это «он хороший, он мой друг, мы с ним вместе пуд соли» и т. п. Пункт «б» — «да как вы можете такое говорить после печей Освенцима, куда вы спрятали свои эсэсовские петлицы, а ну сознавайтесь». Пункт «в» — «ненавижу национализм», пусть он исчезнет.
Отсюда и происходит опровергаемый Владимиром Смирновым аргумент. Как правило, он не есть признак каких-то аберраций в поведении и тяжёлого поражения сознания — это просто попытка рационализировать нежелание тратить усилия на решение проблемы через отрицание её существования. Ценность «саги об асбехах» заключается в том, что она доходчиво иллюстрирует существование проблемы и демонстрирует кое-какие её внутренние механизмы. Этим же ценность и исчерпывается.
Кстати, «правильным решением» поставленной проблемы (ранее указанное «увеличение собственной свободы в системе») является «подружиться с десятью русскими» как минимум до того же уровня взаимоподдержки. Тогда предательство дичающего под влиянием родни «асбеха», во-первых, не нанесёт ущерба, а во-вторых, может быть предотвращено. Да, система усложняется, да, усилия по её поддержанию требуются большие, но эти усилия оправдываются и на перспективе окупаются. Любопытно между прочим: а сколько вообще друзей у тех, у кого «есть друг-кавказец»?
Переходя к тексту С.Г. Кара-Мурзы, должен сказать, что, по моему мнению, у него присутствует неточность в постановке самой задачи оппонирования.
«Главная идея статьи, верно ухваченная, на мой взгляд, во многих комментариях, сводится к тому, что даже самые лучшие из «азиатов» («асбехов») культурно несовместимы с русскими настолько, что этого не изменить ни образованием, ни чтением, ни проживанием и работой в России. Более того, эти культурные особенности делает для русских совместную жизнь с ними «на равных» невозможной, потому что «асбехи» предатели. При малейшей трудности они предают своих русских друзей, а затем и своих жен и детей. Они по своей природе предатели по отношению к тому, что не признано авторитетами их «племени» («семьи»)».
То, что из текста «Хорошего человека из Асбехитахта» можно сделать такой вывод, и то, что этот вывод был сделан «во многих комментариях», объясняется вовсе не тем, что оный текст якобы есть попытка манипуляции, основанная на подтасовке или искажении фактов.
«Хороший человек» — весьма правдивое (с поправкой на др-раматический антураж) описание достаточно типичных событий в конкретную историческую эпоху. Распространять выводы на иные исторические эпохи или на другие страны автор оснований не даёт — я не считаю, что в уста «дяди Нуршаллы» Владимир Смирнов вложил собственное мнение: существует достаточно свидетельств именно таких настроений у всевозможных «аксакалов». Следовательно, речь может идти только о формулировке «асбехские авторитеты считают, что» и далее про «самых лучших из азиатов» со сменой «предательства русских друзей при малейшей трудности» на «неколебимую верность своему племени в любых обстоятельствах». И, в общем-то, такое предположение не кажется мне чем-то фантастическим.
Однако интеллектуальное большинство, прекрасно себя чувствующее по обе стороны баррикады, сделало именно цитированный вывод, в этом горячо поддержав диких «асбехских аксакалов». И сделало этот вывод тем же самым ходом мысли, который рассматривался ранее.
Пусть невозможно игнорировать сообщение о том, что система, составной частью которой является представитель интеллектуального большинства, угрожает интересам п. и. б.. Проблема им признана существующей. Однако напрягаться и париться, её решая, п. и. б. всё равно не хочет. Он хочет решить её безо всяких там «усложнений системы», «увеличения собственной свободы в системе». Бегать, крутиться, дружиться, помогать своим… «асбехофобы» хотят этого не больше «асбехофилов». В одном обществе живём, и общего у нас больше, чем кажется.
Соответственно, тут же появляются идеи, завязанные на упрощение системы, изъятие из неё составной части, которой являются помянутые асбехи. Куда и как угодно. Границы закрыть, минные поля засеять и взвести, всем асбехам в пределах РФ нашить жёлтый полумесяц на пижамы, в который и стрелять милиции беспошлинно. «Я хочу, чтобы их не было». И последующая услужливая псевдорационализация этого «я хочу»: они навсегда несовместимы, не отвечают минимальным системным требованиям, сколько волка ни корми и т.д.
Этот вывод С.Г. Кара-Мурза и оспаривает, приписывая его зачем-то автору и редактору «Хорошего человека». Оспаривает, надо отметить, корректно и методически. Определены пространственная и временная рамки рассмотрения — территории СССР и РФ, период крушения СССР и настоящее время. Указано на алогичный драматизм антуража. Системообразующее противоречие рассматриваемого конфликта аргументированно переопределяется с этнического на социальное. Показаны возможные пути разрешения этого конфликта, в том числе и те, которые самому СГКМ не нравятся. Упомянуты условия, в которых этот конфликт предстоит решать. Чётко обрисована главная слабость оспариваемого вывода — его бесполезность, выражающаяся в полном отсутствии плана технически возможных действий по решению проблемы.
