Пощечина Третьему миру
Совет Безопасности ООН принял 24 марта 2007 года новую резолюцию по иранской ядерной программе. Предварительный текст этой резолюции за номером 1747 был подготовлен так называемой "Группой шести" в составе пяти постоянных, обладающих правом вето, членов Совета Безопасности и Германии. Он предполагает расширение спектра санкций, налагаемых на Иран в связи с отказом последнего приостановить обогащение урана. Среди новых санкций, предлагаемых текстом проекта резолюции: полный запрет экспорта вооружений из Ирана, список государственных иранских лиц, организаций и компаний, на банковские счета которых предлагается наложить арест. Среди примерно трех десятков таких организаций и лиц зарубежные счета государственного банка Ирана и Иранской революционной гвардии.
В ходе обсуждения резолюции возникали определенные разногласия между постоянными и непостоянными членами ООН, о которых стоит поговорить особо. В данном случае закулисная борьба, предшествующая принятию резолюции, оказалась интереснее самой резолюции, содержание которой в части ужесточения санкций было довольно предсказуемым.
Три непостоянных члена СБ ООН высказали свои серьезные возражения и дополнения, оказавшиеся неприемлемыми для постоянных членов СБ ООН, согласовавших свои позиции предварительно. ЮАР, которая в данный момент председательствует в Совете Безопасности, предложила исключить из пакета санкций упоминание об экспорте и аресте счетов государственных организаций. Претория также требовала трехмесячной отсрочки введения новых санкций с одновременной приостановкой уже введенных санкций резолюцией. Эти предложения представитель Великобритании довольно грубо назвал "извращениями". Впрочем, южноафриканский посланник при ООН Думисани Кумало не остался в долгу, заявив репортерам, что не будет ничего страшного, если проект резолюции шестерки будет подправлен, потому, что "он отнюдь не написан рукою бога", и что его страна "не будет занавеской для великих мира сего".
Индонезия в дополнение к предложениям Претории требовала рассмотреть вопрос об иранской ядерной программе в более широком контексте создания на Ближнем Востоке зоны, свободной от оружия массового поражения. В переводе с дипломатического языка: пыталась связать рассмотрение иранской и израильской ядерных программ воедино. Катар также предлагал внести некоторые поправки в резолюцию в пользу Ирана. Впоследствии практически все предложения трех стран — непостоянных членов ООН были отвергнуты, однако те в итоге все же поддержали текст резолюции.
Демарши ЮАР, Катара и Индонезии — не стали неожиданностью. В последнее время эти страны всё активнее ищут для себя новое место на международной арене, стремясь диверсифицировать свои отношения, которые долгое время были замкнуты на западных странах и Японии. Эти новые тенденции, как известно, были замечены и в Москве, которая стала предпринимать активные усилия для продвижения своих интересов, включая военно-техническое сотрудничество и ядерную энергетику: на юг Африки, в страны Персидского Залива и в Индонезию. Не остались они замеченными и в Тегеране, который активно ищет потенциальных союзников среди наиболее влиятельных стран Третьего мира…
Так, месяц назад министр иностранных дел Ирана Али Лариджани посетил Преторию, где провел переговоры с президентом ЮАР Табо Мбеки. Основной темой обсуждения была ситуация вокруг ядерной программы Тегерана. Тогда же были проведены контакты на высоком уровне между Тегераном и Джакартой (Индонезия). Среди обсуждаемых тем: проблемы военного судоходства в Индийском океане, Из просочившихся в печать сведений получается, что как Иран, так и Индонезия — обеспокоены слишком большой активностью иноземных военных флотов в индийском океане, и будут стремиться к обладанию соответствующим потенциалом для того, чтобы в случае чего — ограничить военное судоходство через Малаккский пролив. Переводя на понятный язык, стороны заинтересовались тем, как в случае необходимости перекрыть доступ флота США в Индийский Океан. На основе такого совпадения заинтересованностей, Индонезия тогда же высказала публичную поддержку "законному праву Ирана развивать атомную энергетику".
