Я знаю, что в эту юбилейную дату очень многие авторы и читатели данного сайта помянут Бориса Николаевича недобрым словом, а то и вовсе проклянут, воспользуются календарным кругом, чтобы послать в его адрес хулы и обвинения, самые черные прозвища и эпитеты, станут говорить о преступлениях и беспределе девяностых…
Все это будет, увы, так же верно, как и то, что и сегодня Россия не слишком далека от состояния полного национального позора, а то и гибели. Все это верно, как верно и то, что наша многострадальная и, тщу себя надеждой, все еще богохранимая, страна переживала правителей и времена не в пример похуже, причем значительно более длительные. Все обвинения справедливы, но Спаситель сказал нам о грешнице: кто без греха, пусть первый бросит в нее камень (подобного рода изречения есть в священных книгах почти всех мировых религий). Все верно. Все тысячу раз верно. Но неужели мы будем лишь источать яд злословия в этот день и только проклинать старика (или Деда, как многие звали Ельцина в его окружении), который всего лишь человек, оказавшийся у власти тогда, когда мало кто понимал, что делать? Будем же милосердны.
Неужели мы не понимаем (да нет, понимаем, а если говорим, что нет, то лукавим), что минула целая эпоха, целое время, и все мы жили в нем, а кто проклинает время, в котором он жил или живет, тот, как говорили древние мудрецы, недостоин будущего. Будем же мудры.
Минула эпоха. Эта эпоха и переломала нас, и переучила, и создала, и разрушила нечто в нас одновременно. Все, чем мы являемся сейчас, создано странной и совершенно неповторимой смесью советского и ельцинского, коммунистической империи и того до сих пор еще не проявившего себя в полной мере зародыша нового, в коем будут жить наши дети и внуки. Зародыш этот гадок и болен всеми болезнями, которые только могут придумать врачи — но разве можно говорить с теми, кто не верит в будущее. Я не буду. Потому что у меня есть дети.
И в эту самую эпоху, которая одинаково не по нраву и бизнесменам (да-да, им самым, не путать с олигархами!), и ученым, и философам, и бомжам, и трудягам (не путать с пролетариатом), и менеджерам (не путать с бизнесменами), нашу страну возглавлял человек, которого мы собираемся признать виновным еще до начала серьезного рассмотрения дела, в адрес которого готовы источать зло в день его юбилея. Да что же это такое?! Глава Государства (даже бывший) есть такой же его символ, как герб и флаг. Если бы наш флаг стал топтать паршивый америкос или бундес, кто бы здесь не скрутил ему шею в патриотическом порыве?! Давайте же вести себя достойно.
У нас есть уникальная возможность сегодня вспомнить самих себя в ту эпоху (а ведь не многим удается прожить эпоху и начать жить в другой!), вспомнить, а что мы делали в это время, как себя вели, что было для нас важно и ценно, как менялось наше мировоззрение, как менялась сама наша жизнь, как мы начинали видеть то, что было ранее скрыто от нас, как ослепляли себя поминутно иллюзиями и как низвергали их в прах, как снова поднимали себя из руин и как продолжали жить, все еще чувствуя, что мы одно целое, сознавая свою аутентичность и инаковость. И ведь не всякому народу бывает дано такое время!
И я совершенно не собираюсь никого обвинять, я сам такой, я вырос в советское время, я хотел перемен, я их получил, я их возненавидел… и признал, что надо двигаться дальше. Я ошибался на каждом шагу, я спотыкался обо все противоречия, которые рождало и рождает столкновение тысячелетней российской истории и традиции с открытостью и, как следствие, — противостояние современному миру. Но я все еще на ногах, я стою, я жив и, оглядываясь вместе со всеми на прошедшую эпоху девяностых, пытаюсь быть если не беспристрастным (это невозможно на таком коротком удалении), то хотя бы честным с самим собой. И еще я хочу оставить эту эпоху в своей памяти. Это часть моей жизни, жизни моих близких, моей страны, да хранит нас всех Бог, если мы не сильно Его прогневали.
