Ситуация, возникшая вокруг ядерной программы Ирана, — не просто одна из многих конфликтных ситуаций, которые существуют в современном мире. В данном случае международное сообщество столкнулось с принципиально важной и трудно разрешимой проблемой общего порядка: имеет ли право крупное и сильное государство, не принадлежащее, однако, к числу мировых лидеров, осуществлять свою программу развития ядерной энергетики, руководствуясь своими национальными интересами и не считаясь с интересами великих держав? Если да, то примеру Ирана могут последовать многие другие страны и процесс распространения ядерных технологий может стать неконтролируемым. Если нет, то нарушается принцип равноправия суверенных государств, закрепляется разделение стран на государства "первого", "второго" и "третьего" сорта — на тех, кому "все дозволено", тех, кому разрешается в отдельных вопросах проявлять самостоятельность, и тех, кто должен подчиняться "старшим" беспрекословно.
Такого рода проблема не могла возникнуть в рамках биполярного мира, поскольку в нем "зоны ответственности и влияния" были четко поделены, а превосходство двух сверхдержав над остальными государствами было настолько большим, что позволяло СССР и США осуществлять эффективный контроль над происходившими в разных регионах политическими и военными процессами. Все изменилось после распада СССР, причем нынешняя, во многом тупиковая или по крайней мере трудноразрешимая ситуация обусловлена действиями единственной оставшейся сверхдержавы — США.
Американская политика нанесения бомбовых ударов или вторжения на территорию других стран приучила большинство государств, стремящихся сохранить свой суверенитет, к мысли, что единственным средством защиты от "глобальной демократической революции" служат развитие собственной ядерной энергетики и создание на ее основе ядерного оружия. При этом психологически важно даже не фактическое обладание ядерными ракетами и средствами их доставки, а именно возможность создания оружия на основе развития собственной атомной программы в целях сдерживания попыток одной страны диктовать всем свои условия.
Очевидно, что Иран как крупное и быстро развивающееся государство имеет право на развитие собственной энергетической программы, включая и получение обогащенного урана. Действительно, если Индия и Пакистан могут иметь ядерную энергетику и атомную бомбу, то почему это запрещено Ирану? Ссылки на какую-то особую "недемократичность" или "агрессивность" Ирана здесь совершенно не уместны: Пакистан или Китай ничем не демократичнее Ирана, однако, эти государства обладают ядерным оружием, и международное сообщество признает их право иметь атомную бомбу. Иран ничем не агрессивнее стран, обладающих ядерным оружием, и его возможное стремление в будущем иметь это оружие определяется, прежде всего, вполне оправданными опасениями вмешательства в его внутренние дела извне. Действительно, как должно вести себя руководство Ирана, если американские стратеги и теоретики открыто публикуют подробные планы "демократической революции" в Иране, инициируемой и поддерживаемой извне? Учитывая опыт недавних "цветных" революций, эти планы отнюдь не выглядят чисто теоретическими упражнениями.
Вместе с тем проблема нераспространения ядерного оружия (или его контролируемого распространения) в самом деле существует, что свидетельствует о необходимости выработки международно признанных и, главное, поддающихся эффективному контролю ограничений на распространение технологий, непосредственно используемых для создания ядерного оружия. В настоящее время такого механизма контроля за развитием атомной энергетики (за исключением Договора о нераспространении ядерного оружия и инспекций МАГАТЭ) не существует; при этом и Договор о нераспространении, и контроль со стороны МАГАТЭ, как показывает опыт Индии, Пакистана, Израиля, легко обходятся. Отсюда следует, что вместо нагнетания напряженности вокруг Ирана ведущим державам мира и всем заинтересованным сторонам давно пора заняться выработкой более гибких и более эффективных "правил игры" в сфере развития и распространения ядерных технологий.
Очевидно также, что не в интересах России серьезное обострение международного конфликта вокруг иранской ядерной программы. Россия традиционно заинтересована в политической стабильности в Иране и в хороших с ним отношениях. Однако в нынешней чрезвычайно сложной ситуации от России и от ее политического руководства требуется колоссальное терпение, выдержка и, главное, гибкость. Без этого посредническая миссия России не увенчается успехом, и она в итоге окажется в проигрыше. Пока что создается впечатление, что российская политическая элита не вполне отдает себе отчет, что ситуация вокруг Ирана затрагивает жизненно важные интересы России и что для ее разрешения нужна мобилизация всех имеющихся дипломатических, политических и экономических ресурсов.