Что касается ЮАР, то её флот и авиация в последнее время достаточно плотно контролируют акваторию южнее Мыса Доброй надежды. Состояние вооруженных сил ЮАР до этого было несколько запущенным, однако теперь взят курс на их перевооружение, благо производство обычных вооружений в этой стране находится на мировом уровне. Пока закупается в основном западная техника и оружие собственного производства, однако в ходе последнего визита Путина в эту страну, со стороны ЮАР были сделаны предложения и России. Как известно, ЮАР, проведя ещё в расистский период ядерное испытание, впоследствии отказалась от развития ядерного оружия, однако научно-технический потенциал в этой стране полностью сохраняется, и Претория вполне в состоянии помочь Тегерану в развитии ядерных технологий. Естественно, наложение санкций на Тегеран теперь поставило подобные контракты под вопрос.
Незадолго до рассмотрения иранского досье в СБ ООН косвенно солидаризировалась с Ираном и Индия, которая отстаивает свой особый взгляд на проблему ядерного развития, а также активно стремится стать постоянным членом Совета Безопасности. В преддверии обсуждения иранского вопроса в СБ ООН, Иран и Индия объявили об укреплении своего военно-технического сотрудничества, заявив ещё раз о "глубоких цивилизационных связях" между народами двух стран. В 2003 году между этими крупнейшими странами, считающими себя демократиями "азиатского типа", был заключен военный союз и договор об обмене ядерными технологиями, однако в дело вмешался Вашингтон, и пообещал американское согласие на закрытие индийского ядерного досье. Одним из условий было: Индия должна отступиться от Ирана.
Индия в ответ несколько снизила профиль открытого сотрудничества с Тегераном, и в ходе ряда голосований в Генассамблее ООН по иранскому вопросу солидаризировалась с Вашингтоном, но от союзника так и не отреклась, как того требовали американцы. Наоборот, предыдущий президент Ирана побывал на военном параде в Дели, посвященном дню независимости Индии на несколько лет раньше Путина, а две страны тогда же объявили себя "единственными демократическими странами в регионе". Имелось в виду уколоть этим заявлением Вашингтон, поддерживающий соседний военный режим в Исламабаде и закрывающий глаза на его ядерную программу. Теперь сотрудничество Дели и Тегерана возобновлено в полном объеме, что может служить определенной пощечиной членам "ядерного клуба". В Индии будут обучаться иранские офицеры, а оба дружественных флота станут ещё теснее координировать свои усилия. Обе страны выразили заинтересованность в координации усилий дружественных флотов по поддержанию безопасности на путях транспортировки нефти, а также в связи с активным строительством транс-пакистанского газопровода из Ирана в Индию, против которого также активно протестовал Вашингтон.
Впрочем, вопросы экономической выгоды возможно не определяющие для позиций таких стран, как ЮАР, Индия и Индонезии. Главная причина солидаризации с Ираном — политическая. Укрепляющиеся страны Третьего Мира, имеющие демократическую форму правления, десятилетиями не получают признания на Западе, которое они рассчитывают получить, и продолжают подозревать, что причиной этого является цивилизационное отторжение, а отнюдь не какие бы то ни было "недостатки демократии". Крайне эгоистическая политика США и Европы, больше озабоченных контролем над природными ресурсами, чем выстраиванием межцивилизационного диалога, разжигает неприязнь широкого населения этих стран к западу в целом и к США в особенности. Неудивительно, что в такой ситуации именно наиболее демократические (пускай и со своей национальной спецификой) страны оказываются в оппозиции западной политике. Внешнеполитические амбиции непризнанных демократий тут подогреваются давлением "улицы" и "реальным политическим процессом", о наличие которого в Иране недавно упомянул министр иностранных дел России.