От себя добавлю: а откуда бы такому плану взяться, кстати? Как и было сказано — п.и.б. париться не хочет. Ни помощью своим, ни даже отбиранием своего у чужих. Пусть кто-нибудь другой. Вон государство, например. Потом как-нибудь, когда после достаточно долгого визга п.и.б. оно чудом станет русским и национальным. Отберёт, сделает мерзостным асбехам ататусеньки и принесёт на блюдечке те деньги, которые асбехи злостно проедали на протяжении истории мирного сосуществования с русскими.
Сила позиции С.Г. Кара-Мурзы заключается как раз в отсутствии у его оппонентов сколько-нибудь ясного видения будущего, сообразного с их претензиями и пожеланиями, так что эти претензии вырождаются в яростные, но бесполезные боевые кличи.
Слабость же рассуждений СГКМ может быть показана следующим образом.
С точки зрения неких долговременных планов по возрождению и развитию России причины возникновения «асбехского вопроса», конечно, важны, и неправильное определение этих причин вполне может привести к неправильному — неосуществимому или излишне затратному — решению этого вопроса. На перспективе.
С другой стороны, эти причины совершенно неважны для задачи уменьшения и предотвращения того ущерба, который наносится ашлыхами, нуршаллами и их невинными жертвами машидами здесь и сейчас. В этом смысле всё равно, что именно является главной причиной возникновения «асбехского вопроса» — этнические особенности или исторические катаклизмы. Можно утверждать и даже доказывать, что ещё через сто лет русских цивилизаторских усилий большинство асбехов составили бы машиды, а не ашлыхи. Можно доказывать обратное. И что с того? Ведь тот ущерб, который здесь и сейчас наносится «ранеными и контужеными людьми», не нашедшими себе «иных солидарных сообществ, кроме преступных», не становится меньше.
Независимо от причин, размеры и свобода нанесения такого ущерба в условиях тотально продажного государства, отказывающегося защищать своих подданных, могут быть эффективно ограничены только при условии нетерпимости граждан к деятельности таких «солидарных сообществ». Необходимо признать, что в настоящий период эту нетерпимость в её конкретных проявлениях в принципе невозможно отличить от пресловутой «нетолерантности русских по отношению к асбехам» в исполнении хора борцов с ксенофобией. И усилия по «борьбе с ксенофобией», хотя бы и в форме «предостережения от конфликта», на деле оказываются усилиями по ограничению возможностей защиты граждан РФ от групп, откровенно презирающих закон.
Будучи лишены защиты государства друг от друга, члены общества не только имеют право на нетерпимость по отношению друг к другу, но они и обязаны быть нетерпимыми по самым разным поводам. Иначе при неэффективности прежних, «отчуждённых» и «договорных» способов ограничения нежелательного поведения, неизбежны установление множества мелких тираний маленьких сплочённых группок над «терпимым большинством» и в перспективе прекращение существования прежнего общества как целого — а такого итога, полагаю, С.Г. Кара-Мурза как раз и не желает. Парадоксально, но именно осознанные и поддерживаемые членами общества внутренние противоречия позволяют обществу выживать, существовать и развиваться даже при отказе его государственной организации от выполнения своих обязанностей. А отрицание этих противоречий, скрадывание их, пренебрежение ими ведут к фатальному ослаблению общества, и так оставленного государством на произвол судьбы.
Иными словами, отказ от «конфликта», предлагаемый С.Г. Кара-Мурзой, приведёт к разрушению того самого общества, исторически сложившегося в нашей стране, которое он защищает. В этом, по моему мнению, и заключается слабость его рассуждений. Благие намерения ведут сами знаете куда.
В заключение сформулирую собственную позицию по вопросу, поднятому Владимиром Смирновым и обсуждаемому С.Г. Кара-Мурзой.
Идеи о некой заранее заданной культурной несовместимости условных «асбехов» и русских — во-первых, спорны и провоцируют обсуждение, вообще-то не нужное для любого исполнимого решения «асбехского вопроса»; во-вторых, такие декларации ограничивают возможности любой будущей политики русских государственных структур в отношении условных «асбехов». Здесь получается ситуация «взятку снёс — без взятки остался». С другой стороны, вредоносный мем насчёт «друга — кавказца, который лучше всех» должен быть уничтожен, вместе с иными средствами обеспечения сочувствия или терпимости к деятельности этнических группировок — неважно, «белой», «серой» или «чёрной» относительно действующего законодательства.
Следовательно, разумным планом формирования отношения населения к этническим группировкам является насыщение доступного медиа-пространства фактической информацией о бесчинствах этнических группировок или, напротив, их успешной работе на благо общества («ассоциация российских асбехов каждый месяц посылает на историческую родину сотни тысяч евро» — как тут не умилиться?), при одновременном отказе от каких бы то ни было публичных теоретических, доктринальных, условных, художественных конструкций на предмет неизбывной вредоносности «асбехов» как общности.
В сумме эти подходы дадут необходимую свободу действий как тем, кто претендует на позицию идеолога или стратега, так и собственно интеллектуальному большинству, которое всё равно будет пикейничать на «асбехскую тему» вволюшку на основании эмпирических наблюдений. При этом долгосрочный ущерб в отношениях с внешними субъектами от такого поведения минимален.
Впрочем, это уже аспект технический. А техники и планы решения «асбехского вопроса» — уже совсем другая история. Тут С.Г. Кара-Мурза прав — всякий исторический выбор должен быть ясно сформулирован и обеспечен хотя бы примерной программой действий.
