Ситуация, складывающаяся на Ближнем Востоке в последние месяцы, вызывает стойкое историческое дежавю. Все более и более отчетливо она напоминает ситуацию в Европе в 1912–14 и в 1938–39 годах — годах, предшествовавших мировым войнам.
Ключевым для происходящего в регионе является положение в Палестине, и, прежде всего, — в Израиле, которое в последние 10 лет изменилось принципиально. Чаша весов на Ближнем Востоке все больше и больше склоняется в сторону мусульман-палестинцев. В огромной степени это связано с нынешней демографической ситуацией в данном регионе, с достаточно бурным ростом исповедующего ислам населения и относительным падением доли еврейских жителей. Если раньше увеличение их численности, помимо естественного прироста, в темпах которого палестинские мусульмане палестинских евреев традиционно опережали, поддерживалось во многом за счет эмиграции ("репатриации"), то к настоящему времени этот ресурс практически исчерпан. Очевидно, что основная часть уроженцев несоциалистических стран, желавших приехать на "землю обетованную", сделала это к середине 1980-х годов прошлого века. Большой приток еврейских иммигрантов был вызван распадом "соцлагеря", и, прежде всего, — СССР, но резерв "постсоветской" миграции тоже исчерпан, и сейчас выезд евреев из Израиля едва ли не превышает их въезд в страну, что, кстати, является весьма показательным симптомом общей картины. В то же время палестинцев-арабов становится все больше и больше.
Само по себе это, вероятно, не было бы для Израиля столь принципиальной проблемой, но за палестинцами стоит целый исламский мир, также переживающий демографический взрыв. "Уплотнение" населения в мусульманских странах обостряет старые их проблемы и порождает новые, радикализует исламские массы.
Рост численности населения — одна из главных причин усиления в последние 10–15 лет фундаменталистских настроений и подъема пресловутого "международного терроризма" с "мусульманским" лицом. Немалая часть демографически "избыточного" населения не находит для себя места в мире при ныне существующем порядке вещей, проникается нигилизмом по отношению к окружающей действительности, и многие стремятся изменить ее во что бы то ни стало — даже ценой своей жизни, теряющей для них сначала относительную, а потом и абсолютную (в "земном", конечно же, выражении) ценность. Сотни и тысячи людей ежегодно становятся "шахидами"-смертниками, унося с собой жизнь и здоровье тех, кого они считают своими врагами. В то же время о смертниках-евреях, тем более — американцах, фундаменталистах-иудеях и фундаменталистах-христианах, взрывающих себя, скажем, в мусульманских кварталах, как-то совсем не слышно. Израиль и Запад находятся в совершенно иной демографической и, что не менее важно, духовно-психологической ситуации, нежели исламские страны, и совершенно иначе относятся к своему "человеческому капиталу". В отличие от них, мусульманский мир может и, отчасти, желает конвертировать свой, готовый жертвовать собою "человеческий капитал", в улучшение собственных геополитических и прочих позиций.
Таким образом, Израиль сидит на бомбе со все более увеличивающимся зарядом взрывчатки, и "детонатором" для этой бомбы являются палестинцы: любой существенный шаг антипалестинской направленности со стороны израильского правительства способен "взорвать" весь мусульманский мир. Но и без "детонатора", если характер демографических процессов в исламских странах не переменится, "бомба", скорее всего, взорвется, так сказать, "самопроизвольно" — в тот момент, когда количество взрывчатого вещества в ней достигнет некоей критической массы. По существу, в настоящее время встает вопрос о политической жизни и смерти государства Израиль, о возможном "закрытии" "сионистского проекта" на территории Палестины. Пока Израиль может лишь выигрывать время — путем проведения все более искусной и "ювелирной" политики по отношению к палестинцам и к своему мусульманскому окружению, как ближнему, так и дальнему, в надежде, что в достаточно обозримой перспективе для него произойдут благоприятные перемены.
Это хорошо понимал Ариель Шарон, в прошлом — "ястреб" "без страха и упрека", начавший выводить еврейские поселения с палестинских земель и приступивший к строительству оборонительного пояса вокруг государства Израиль. Действительно, шансы удержать меньшую территорию с национально более однородным и политически лояльным населением выглядят предпочтительней, нежели шансы удержать территорию большую, населенную, соответственно, большим числом разноэтничных жителей, потенциально нелояльных, склонных к беспорядкам и партизанским действиям: все это — аксиома геостратегии. Но как политик Шарон уже труп, "нога Судьбы" выбила эту тормозную колодку, поджимавшую колеса "ближневосточного экспресса", несущегося по минированным и расшатанным рельсам, и та же "нога Судьбы" тотчас путем демократического волеизъявления "подбросила" победу движению ХАМАС, настроенному на вооруженную борьбу и ликвидацию еврейского государства.