Кроме того, чрезвычайно болезненный для Третьего мира вопрос о расширении состава постоянных членов СБ ООН, косвенно был задет самим механизмом выработки настоящего проекта резолюции. Так, привлечение Германии наряду с постоянными членами ООН в качестве полноправного участника "шестерки", навряд ли могло быть воспринято положительно в Третьем мире, поскольку это выглядит, как признание особых прав Германии в Совете Безопасности ещё до того, как вопрос об участии этой страны в коалиции великих держав, составляющей костяк СБ ООН, был бы решен. Не секрет, что Третий мир скорее желает видеть в числе новых ветирующих членов ООН представителей Азии, Африки и Латинской Америки, нежели Германию. Правда, роль Германии в ядерной шестерке по Ирану формально была предопределена предыдущей резолюцией по Ирану за номером 1737, где указывается, что Совет Безопасности приветствует участие всех шести государств, а также представителей Евросоюза в выработке дальнейших решений по этому вопросу. Хотя формальные приличия были соблюдены, за пределами ядерного клуба создалось стойкое впечатление, что Германию фактически кооптировали в ядерный клуб без всякой легитимации широкого мирового сообщества. Об этих "странностях" выработки текста резолюции упомянул иранский министр иностранных дел уже после её принятия. Неудивительно, что и такие страны, как ЮАР и Индонезия, желающие постоянно представлять исламский мир и Африку в СБ ООН, отреагировали не слишком позитивно на результаты работы шестерки по Ирану.
Когда-то Никита Сергеевич Хрущев сказал замечательную фразу, которая звучит примерно так: "Политики везде одинаковы, они обещают построить мосты даже там, где отсутствуют реки". Западные политики, похоже, решили "идти от противного". Достойная лучшего применения настойчивость Запада по разрушению основы межцивилизационного диалога может быть описана несколько иначе: Запад умудряется жечь за собой мосты там, где даже не собирался их строить.
Москва-Пекин
В то же время Россия, считавшаяся до этого главным препятствием на пути ужесточения санкций против Ирана, согласилась с введением новых санкций уже на этапе предварительного обсуждения текста проекта в рамках "группы шести", объяснив при этом, что её усилиями удалось снять несколько наиболее одиозных предложений западных стран. О том, как получилось, что позиция Москвы оказалась по отношению к Ирану более жесткой, чем позиция таких стран, как ЮАР и Индонезия, стоит поговорить более подробно.
Часто при анализе позиции Москвы в вопросе иранской ядерной программы пытаются упростить ситуацию, сведя российскую сравнительную жесткость по отношению к Ирану уступчивостью по отношению к требованиям Запада. Однако при ближайшем рассмотрении Россия сама весьма не заинтересована в развитии независимой иранской ядерной программы, а, кроме того, свобода действий России в иранском вопросе скована рядом обстоятельств, среди которых американское давление является только одним из факторов. То, что на Западе комментаторы пристрастно склоняются к соблазнительной для обывателя версии о том, как Бушу удается выкручивать руки Москве (Пекину), ничего не меняет.
В открытой аналитике почти совершенно не учитывается такой фактор формирования российской позиции, как Китай. А эта страна проводит далеко не такую однозначную политику в иранском вопросе, как может показаться на первый взгляд. Казалось бы, именно Китай, заинтересованный в иранской нефти больше России, должен был бы стать главным препятствием на пути американских авианосцев к Тегерану. Ан нет, несмотря на нефтяную зависимость и многомиллиардные капиталовложения в иранскую экономику, Китай почему-то не торопится заслужить лавры главного покровителя Тегерана, предпочитая отдать эти лавры Москве. Более того, китайскую позицию в ходе последнего обсуждения темы в СБ ООН никак нельзя назвать "мягкой": так, в ответ на настойчивые требования ЮАР продолжить обсуждение поправок к резолюции на следующей неделе, именно Китай неожиданно солидаризировался с Германией, потребовав поставить на голосование довольно жесткий проект резолюции в неизменном виде уже в конце нынешней недели.
В одной из наших предыдущих публикаций мы уже делали предположение, что между Москвой и Пекином вполне вероятно существование негласной договоренности, согласно которой Китай "курирует" вопросы северокорейской ядерной программы, а Россия — иранской. При этом обе стороны свои позиции согласуют между собой. Другими словами, Россия согласилась на ведущую роль Китая в режиссуре ситуации вокруг КНДР, а Китай согласен быть ведомым по иранским вопросам. Также представляется очевидным, что оппозиция Китая ядерным программам КНДР и Ирана объясняется соответствующим пониманием своих собственных интересов, а не давлением Запада.