Бесполезное производство сменилось полным его развалом, трещащие телефонные линии и очереди к междугородним автоматам мобильниками, дефицитные печатные машинки компьютерами, телеграммы и письма Интернетом, всеобщая диссида разделением по политическим мотивам, неэффективная и раздражающая уравниловка колоссальным социальным неравенством, отвратительная разлагающаяся армия ее полным отсутствием, экзальтация от скорого слияния с демократическим Западом в неимоверном экстазе грустным пониманием того, что нас никто особенно в Золотом Миллиарде не ждет, потом — сознанием того, что и нам-то не особенно с ними и по пути. Следом — появление новой экономики, новых людей, нового экспертного социогуманитарного пула, потом дефолт, подъем производства, новое разделение по политической линии, потом операция "преемник" и дальше… дальше уже совсем всё другое, совсем другое время.
А Борис Николаевич заигрывал с Клинтоном, выставляя себя на посмешище, затем из Пекина грозил ему ядерной дубиной, дирижировал, выпив горькой, оркестром в Берлине, спал в самолете в Ирландии, делал страшное лицо на Конференции ПАСЕ, слушая критику в адрес своего преемника, и стучал по столу пальцем (хорошо, не ботинком!), менял, как перчатки, премьеров, стоял на танке (чуть не сказал "на броневике"), танцевал рок-н-ролл, оступался в Астане… А потом — прощался с нами накануне миллениума, смахивая пальцем скупую мужскую слезу перед телекамерой… И мне совершенно не хочется верить, что все это было неискренне и не взаправду, как не хочется верить зрелому мужику, что его первая любовь была курвой и давала всем в классе, иначе это какой-то странный мужик получается: то ли полная сволочь и циник, то ли пора к психиатру.
Время разбрасывать камни, и время их собирать. Не вина Бориса Николаевича, что ему выпало быть Главой Государства в период, когда камни разбрасывались всеми (всеми!) с вдохновением и истинно русским ухарством. Давайте лучше задумаемся над тем, готовы ли мы внутренне к тому, чтобы начать сбор камней, а не сидеть посреди каменной пустыни и изрыгать проклятья.
Не боги горшки обжигают. Не был Борис Николаевич ни богом, ни его помазанником, он был Первым Президентом страны, где все восемь лет мы только еще подходили к тому состоянию, чтобы научиться обжигать горшки и делать прочие полезные любому гражданину уважающего себя государства вещи. Главное, что мы, как я надеюсь, поняли в эпоху Ельцина, — это то, что только мы сами в состоянии сделать себя лично и страну свою достойной и счастливой, никто за нас это делать не собирается. И, видимо, даже если очень захочет, не сможет.
Мы прожили это время. Мы выдержали и выстояли. Мы изменились и стали менять мир вокруг себя. Стали ли мы лучше — большой вопрос, но претензии здесь, если что не так, стоит обращать только к самому себе. Если мы стали мудрее и дальновиднее, то я рад и готов из скептика обратиться в оптимиста, а если нет, если всему, чему мы научились, — это плевать вслед нашим прошлым правителям и объявлять прошедшее время никчемным, вредоносным и преступным, то мне очень жаль, потому что мы обречены всегда быть лишь Нигерией, в лучшем случае Аргентиной, но никак не снова Великой Россией.
Но если нам все же суждено снова стать великими, вернуть себе славу и "могучую волю", подняться к космическим вершинам и вершинам мысли, поразить весь мир своей литературой, заставить всю планету трепетать от одной мысли о наших вооруженных силах, дать своим гражданам достойную жизнь и светлую цель, то давайте не будем портить свое историческое сегодня кликушеством, бранью и плевками. Давайте будем людьми, патриотами и гражданами. Если меня правильно воспитывали родители, надо иметь почтение к старшим. Надо уважать пенсионеров.
С днем рождения, Борис Николаевич!
