Ahead in USSR
В Советском Союзе сепаратистские идеи были загнаны в подполье. В перестройку они стали предметом публичных дискуссий. Застрельщиками стали эстонцы во главе с Эдгаром Сависааром, в 1988 году выступившие с концепцией «республиканского хозрасчета». Идею тут же подхватили в Сибири — главным пропагандистом уже «регионального хозрасчета» стал ученый-экономист из Иркутска (впоследствии член Межрегиональной депутатской группы в Верховном Совете) Геннадий Фильшин.
«В мае 1988-го в Екатеринбурге я впервые столкнулся с приверженцами создания Уральской республики, — вспоминает директор Института гуманитарно-политических исследований Вячеслав Игрунов. — Они аргументировали это экономической самодостаточностью региона». Примерно тогда же возникли проекты Енисейской (на территории Красноярского края) и Ангаро-Енисейской (включавшей Красноярский край и Иркутскую область) республик.
Возникали региональные политические партии — например, партия «ДВР — Дальний Восток России», действовавшая в Приморье и на Камчатке, самим своим названием напоминала о «буферной» Дальневосточной республике времен гражданской войны. Бурно развивалась в конце 1980-х — начале 1990-х Балтийская республиканская партия в Калининграде, предложившая переименовать столицу грезившейся им Балтийской республики в «город Балтимор».
О разработчиках тех концепций мало кто помнит, — но их идеи подхватили политики.
Хозяин Медной горы
Одним из главных возмутителей спокойствия в российских регионах в начале 90-х стал Эдуард Россель. Прораб на стройке, председатель Свердловского облисполкома и член бюро Свердловского обкома, он был хорошо знаком Борису Ельцину, который и назначил его в 1991 году главой администрации Свердловской области.
В самый разгар противостояния первого российского президента с Верховным Советом Россель выступил с идеей создания Уральской республики и в октябре-ноябре 1993-го даже называл себя «исполняющим обязанности губернатора Уральской республики». За что и был отрешен от должности. Однако из политики Россель не ушел — уже в апреле следующего, 1994 года он становится председателем Свердловской областной думы.
В августе 1995-го выигрывает губернаторские выборы — вопреки явному противодействию федеральных властей, а затем переизбирается на этот пост в 1999-м и 2003-м. В ноябре 2005 года — уже по новой схеме — по представлению президента Путина Россель наделяется Законодательным Собранием Свердловской области полномочиями губернатора.
От своих заветных идей Россель не отказался. Прошлым летом он выступил с предложением сделать Екатеринбург центром Евразии. «Я Екатеринбург вижу, как столицу Евразии — вот будущее Екатеринбурга, — заявил свердловский губернатор в интервью интернет-изданию "Екатеринбург On-Line". — Здесь должен быть Евразийский суд».
Заставивший Ельцина отступить
Отрешить от должности губернатора Иркутской области Юрия Ножикова Борис Ельцин так и не решился. Любопытно, что первым постсоветским лидером этого сибирского региона стал сын репрессированного китайца-иммигранта Чен Кинсана. Инженер-энергетик, Ножиков дошел в своей профессиональной карьере до поста гендиректора знаменитого «Братскгэсстроя», с которого и был переброшен в годы перестройки на руководство Иркутским облисполкомом. В августе 1991 г. он активно выступил против ГКЧП и в сентябре был назначен Ельциным главой администрации региона.
Ножиков строил свою политику на предельно жестком отстаивании интересов области перед федеральным центром. В своих мемуарах Юрий Ножиков пишет: «Указ президента о приватизации энергосистем и включении их в единые энергетические сети России я запретил исполнять на территории Иркутской области, как противоречащий Конституции. Мы оспорили его в Конституционном суде. И выиграли дело».
В условиях сегодняшней России все это кажется какой-то фантастикой. 20 марта 1993 г. Ельцин, объявив о введении «особого порядка управления страной», одновременно издал указ об отрешении от должностей губернаторов Новосибирской и Иркутской областей — Виталия Мухи и Юрия Ножикова — «за систематическое невыполнение распоряжений президента и злоупотребление служебным положением». Однако Ножиков в «Матросскую тишину» не попал. Еще одна цитата из его мемуаров: «…Собираются вечером у Филатова (в то время — глава администрации президента — В.К.) главы администраций и председатели областных советов. И тут начинается бунт на корабле. Как принялись стегать администрацию президента — дым пошел. Прекратите, говорят, превращаться в 3-е отделение. В общем, насели. Тяжлов (в то время — губернатор Московской области — В.К.) говорит: если не будет отменен этот указ (обо мне и Мухе), я подаю в отставку. Прусак (губернатор Новгородской области) — тоже, за ними еще…»
Ельцин свой указ отменил. После этого триумфальная победа Ножикова на всенародных выборах губернатора была предсказуема. В апреле 1997 г., почти за год до истечения своих полномочий, Юрий Ножиков ушел в отставку. Сам он причиной отставки назвал «невозможность изменить к лучшему социально-экономическое положение в области». Этому предшествовали разработка программы выхода региона из кризиса, предполагавшая возвращение базовых отраслей промышленности под контроль областных властей и временная приостановка перечисления налоговых платежей в федеральный бюджет.
