Единый госэкзамен как национальная проблема

Отгремели и отыграли по всей России выпускные школьные вечера. Счастливые выпускники, родившиеся в СССР, получили на руки аттестаты и вступили в новый этап своей жизни. В этом году уже более ¾ выпускников получили на руки и второй документ об образовании — сертификат о сдаче ЕГЭ.

«Только кончилась весна — сразу заЕГЭло». Так или почти так можно охарактеризовать ситуацию, сложившуюся в июне этого года вокруг Единого Государственного Экзамена. Интеллектуальное сообщество может быть благодарным школьнику из Ленинградской области, своевременно разместившему в Интернете ответы экзаменационного теста по русскому языку. В результате, заискрило повсеместно. Дискуссия показала, что школа по-прежнему заслуженно воспринимается в качестве «наиболее резкого, преувеличенного воплощения всех достоинств и недостатков нашей действительности».

Основным лоббистом введения ЕГЭ на раннем этапе являлся ректор РУДН Владимир Филиппов, работавший министром образования с 1998 по 2004 г. В своих выступлениях он предпочитал использовать следующий убедительный аргумент: ЕГЭ вернёт возможность поступать в ведущие российские вузы талантливым юношам и девушкам из сёл и малых городов, из российской глубинки — новым Ломоносовым. Возможно, сам Филиппов действительно видел в едином госэкзамене именно эту романтическую сторону. Однако наша практика показывает: самые лучшие, но персональные инициативы первых лиц министерств и ведомств часто сходят на «нет» в случае прихода в министерство или ведомство новой управленческой команды.

Попробуем разобраться, какие факторы привели к появлению ЕГЭ в жизни выпускников школ и утверждению его в законодательном порядке.

Одна из причин, из-за которой Министерство образования и науки протолкнуло ЕГЭ, — это желание организовать систему ежегоднего мониторинга реальной доли завышенных оценок в аттестатах. Понятно, что при формальной пятибалльной системе оценок, на практике в наших школах сложилась четырёхбалльная система при выставлении текущих оценок и трёхбалльная система при выставлении оценок итоговых. Особенно за выпускные классы — девятый и одиннадцатый.

Так по Москве ЕГЭ по русскому языку показал: «17,5% выпускников справились на «отлично» и только 6% получили неудовлетворительную оценку» (газета «Метро» от 18. 06. 2007 г.). Общероссийские результаты по сдаче ЕГЭ по русскому языку менее утешительны. В ходе программы Максима Шевченко «Судите сами» (ОРТ, 14.06.) руководитель Федеральной службы по надзору в сфере образования и науки Виктор Болотов отметил, что неудовлетворительные оценки по русскому языку, в целом по Российской Федерации, получили около 20% выпускников.

Следует учитывать и влияние международной практики. Два наиболее масштабных международных исследования в сфере образования — PISA и TIMSS также проводятся в тестовой форме. По «TIMSS на протяжении многих лет российские школьники превышают средний международный уровень, в PISA они гораздо ниже этого уровня. …ЕГЭ как механизм измерения знаний ближе к TIMSS, чем к PISA, так как он ориентирован на проверку собственно знаний» (Ряписов Н. «Экзамены в контексте бюджетных процессов» // «ЭКО» №4, 2007 г.). Автор цитируемой статьи отмечает, что в последние годы наши школьники не демонстрируют прогресса ни в рамках одного, ни в рамках другого исследования. Российская Федерация присоединилась к Болонскому процессу. И чиновники из сферы образования хотят, чтобы наши школьники поддерживали их реноме и справлялись с международными тестами не хуже их сверстников из других развитых стран. Следовательно, и отечественные экзамены должны сдаваться, по преимуществу в форме тестов.

Перейдём к высшей школе, это третья причина, заслуживающая самого подробного рассмотрения. Есть определённые категории вузов, для которых введение ЕГЭ является несомненным благом. А проведение экзаменов по общеобразовательным предметам всегда являлось для них дополнительной нагрузкой, избыточной функцией. В первую очередь — это творческие вузы. Зачисление абитуриентов на актёрские или архитектурно-художественные специальности традиционно осуществлялось по итогам творческого конкурса. А проведение ещё 3–4 экзаменов по общеобразовательным дисциплинам традиционно носило формальный характер.

Ещё в середине 1980-х годов я читал статью народного артиста СССР, многолетнего руководителя Академического театра им. Ленсовета Игоря Владимирова. Он сравнивал подготовку выпускников ЛГИТМиКа и Горьковского театрального училища (которое вузом не являлось, и период обучения был на год короче) и сетовал, что программа театрального вуза перегружена дисциплинами, имеющими к актёрскому мастерству достаточно отдалённое отношение.