Найдутся ли в Израиле те, кто сможет заменить бывшего премьера в качестве "тормозящего", удерживающего "состав" региональной политики от крушения?
Это покажут мартовские выборы, которые для данного государства могут стать прологом к "мартовским идам": радикальный выбор палестинских арабов радикализует и общественные настроения в Израиле, и даже если к политическому "рулю" придут "ювелиры", скорее всего, потребуют "сильных" шагов, "решительных" мер. Но эти шаги могут расколоть израильское общество на несколько враждующих групп. А в случае серьезной дестабилизации — даже создать ситуацию, в той или иной степени аналогичную той, которая возникла во время осады Иерусалима легионами Веспасиана и Тита, когда восставшие иудеи разделились на отдельные партии и принялись истреблять друг друга еще ожесточеннее, чем это делали римляне. И уж, во всяком случае, с политикой уступок в отношении палестинцев будет покончено.
Прекращение уступок и финансовой помощи со стороны Израиля и его союзников и партнеров только обострит обстановку в ПА и вряд ли "демилитаризует" позиции формирующей правительство автономии партии ХАМАС, послужив дальнейшей радикализации национального движения местных арабов, но отнюдь не их умиротворению. В любом случае, Израиль в силу вполне объективных факторов, человеческими силами едва ли преодолимых, находится в положении, которому уж точно не позавидуешь.
Еще более незавидным делает его политика, проводимая ныне руководством Ирана. Военные акции Израиля против этой страны были бы для него крайне опасны, но, похоже, что во вполне обозримом будущем он все-таки их осуществит. Если уже в марте Иран приступит к самостоятельному обогащению урана, то через 2–4 года, по оценкам израильских специалистов, он сможет создать ядерную боеголовку. Неважно — будет ли он заниматься этим на самом деле, но такая возможность появится у него в принципе. А этого Израиль постарается не допустить всеми доступными ему способами. Если в руках Тегерана окажутся компоненты ОМУ, которые затем действительно превратятся в такого рода оружие, то это, скорее всего, сделает политическую смерть еврейского государства в Палестине практически неминуемой, или же будет означать потенциальную возможность ведения на Ближнем Востоке ядерной войны.
Поэтому через какой-то срок после того, как Иран приступит к обогащению урана, Израиль нанесет по нему удар, причем воздушный удар должен будет сопровождаться высадкой десанта и "зачисткой" подвергшихся атаке объектов — иначе он не достигнет цели: простой бомбежкой их не разрушишь. Эта операция вполне может быть проведена уже в текущем году, после окончания выборов в кнессет и формирования нового правительства Израиля. Начало (и продолжение) самостоятельного обогащения урана шиитским Ираном, по-видимому, сделает военную акцию лишь вопросом времени, что нынешний режим Тегерана отнюдь не пугает, а, судя по его "байкерским" акциям, явно провокационным по отношению к потенциальным противникам, вполне устраивает. Ибо эта акция, вероятно, явится "искрой", которая окажется способна, по мнению иранского руководства, разжечь пламя "исламской революции" на Ближнем Востоке.
Но мусульманскими странами и Израилем становящееся едва ли не неизбежным вооруженное столкновение ограничиться не может принципиально. Поэтому многие из следящих за развитием ближневосточного кризиса сознательно или бессознательно задаются вопросом: не станет ли весь этот регион "Балканами" ХХI века, и, например, Палестина — его Боснией и Герцеговиной (1), а Иерусалим — Сараево? Иными словами: может ли ситуация там привести к такому военно-дипломатическому конфликту, который, раньше или позднее, словно грандиозный Мальстрим, втянет в свою воронку большую часть человечества, народ за народом? И каковы перспективы возможного участия в этом конфликте России? Но рассмотрению всех этих вопросов нужно посвятить уже отдельную статью.
1. Палестина в религиозно-этническом смысле так же "трояка", как Босния и Герцеговина (ислам, иудаизм, христианство — православие, католицизм и ислам; арабы, евреи, арабоязычные христиане — сербы, "босняки", хорваты).