«Пора вернуть эту землю себе!»
В середине 1990-х сепаратистские порывы лидеров российских регионов поутихли — на фоне полыхавшей на Северном Кавказе войны их проблемы казались незначительными. К тому же разногласия между регионами и центром регулировались вошедшими тогда в практику двусторонними договорами. Периодически особые требования выставлял Татарстан, выступавший в качестве «первого среди равных», но эта ситуация воспринималась как «нормальное» выторговывание местными элитами преференций, не более.
Положение дел стало меняться после 2003 г., в начале второго президентского срока Путина. Он сперва прекратил практику двусторонних договоров, а затем — заменил выборы глав регионов их назначением. На региональных выборах 2004-2005 гг. результаты партии власти — «Единой России», а также лояльной Кремлю ЛДПР постоянно снижались, а неизменного успеха под флагом местного патриотизма стали добиваться региональные блоки, зачастую жестко критиковавшие политику центра.
Вскоре по инициативе Кремля создание местных политических блоков было запрещено законом. Тем не менее, общественно-политические организации «регионалистского» толка существуют во многих регионах.
По словам политолога Алексея Глубоцкого, курировавшего региональную тему в прокремлевском Фонде эффективной политики, в Горном Алтае заметна организация «Мать-Земля», сыгравшая активную роль в сопротивлении планам объединения республики с Алтайским краем (оно так и не состоялось, Кремль тут был вынужден отступить). В республике Хакасия значительное влияние имеет организация «Съезд хакасского народа». В Приморье нынешним губернатором Дарькиным на идеологии «местного патриотизма» создана молодежная организация «Наша страна». Там же существует общественное объединение «Золотая молодежь», контролируемое мэром Владивостока Владимиром Николаевым (ныне пребывающим под стражей).
В начале этого года в Великом Новгороде состоялось так называемое «Русское Вече», на которое съехались сторонники радикального русского национализма из Карелии, Вологды, Москвы, выступающие против «имперского унитаризма». На «вече» обсуждалось «программное заявление», в котором, в частности, говорилось: «Мы предлагаем решать проблемы русского народа на путях демонтажа неэффективной, коррумпированной, полицейской, авторитарной, сверхцентрализованной государственной машины, и создания на ее месте максимально децентрализованной, конфедеративной по сути модели …Главная опасность для выживания русского народа исходит не от Запада или НАТО, а из Кремля».
Под гнетом «вертикали». Экономическая подоплека центростремительных тенденций
Выступая 26 апреля этого года с президентским посланием, Владимир Путин сказал: «Сегодня децентрализация полномочий в сфере государственного управления достигла в России самого высокого за всю ее историю уровня».
«На деле были приняты чрезвычайно негативные решения в этой сфере, я имею в виду отмену выборов губернаторов и централизацию финансовых ресурсов, — сказал в беседе с автором этих строк Михаил Касьянов, занимавший пост премьера российского правительства с 2000 по 2004 гг. — Перекос очевиден. Произошла не «децентрализация», а ровно наоборот».
После финансового кризиса 1998 года надо было стабилизировать госфинансы. Пропорция доходов между регионами и федеральным центром была изменена: ранее доходы делились 50 на 50, теперь — 52 к 48 в пользу центра. Но кризис миновал, а соотношение каждый год продолжало меняться не в пользу регионов. Сегодня оно уже, по информации Михаила Касьянова, составляет 65% против 35-ти.
Люди, живущие в регионах, может быть, с этой цифирью и незнакомы, но хорошо знают, что различные ФПГ извлекают прибыль на их территории, а налоги платят в другом месте. Так, недавно «Сибнефть» «переехала» из Омска в Петербург со всеми вытекающими последствиями.