Может быть, кто-то считает, что большинство студентов физкультурных университетов и институтов зачисляются в эти вузы на основании экзаменов по общеобразовательным дисциплинам, а не на основании спортивных достижений? На самом деле и здесь вступительные экзамены также являются избыточной формальностью.

Ближайшая перспектива такова: ряд вузов, и не обязательно провинциальных, а и московских, и питерских, останется без абитуриентов. По причинам демографическим. Сейчас основной поток абитуриентов в вузы составляют юноши и девушки 1989–1990 годов рождения. А коэффициент рождаемости в 1990 году составлял 13,4 на 1000 человек населения. Теперь посмотрим, как он изменялся в последующие годы:

По данным академика РАН, ректора РГСУ Василия Жукова в последние годы стремление продолжить образование проявляли от 52 до 56% выпускников общеобразовательных школ. Сравнение показателей рождаемости показывает: даже при сохранении существующего уровня привлекательности высшего образования, численность потенциальных абитуриентов к 2016 году сократится на 1/3 (минимальная рождаемость была отмечена в 1999 году), незначительно возрастёт в 2017–2019 годах, и вновь достигнет уровня 2008 года только в 2020 году.

Это не всё. В России нарастает дефицит квалифицированных рабочих, в первую очередь — станочников. Проблема осознаётся и работодателями, и правительством. На заседании правительства 26 июня с.г. первый вице-премьер Дмитрий Медведев заявил о выделении в рамках национального проекта «Образование» дополнительных денежных средств на совершенствование материально-технической базы профессиональных училищ, колледжей и техникумов. Правительство Москвы, как сообщила руководитель столичного департамента образования Любовь Кезина, уже запланировало практически удвоить к 2010 году набор учащихся в колледжи и училища. Да, немалая часть «удвоения» приёма будет осуществляться посредством привлечения молодёжи из Подмосковья. Вопреки всем трудностям, часть столичных колледжей и профессиональных училищ смогли сохранить общежития. Это значит: они могут осуществлять набор учащихся и в более дальних регионах. Несомненно, что курс на повышение численности учащихся в профессиональных училищах, колледжах и техникумах будет осуществляться и в других промышленно развитых регионах России.

Смотрим дальше. С 2008 года запланирован переход на годичную службу по призыву. Военные кафедры сохранятся только в 35 вузах, сконцентрированных по преимуществу в Москве и Санкт-Петербурге. Для немалой части юношей учёба в вузах утратит свою привлекательность. Профессию можно получить и в техникуме, и в профессиональном училище.

Это означает, что в обозримой перспективе слабые и непрестижные вузы будут конкурировать не столько между собой, сколько с училищами и техникумами. В этих условиях вступительные экзамены становятся для подобных вузов не столько средством отбора студентов, сколько способом отпугивания потенциального контингента. А ЕГЭ становится палочкой-выручалочкой, дающей таким вузам шанс на выживание.

Проблема слабых и непрестижных вузов объясняется тем, что за годы реформ в системе бюджетного высшего образования не произошло столь значительных перемен, как в большинстве других сфер нашей жизни. Например, в Москве прекратил своё существование только один государственный вуз — носивший название Всесоюзного заочного инженерно-строительного. Все остальные, независимо от уровня профессорско-преподавательского состава и материально-технической базы, пока сохранились. В ряде областных центров число государственных вузов снижалось. Как правило, за счёт слияния педагогического и политехнического институтов в один университет. Зато система негосударственных вузов развилась достаточно заметно.

Согласно проекту трёхлетнего бюджета России на 2008–2010 годы, принятого Госдумой в первом чтении, при общем росте расходов бюджета на 23%, расходы на образование возрастут только на 10%. В целом, в российском бюджете «доля расходов на образование снижается с 4,7% до 4,2%» («Московские новости» №23 // 2007 г.). Очевидно, что ЕГЭ в проект бюджета уже заложен. Какие-либо иные педагогические эксперименты федерального масштаба, например приём экзаменов независимыми общественными комиссиями — нет. Вполне вероятно, что Министерство науки и образования и Государственная Дума прислушаются только к одному из требований, предъявляемых эксперным сообществом к ЕГЭ. А именно: взможен отказ от проведения единого госэкзамена по литературе в тестовой форме. Судя по неоднократно цитируемым вопросам — это самый забавный и бесполезный экзамен. При таком развитии событий возвращение к практике написания сочинений и изложений будет преподноситься как необходимость учёта мнения научно-образовательного сообщества.  