То есть, и в Пекине, и в Москве искренне не хотели бы расширения числа ядерных государств, а тем более, на своих границах. Ведь то, что эти государства в настоящее время достаточно лояльны Москве и Пекину, и зависят от них, в будущем может измениться. Например, после обретения ядерного оружия Пхеньяну и Тегерану в определенный момент может показаться, что они уже достаточно независимы, и что лучше иметь дело с Вашингтоном. В США в тот момент может оказаться более сговорчивая администрация — ведь не бесконечно там будут править узколобые неоконы. СССР уже отчасти помог один раз создать ядерное оружие такой стране, как Китай, и потом несколько десятилетий жалел о такой услуге. Эту историю хорошо помнят и в Пекине…
Таким образом, обе великие державы, Китай и Россия, весьма заинтересованы в том, чтобы Иран и КНДР не обладали бы ядерным оружием, но при этом продолжали оставаться им союзными или, по крайней мере, нейтральными странами. Однако, в этом пункте — две евразийские державы коренным образом расходятся с Вашингтоном, который желает не просто лишить Тегеран и Пхеньян орудия возмездия перед лицом возможного американского вмешательства, но и установить там "демократию", — то есть в переводе на понятный язык: видеть Иран и Корею в своем собственном "кармане".
Чтобы противостоять планам Америки, Москве и Пекину приходится координировать свои усилия, и "не толкаться" между собой. После того, как при активной и координированной поддержке произошла существенная подвижка на корейском направлении, и КНДР согласилась заморозить свою ядерную программу в обмен на размораживание своих авуаров в банке Макао (особый административный район Китая), стало ясно, что Пекин будет добиваться от Москвы соответствующей жесткости и по Ирану. В ином случае китайцы были бы выставлены в дурном свете перед своими союзниками, как нация, которая "сдала" своего союзника, а Россия выглядела бы "выскочкой", продемонстрировав большую жесткость в отстаивании интересов своих союзников.
О собственной глубокой заинтересованности Китая в ядерном нераспространении говорят масса хорошо известных фактов. Напомним, что Китай довольно жестко осудил корейское ядерное испытание, а до этого фактически помогал Вашингтону арестовать северо-корейские счета в Макао. Теперь, когда между США и КНДР достигнута предварительная договоренность о замораживании ядерной программы в обмен на размораживание средств, Китай также отказался принять корейские деньги и в свои банки, находящиеся в континентальной части. Предлогом для этого послужили заявленные опасения, что и китайские банки будут подвергнуты американскому остракизму за "отмывание незаконных денег", как это уже случилось с банком территории Макао. Как бы отвечая на китайскую твердость в вопросе нераспространения, американская администрация отменила прежние санкции на сотрудничество с китайцами в сфере высоких технологий, ракетной техники и военной авиации.
Понимая, видимо, что их китайский спонсор их "кинул", северные корейцы попросили Россию предоставить им право использовать её банки для перевода своих размороженных средств. Представитель российского МИД сразу после этого публично заявил, что настоятельно не рекомендует российским банкам воспользоваться такой "чудесной возможностью разбогатеть". Очевидно, Россия не собирается бросаться сломя голову, чтобы заменить Пекин в роли северокорейского спонсора. КНДР параллельно заявила о невозможности выплаты старого советского долга, ставя Москву ещё перед одной денежной дилеммой, и пытаясь таким образом толкать её в "нужном направлении".
Уже по этим маневрам мы видим, насколько запутанная ситуация в четырехугольнике США-КНДР-Китай-Россия. Не менее запутанная она и в четырехугольнике Иран-Россия-Китай-США. Стремление противостоять напору Вашингтона толкает Москву и Пекин к выработке единой позиции по всему комплексу проблем нераспространения.