Итак, во-первых, России следует учитывать интересы Ирана и поэтому она предложить приемлемый для него вариант развития ядерной энергетики. Во-вторых, Россия, употребив все свое влияние, должна удержать руководство Ирана от слишком опрометчивых заявлений и непродуманных шагов, которые настраивают против него многие страны и провоцируют "ястребов" в США, в Израиле и в Европе на очередные "подвиги". В-третьих, России придется объяснить свои шаги странам Запада и убедить их в предпочтительности невоенного решения проблем, связанных с ядерной программой Ирана. В противном случае Иран, будучи прав по существу, будет выглядеть неправым по форме, а это может привести к масштабному военному конфликту.
Как бы то ни было, российской дипломатии придется нелегко, поскольку ее положение сильно напоминает положение между молотом и наковальней. Россия не может себе позволить слепо идти ни за Западом, ни за исламским миром. Остаться в стороне и спокойно наблюдать за развитием ситуации вокруг Ирана Россия также не может: слишком опасным для нее и непредсказуемым по своим последствиям станет возникновение очередной "черной дыры" вроде Афганистана или Ирака. Возникновение "дуги нестабильности" на Среднем и Ближнем Востоке будет поопаснее тектонических разломов и смещений, которые привели к цунами в Южной и Юго-Восточной Азии в конце 2004 г. и к гибели сотен тысяч людей. В одиночку предотвратить возникновение геополитических разломов России вряд ли удастся, но задача российских политиков состоит в том, чтобы не только самим проявить ответственность в подходе к решению международных проблем, но и добиваться, чтобы на смену безответственности в мировой политике пришло элементарное здравомыслие.
В то же время, как ни парадоксально, исход противостояния между США и Ираном по вопросу об иранской ядерной программе, как и в случаях Югославии, Афганистана и Ирака, в значительной мере будет зависеть не только от действий Ирана, России или Европейского Союза, но, прежде всего, от внутренней ситуации в самих Соединенных Штатах. Уместно вспомнить в связи с этим, что к бомбардировкам Югославии в 1999 г., приведшим к фактическому отторжению Косово, президента Клинтона во многом подтолкнул скандал с Моникой Левински и угроза импичмента. Точно так же оккупация Афганистана и особенно Ирака была вызвана не только борьбой с международным терроризмом, но и потребностью отвлечь внимание общественного мнения США от трудностей в экономике и внутренней политике, а также повысить рейтинг президента Буша и престиж его администрации.
Если в ближайшие месяцы и годы экономическая и политическая ситуация в США обострится, то американской политической элите в очередной раз понадобится сплотить нацию путем мобилизации против внешнего врага, на роль которого вполне может быть "назначен" Иран. Тогда любые, даже вполне правомерные и никому не угрожающие действия Ирана станут поводом для нагнетания истерии вокруг иранской ядерной программы, для обработки общественного мнения в нужном для американской администрации ключе и, наконец, для нанесения ударов по Ирану. В этом случае ситуация на всем Ближнем и Среднем Востоке резко дестабилизируется и окажется чревата самыми тяжелыми последствиями для всего мира, включая и открытый "конфликт цивилизаций". Если же внутриполитическая ситуация в Соединенных Штатах будет не слишком острой или же в самих США возникнет серьезная антивоенная оппозиция, то дело может ограничиться принятием экономических санкций против Ирана, которые не явятся для него слишком болезненными, затрагивающими его жизненные интересы.
К сожалению, более вероятным представляется первый — то есть военный — сценарий. А, следовательно, мы рискуем столкнуться с еще большей дестабилизацией мировой экономической и политической ситуации. Сейчас мы находимся на развилке: или международное сообщество научится решать сложные вопросы ненасильственным путем, как того требуют реалии XXI века, или в очередной раз Гордиевы узлы мировой политики будут разрубаться без всякого представления со стороны новых Александров Македонских о том, к каким опасным последствиям это может привести.