В ходе уже упоминаемой программы М. Шевченко «Судите сами» (ОРТ, 14.06.), один из сторонников руководителя Рособрнадзора В. Болотов заявил: по данным социологических опросов, к введению ЕГЭ наиболее терпимо относятся респонденты с высокими доходами и высоким социальным статусом. Наиболее нетерпимо — респонденты с низкими доходами и низким социальным статусом. Ничего удивительного здесь нет. Вероятно, многие из людей с низким доходом готовы видеть в повсеместном и обязательном введении ЕГЭ бессмысленное и беспощадное ограничение права на достойное образование. Но уже не себя лично, а своих детей. Негативное отношение к ЕГЭ определяется не только и не столько содержанием и методом проведения единого госэкзамена. Негативное отношение этих социальных слоёв к единому госэкзамену определяется социальным опытом.

Есть ещё один социально значимый аспект ЕГЭ, который почему-то почти не становится поводом для обсуждения. Однако всплеск возмущения этим положением закона неизбежен. В 2009–2010 годах! Дело в том, что срок действия сертификата истекает 31 декабря года, следующего за годом его выдачи. Вне зависимости от баллов, набранных на экзаменах. Вроде бы разумно. Можно два года подряд поступать на дневные отделения, а в случае неудачи — поступить в августе или осенью второго года — на вечернее или заочное отделения. Если же человек стремится поступить в определённый вуз и на определённую престижную и интересную специальность — пожайлуста, сдавайте ЕГЭ — хоть раз в 2 года. На самом деле, такая система становится дополнительным барьером для поступления стажников в высшие учебные заведения на бюджетное обучение.

Не могу назвать это позитивной дискриминацией и считаю, что сертификат ЕГЭ не должен быть скоропортящимся продуктом. Более разумной и справедливой представляется практика, когда право на пересдачу ЕГЭ 1 раз в 2 года имеют лица, набравшие те баллы, которые их не устраивают. Если же гражданин вполне доволен высокими набранными баллами на ЕГЭ, то принуждение к пересдаче следует рассматривать как безосновательное ограничение права гражданина на продолжение образования.

Еще один момент. ЕГЭ не должен стать инструментом разрушения единого образовательного пространства, которое в целом сохраняется в рамках России, Белоруссии, Казахстана и Киргизии. Например, филиалы РГСУ благополучно работают в Минске и Оше. Но здесь принципиальных проблем, вероятно, нет. И соответствующие межправительственные соглашения о взаимном признании результатов национальных экзаменов до 2009 года очевидно будут заключены.

Нельзя допустить, чтобы в результате всеобщего введения ЕГЭ пострадали учащиеся русских школ в Латвии и Эстонии, как имеющие российское гражданство, так и не имеющие никакого. Получится крайне некрасиво. С одной стороны, российская внешняя политика ратует за соблюдение прав русского населения в этих балтийских странах. А с другой стороны создаёт барьеры для поступления русской молодёжи в свои собственные вузы.

Разумеется, в эстонских и латвийских школах проводятся собственные экзамены, с ЕГЭ никак не сопряжённые. Возможно, министерства образования Эстонии и Латвии сознательно будут ставить экзамены в школах своих стран в один день со сдачей ЕГЭ в российских школах. Видимо придётся договариваться и создавать отдельные пункты сдачи ЕГЭ на территории Эстонии и Латвии и готовить отдельные тестовые задания.

К моменту начала вступительных экзаменов в вузах выяснилось: не все выпускники школ своевременно получили сертификаты о сдаче ЕГЭ. В результате часть выпускников 2007 г. лишилась возможности поступить в этом году на дневные отделения избранныех ими вузов. Этот заключительный скандальный эпизод компании ЕГЭ — 2007 имеет, с моей точки зрения, два рациональных объяснения.

Первое. Непосредственно в образовательном сообществе сложилась сильная, но молчаливая (после февральского разгона Федерального центра тестирования, руководимого Владимиром Хлебниковым) прослойка, которая убеждена, что окончательное закрепление единого госэкзамена в качестве неотъемлемой части российского образования нецелесообразно. Для отказа от практики ЕГЭ необходима мобилизация общественного мнения. Массовое нарушение прав выпускников — сильный аргумент в пользу отказа от ЕГЭ. Как писал в своё время Святослав Фёдоров: «У нас любой большой вопрос решается на фоне большого скандала».

Второе. Более прозаическое, более вероятное, более печальное объяснение. Романтическая составляющая ЕГЭ филлиповского периода («поможем новым Ломоносовым») канула в Лету. Пострадавшими оказались выпускники тех регионов и тех учебных заведений, руководители которых не учли коммерческие интересы лиц, которые отвечают сейчас за проведение ЕГЭ. В этом случае налицо необходимость следователям Генпрокуратуры поработать в стенах ведомства, руководимого В. Болотовым. Так же, как они недавно поработали в стенах ФОМСа или РФФИ.

Впрочем, и самая плодотворная работа не решит всех проблем к началу компании ЕГЭ — 2008.