Москва и Пекин теперь слишком нуждаются друг в друге, чтобы наступать друг другу на больные мозоли в иранском вопросе. Китай все более отчаянно нуждается в энергоресурсах и все менее уверен в стабильности морских путей их доставки, включая пути доставки из Ирана. Намечается новый визит китайского руководителя в Москву для продвижения энергетических вопросов. Москва в связи с обострением противоречий с США все более нуждается в союзе или хотя бы нейтральности Китая перед лицом растущего давления на Западном фронте. Так что навряд ли у Ирана, как и у КНДР, представится шанс поиграть на российско-китайских противоречиях. Китай в этой связи явно не хотел бы создавать впечатление, что пытается каким-то образом вытеснить Москву из Ирана, если в Тегеране на неё "обидятся" за последние голосования в СБ ООН. Ну, а как же опасности новой войны в Персидском заливе, спросите вы? Как остроумно заметил Сальвадор Дали, "война никогда никому не мешала, кроме тех, кто на ней умирает"…
Опасность войны и шансы сторон
Одним из беспокоящих вопросов является вопрос о том, не открывает ли дорогу принятая резолюция новому американскому вторжению — на этот раз в Иран. Конечно, вопрос о том, начнут ли американцы военные действия в случае систематического отказа Ирана подчиниться резолюции Совбеза ООН, не имеет сколько-нибудь надежного ответа. Будет ли нажата "красная кнопка" или нет — определится в ходе подковёрного состязания внутри администрации, в Конгрессе США.
Значимых факторов здесь слишком много, и в конечном итоге они также не полностью не определят решение президента США, которое может быть таким или иным по собственному произволу. В конечном итоге дело решит борьба аргументаций, происходящая под черепной коробкой Буша, помноженная на особенности его индивидуального мышления. Следует только учитывать, что американская военная доктрина не отличается "оборонительностью", и в Вашингтоне уже доказали, что продолжают действовать под девизом Дуайта Эйзенхауэра: "мы все равно установим мир, даже если это будет стоить войны".
Готовность других стран, и прежде все членов СБ ООН, поддержать военную акции хотя бы своим молчанием — также является одним из факторов, влияющих на исход борьбы. Впрочем, не следует преувеличивать роли "мнения международной общественности" на принятие решений Белым Домом: там твердо придерживаются известного принципа гитлеровской внешней политики, согласно которому "правота победителя никогда не будет поставлена под сомнение".
То есть нападение США исключить невозможно, и поэтому остановимся более подробно на этом, может и не самом вероятном, но зато весьма важном сценарии.
Среди спектра возможных операций сил США и их союзников против Ирана было бы оправданным выделить три основных варианта.
Во-первых, это может быть воздушная война, более или менее продолжительная, целью которой явилось бы смена иранского руководства и возмущение национальных регионов Ирана.
Во-вторых, в зависимости от успеха воздушной войны, американцы могли бы начать ещё и локальную операцию или ряд подобных, направленных на установление постоянного американского военного наземного присутствия в стратегических опорных точках Ирана. Таковой операций мог быть захват равнинного приморского Хузестана, населенного преимущественно этническими арабами. Там сосредоточена основная часть иранских энергетических ресурсов, и эту сравнительно небольшую территорию легче удерживать, так как она открыта американскому вторжению, как с моря силами морских десантов, так и сухопутному — из оккупированного Ирака. В отличие от большей части иранской территории, в Хузестане равнинная местность, что значительно облегчает, как возможность первоначального удара танковыми клиньями, так и последующие противопартизанские действия.
Локальная операция может в себя включать захват одного или нескольких островов либо портов Ирана, участков на побережье Ормузского пролива под предлогом обеспечения свободы судоходства через пролив. Также целью американского захвата может стать район иранского Белуджистана: заполучив этот район, американцы по уже отработанному курдскому и косовскому сценарию могли бы повести дело к независимости этой территории, населенной кочевыми племенами белуджей. Создав при поддержке своих штыков марионеточное правительство, американцы сразу решили бы и проблему морского доступа к группировке НАТО в Афганистане, избавившись от настоящей зависимости от доброй воли Пакистана и стран Центральной Азии.