Раздражение в регионах вызывает и назначение президентом на губернаторские посты «варягов». И если глава Иркутской области Борис Говорин (которого сменил уроженец Челябинска Александр Тишанин), был хотя и местным, но политиком в регионе непопулярным, этого не скажешь о дважды — вопреки воле центра — выигравшем губернаторские выборы на Камчатке представителе КПРФ Михаиле Машковцеве, место которого занял выходец из Питера, 40-летний Алексей Кузьмицкий. А сменщиком отстраненного от должности губернатора Приамурья Леонида Короткова стал и вовсе бизнесмен из Казани Николай Колесов, «хороший знакомый» президентского полпреда в ДВФО Камиля Исхакова — бывшего мэра Казани. Вслед за этим сенатором от Приамурья был назначен еще один бизнесмен из Татарстана. Такое впечатление, что регион отдан «на кормление» казанскому бизнесу, а Исхаков исполняет роль «смотрящего».
По истечении срока полномочий президента Бурятии Леонида Потапова Путин предложил тамошнему хуралу кандидатуру вице-губернатора Томской области Вячеслава Наговицына, человека, мало известного даже в родном регионе. Тут можно вспомнить, что Потапов был фигурой своеобразной — по национальности русский, он детство провел в бурятской деревне и в совершенстве владел бурятским языком, а также был последним коммунистическим лидером советской Бурятии. И вот, вместо такой харизматической консолидирующей фигуры — и даже просто вместо уроженца региона — выдернут рядовой клерк из далекой области… Политологи заговорили о новой тенденции — сознательном и открытом унижении региональных элит.
Можно ли прожить без Москвы?
На что же рассчитывают сторонники независимости российских регионов? Возможно ли на деле их «одиночное плавание»?
«Представьте себе, насколько отличается стоимость доставки товаров из Владивостока в Москву (и наоборот), и стоимость их доставки из Владивостока, а тем более из Читы, к примеру, в Харбин? Разница громадная!», — говорит политолог Вячеслав Игрунов. Между тем регионы Сибири и Дальнего Востока вполне могут самостоятельно экспортировать в Китай ресурсы (газ, уголь, руду, лес) и алюминий, импортируя оттуда товары народного потребления (и не только привычные дешевые «шмотки», но и электронику, автомобили). Экономически это вполне возможно, и Сибирь с Дальним Востоком будут в этом случае жить намного лучше. Зачем, собственно, Сибири тогда Москва?
Билеты из Сибири и Дальнего Востока до Москвы нередко стоят больше месячной зарплаты даже зажиточного по местным меркам шахтера или рыбака.
А главное — все меньше духовных и культурных «скреп» между регионами и центром. «Отсутствие интеллектуальной и политической свободы в России привело к дроблению единого сознания», — убежден политолог Вячеслав Игрунов. В стране отсутствует полноценная политическая жизнь. Что остается? Только налоги, которые сибиряк или дальневосточник платит проклинаемой им «Москве» — при том, что в столице собственной страны он чувствует себя чужим. «Это не мое государство», — так можно сформулировать самоощущение жителя Благовещенска, Тайшета, Вологды.
Распад или интеграция?
Иркутский социолог Михаил Рожанский находит в сегодняшнем возрождении идеи сибирского сепаратизма позитивную сторону: «Всё политическое пространство страны сверхцентрализовано, поэтому общественная дискуссия на эту тему полезна». Одновременно его тревожит, что попытка реального отделения сибирских областей будет означать гражданскую войну. При этом он считает, что Россия как единое государство в нынешних границах всё равно не сохранится и ее «переформатирование» неизбежно. Выход же Рожанский видит в как можно более тесном сближении с Европой, ценностями современной европейской цивилизации — ведь в Евросоюзе иным является сам статус государственных границ, там иное, не столь напряженно-болезненное отношение к ним...
«Пока Москва не начнет строить интегральные экономические связи с Европой, с одной стороны, СНГ, собственными регионами и Китаем, угроза сепаратизма будет постоянно висеть над Россией», — подытоживает Вячеслав Игрунов. При этом России не поможет простая «консервация» сложившейся на сегодня политической системы.
Нетрудно, однако, заметить, что Россия в последние годы движется в прямо противоположном направлении — все делается для ухудшения отношений с Евросоюзом, а страны СНГ поделены по принципу «или сателлит, или враг». В свете этих трендов можно предположить, что идея независимости будет для Сибири, Дальнего Востока и других российских регионов всё более и более привлекательна. Риск развала «путинской» России — как любой слишком жесткой системы — остается достаточно высоким.