Таким образом, в случае успеха региональных операций американцы ликвидировали бы для себя сразу несколько "слабых точек" в этом регионе, и подготовили бы почву для более широкого наступления на Центральную Азию в ближайшем будущем. Возможность реализации локального сценария сильно зависит от воли иранцев к сопротивлению и способности иранского руководства вести войну на истощение с Америкой. Необходимо учитывать, что даже если в какой-то момент тегеранский режим в рамках такой интервенции будет смещен по "оранжевому сценарию" — то есть без входа американских войск в Тегеран, это не будет означать автоматический вывод американских войск, как "выполнивших свою миссию по установлению демократии". Наоборот, в этом случае ещё более возрастет вероятность того, что локальное присутствия американцев в стратегических участках иранской территории затянется надолго, возможно на десятки лет, определив характер "Нового Ближнего Востока" подобно многолетней оккупации арабских земель евреями.
Третья возможность: памятуя иракский опыт и стараясь избежать нового очага затяжной войны с мусульманами, американцы постараются провести операцию по смешению иранского руководства быстрым ударом с максимальным напряжением всех сил, после чего покинут страну и постараются навязывать ей свою волю уже дипломатическими средствами. В политическом плане — особенно во внутриполитическом — короткая победоносная война против иранской "империи зла" может быть даже предпочтительнее. Однако в этом случае возрастают чисто военные риски операции: справится ли американская военная машина с иранской армией? Если в возможности бомбардировок и захватов отдельных участков территории Ирана мало кто сомневается, в шанс одержать военную победу над армией 80-миллионной страны, способной мобилизовать до нескольких миллионов добровольцев, и при этом с размером допустимых американских потерь до 10 тысяч — представляется трудной задачей. Применение ядерного оружия для ускорения дела нам представляется крайне маловероятным из-за политических издержек подобного шага, которые могут превысить все американские завоевания.
Итак, обладают ли иранские вооруженные силы достаточным потенциалом в смысле наличия вооружения и структурной прочностью, чтобы достойно противостоять американскому вторжению? Ответ на подобный вопрос крайне сложен в ситуации, когда Иран тщательно скрывает свои истинные военные возможности. Многие из основных видов вооружений производятся иранцами самостоятельно. Поэтому также практически невозможно нам судить о количестве той или иной военной техники, находящейся у Ирана на вооружении. При ограниченности и ненадежности открытых источников производить калькуляции бессмысленно. Тем не менее, попытаемся оценить ситуацию хотя бы качественно.
На сухопутные силы придется основной удар, если американцы попытаются захватить часть иранской территории либо сместить иранское руководство. В настоящее время на их вооружении находятся многочисленные и разнообразные огневые средства. Это ракеты класса земля-земля радиусом от 20 до 1700 км и обычными или химическими боеголовками. Даже простой перечень этих ракет показывает, какое внимание иранское руководство уделяет ракетной составляющей своих сил сдерживания. Это ракеты Шахин-2 (20км), Мушак-90 (-120, -160, -200) с соответствующим радиусом действия в километрах, Фатч-110 (170 км), Иран-700 (700км).
Ракеты Зелзаль-2 (125 км) являются экспортной версией, и поставлялись силам иванской "Хезбаллы", где доказали свою сравнительную эффективность. Ракеты "Шахаб-3" с радиусом 1700 км — основное средство стратегического сдерживания, так как достигают израильской территории, и позволяют Ирану влиять на политику США силами еврейского лобби. Они в последнее время прошли модернизацию, и радиус действия модернизированного варианта пока в открытой печати не появился. Ещё одна баллистическая система среднего радиуса действия (по российской классификации) — "Шахаб-4" с радиусом действия более 2000 км — разрабатывалась Ираном, как средство сдерживания европейских стран, однако официальный Тегеран после консультаций с европейцами объявил, что приостанавливает испытание этой ракеты. Однако технологии "Шахаб-4" могли быть реализованы на модернизированном варианте "Шахаб-3", так что Иран возможно уже обладает достаточно длинной "палкой", чтобы в случае чего "уговорить" и некоторых европейцев не присоединяться к американской авантюре.
Бронетанковые войска состоят из смешанного вооружения, включающего закупленные и произведенные по российской лицензии танки Т-72, бронирование которых значительно усилено путем установки на них реактивной брони собственной разработки. Кроме того, на фотографиях с иранской выставки промелькнул и гораздо более продвинутый вариант модернизации танка Т-72, выполняемый харьковским бюро танкового машиностроения ХКБМ и заводом им. Малышева, — предприятием, на котором создавался в своё время знаменитый Т-34. Иранский Т-72 отличается тем, что имеет средства защиты от применения ядерного и химического оружия. Другой иранский танк — "Зульфикар" собственной разработки, считается сравнительно успешной попыткой объединить советский и западный стиль в танкостроении.
В случае военного столкновения с США, если только американцы решат перейти границу Исламской республики мощь бронетанковых войск — будет являться ключевым фактором устойчивости всего иранского сухопутного боевого построения. Не исключен и вариант сухопутного удара возмездия со стороны Ирана по американской группировке в Ираке в ответ, например, на жестокие бомбардировки иранской территории. В этом случае тактика Ирана напомнила бы советскую времен начала Холодной Войны: не обладая достаточными ядерными силами, чтобы защитится от агрессии НАТО, Советский Союз развернул мощную группировку танковых и моторизованных сил в ГДР, которая при агрессии против русских должна была сбросить противника в Ла-Манш. В этом случае ядерное оружие Западу помогло бы мало.
В результате своего выдвижения иранские танковые колонны могут быть эффективно прикрыты от американского удара с воздуха российскими подвижными комплексами ПВО "Тор-М1", недавно поставленными Россией. Эти комплексы уже полностью поставлены и развернуты, и их эффективность по перехвату средств высокоточного оружия иранцами была подтверждена. Можно предполагать, что "Тор-М1" серьезно изменят тактику иранцев, позволив проводить наступательные сухопутные операции: то, чего особенно опасаются американцы. Обладая крайне ограниченной эффективностью в качестве средства ПВО страны из-за недостаточности своего радиуса действия (около 20 км), "Тор-М1" может быть эффективно использован для его основного предназначения — для прикрытия наступающих танковых колонн.
В обороне Иран может противопоставить наступающим американским танкам переносные противотанковые комплексы собственного и китайского производства, которые, по мнению специалистов, являются доработанными копиями соответствующих советских 1970–80-х годов. По мнению ряда экспертов, среди противотанковых ракет шиитской организации "Хизбалла", остановивших наступление израильских танков, были и комплексы иранского производства, которые таким образом прошли испытания в реальных условиях. Эти комплексы, как и наплечные противовоздушные комплексы, серийно производятся в Иране, и никакое международное эмбарго уже не способно остановить их производство.
Имеются у Ирана и оставшиеся с шахских времен противотанковые вертолетные средства в виде модернизированных американских вертолетов "Кобра". Парк американских вертолетов, включая боевые и военно-транспортные "Чинук", заботливо поддерживается Ираном в исправном состоянии, что регулярно демонстрируется кадрами военных маневров. Однако если говорить о ВВС, то у Ирана пока нет необходимой технологической базы, чтобы поддерживать их на таком уровне, чтобы они могли повлиять на ход столкновения с США. То же самое можно сказать и о средствах ПВО страны, которые имеются, но технический уровень которых не позволяет им кардинально влиять на военную ситуацию. В Иране это понимают, и похоже, отказываются транжирить излишние средства на развитие военной авиации в ущерб наземной и морской составляющей.
Иран производит боевые самолеты в виде копии американского F-5 разработки 1960-х годов. Радары на этих самолетах собственные, а авионика, по разным сообщениям, создана с российским участием. В последнее время руководству страны была продемонстрирована более продвинутая двух-двигательная вариация, напоминающая F-5, получившая название "Саэкех". Однако эксперты резонно сомневаются в способности и желании иранцев наладить массовый выпуск этих самолетов. Имеются и оставшиеся от шаха американские самолеты F-14. В США такие самолеты недавно были сняты с вооружения. Есть также ряд других авиационных проектов, находящихся в разной стадии готовности. Наиболее продвинутый — производство в Иране по лицензии ОКБ "Антонов" самолета Ан-140 (Iran-140). В Иране он имеет военно-транспортную модификацию и вариант "морской разведчик". Прорабатывается и установка на него иранской системы дальнего радиолокационного обнаружения, однако ввод её в эксплуатацию потребовал бы коренной и дорогостоящей перестройки всех ВВС.
В отличие от воздушной среды, на море иранцам есть, что противопоставить американским армадам. Военно-морское строительство Ирана отличает последовательность и сбалансированность усилий, грамотный учет географических и океанографических факторов. Основное внимание уделяется развитию "москитного" флота: флотилии быстроходных ракетных и торпедных катеров собственного производства, а также малых подводных лодок, способных эффективно действовать в мутных мелководных водах Персидского Залива, где по условиям гидрологии работа американских сонаров малоэффективна. Все эти виды вооружения широко демонстрируются публике, чтобы ни у кого, ни внутри страны, ни за её пределами не возникало сомнений в реальной способности иранского флота лишить мир арабской нефти.
Костяк вооружения иранских ракетных катеров и малых ракетных кораблей составляют противокорабельные ракеты "Косар" с радиусом 120 км, — иранская копия китайской ракеты "Шелковичный червь". Это именно те ракеты, которые по разным данным потопили 2 израильских катера, торговое судно и повредили 1 корвет во время Второй ливанской войны. Мелкие катера несут 2 таких ракеты, а более крупные суда — 4-8 ракет.
В последнее время в Иране были продемонстрированы и противокорабельные ракеты большей размерности "Рад" с радиусом 360 км, предназначенных, прежде всего для ударов с суши, однако в перспективе возможно устанавливаемые на более крупных иранских кораблях. По сообщению иранского министра обороны, ракеты "Рад" имеют вероятность попадания (очевидно на дальности 360 км) равную 70%, — что не слишком велико, однако может быть компенсировано увеличением числа ракет в залпе. Имея такой набор противокорабельного оружия, и в случае его достаточного количества, Иран может перекрыть движение по узкому Ормузскому проливу не только танкеров, но и боевых кораблей США и их союзников. И вновь стоит заметить, что, активно развивая противокорабельные ракеты и ракетные катера, Иран во многом повторяет советскую послевоенную стратегию морского строительства, основанную на принципе асимметричного ответа и максимальной эффективности вложений.
Среди других проектов, поступивших или находящихся в процессе поступления, на вооружение в самое последнее время: радарная система "Хасиб", которая может быть установлена как на вертолеты, так и на самолеты, противотанковые управляемые ракеты для вертолетов, системы ночного видения.
Чтобы частично возвратить свои расходы по разработке и внедрению новых вооружений, Иран интенсивно стимулирует оружейный экспорт, это мало отличается от стратегии российских экспортеров оружия. По заявлениям самих иранцев, в настоящее время Иран продает оружие и различные оборонительные системы в около полусотни стран мира включая некоторые страны НАТО. Министр обороны Ирана Али Шамхани сформулировал задачу иранских экспортеров оружия следующим образом: "создавать оружие западного качества по восточной цене". Этот лозунг также весьма напоминает формулировки, произносимые в последнее время по поводу развития военного экспорта в России. В свете такой важности для Ирана экспорта вооружений и его конкурентоспособности, неудивительно, что текстом последней резолюции СБ ООН он полностью запрещается. В то же время на импорт оружия Ираном накладываются лишь частичные ограничения.
Однако, пожалуй, самой неприятной угрозой для американцев может стать асимметричный ответ по территории самих США. Пока такая угроза официально Ираном не была озвучена. Возможно, потому что она и без этого слишком очевидна. Иран обладает разветвленной хорошо органи
