Когда пронзительно-ясным, звенящим осенним утром 3 октября на кладбище Донского монастыря в Москве происходило перезахоронение гениального русского философа Ивана Ильина с супругой Натальей, а также героя гражданской войны генерала Антона Деникина с супругой Ксенией, я подумал, что это и есть главное политическое событие России 2005 года.
Ни "монетизация" льгот и последовавшие затем протестные выступления раздраженных пенсионеров, ни "посадка" Ходорковского, ни продажа "Сибнефти", ни тьма беспросветная иных событий, ни даже регулярные кровавые теракты и нестабильность на Северном Кавказе, — а всё это, в общем-то, и составляет политический процесс той самой страны, в которой нет политики, — но именно это утро.
Перезахоронение прошло без лишнего пафоса, с достоинством. С привычным набором лиц "национально-консервативной" общественности, а также с Полтавченко, Лужковым, Жириновским, Любовью Слиской, Никитой Михалковым, с патриархом Алексием II, со специально приехавшей из Франции 85-летней дочерью Деникина Мариной Антоновной Деникиной-Грей. Впрочем, самые важные — не в плане пафосности, а в плане истинности — события, как правило, случаются неприметно, без президентов, где-то в стороне от суеты.
Потом, после перезахоронения, все телеканалы только и говорили — мол, начало конца гражданской войны, долгожданное примирение "красных" и "белых" — пора бы и Ленина с Красной площади — из Мавзолея да на кладбище. Но лично я думаю, что война "красных" и "белых" уже давно неактуальна, пусть даже часть российского общества считает кощунством саму мысль о перезахоронении Ленина, тогда как другая еще большим кощунством полагает "анатомический театр" в центре большого города. И никто из современных политических сил — ни коммунисты, ни либералы, ни консерваторы — не является единоличным наследником ни "красных", ни "белых". Эту глубокую рану время уже заврачевало.
Нет необходимости говорить — какие это были замечательные люди, в какое сложное время они жили. Деникин, несчастливый командующий Добровольческой армией, покинул пределы бывшей Российской империи в 1920 году, Ивана Ильина выслали в 1922 на знаменитом "философском" пароходе.
Теперь же их "пришествие" в Россию Путина и постмодерна стало как бы "моментом истины" — и вовсе не в плане "гражданского примирения" (умным людям делить нечего, остальные — не помирятся и теперь), а в плане неких более важных основ бытия.
Люди, которые за свои убеждения, за свою жизненную правду расплачиваются собственной свободой и кровью, люди, которые за свои принципы готовы обречь себя на смерть и изгнание, в эпоху постмодернистской симуляции реальности достойны уважения хотя бы за свою онтологичность, подлинность, "настоящесть".
Но что такое Ильин и Деникин для путинского режима: идеологический и духовный ориентир либо удачная, модная, созвучная времени политтехнология? Возникает вопрос об идентичности нынешней российской власти.
Политиками, как известно, не рождаются, на политиков не учатся. В политику приходят из "прошлой" жизни, принося оттуда с собою все свои профессиональные навыки, привычки, связи, знакомства. И как тип политического мышления, политического мировоззрения и политического поведения политика определяется прежде всего первым высшим образованием и характером профессиональной деятельности лет так до сорока. Понятно, что определяющим остается Великий Культ Бабла — и тут современного человека, "homo postsovieticus’a", разговорами о "национальной идее" и "надличностных интересах" не переделать, но кроме рефлексов "загребания" есть еще и профессиональные рефлексы. Если вспомнить, что люди, определившие контуры нынешней России, в "прошлой" жизни служили либо по ведомству безопасности, либо занимались "пиаром", то станут понятными те или иные вывихи российской политики последних пяти лет.
Работа в службе безопасности приучает человека мыслить в жанре спецопераций: внезапность, стремительность, эффективность. И обязательно — чем-то тяжелым по голове. Военным, философам, а также людям искусства, литературы, гуманитарным ученым свойственно политическое мышление другого типа — более основательное и стратегичное. Привычки "прошлой" жизни, кстати, объясняют, почему нынешняя российская элита — это люди "короткой воли", которые не способны, да и не испытывают необходимости, мыслить о своей стране даже в перспективе 10–15 ближайших лет. Чего уж там говорить о масштабе исторической предопределенности.
Смягчает ситуацию во властном синклите небольшое "юридическое лобби" — высшие чиновники, чья профессиональная ментальность воспитана на Аристотелевой логике, на почти языческом культе законности и императивах должествования и неотвратимости.
Однако хуже всего — это избыточное присутствие во власти разного рода архитекторов и строителей виртуальных миражей, поскольку именно эти люди склонны размывать понятие о бытии-как-таковом и подменять его "компьютерной графикой". Их "бизнес" в том и состоит, чтобы при помощи информационных и управленческих технологий вместо достоверного представления о действительности навязывать нам некий "симулякр" — обманный образ, произведение не всегда здорового сознания, к тому же пропущенный через "фильтр" корпоративных, клановых и личностно-стяжательских интересов.
Последствия таких махинаций всегда одни и те же: сначала ориентиры реальности теряет лично президент, живущий в мире спроецированных на его сознание иллюзий, потом — министры и парламентарии, потом — СМИ, потом — все остальные. Иногда "пиарщики во власти", эти "хозяева виртуальности", сами так заигрываются, что начинают верить и вживаться в ими же самими сконструированное "виртуальное фуфло".
Философское наследие Ильина актуально прежде всего тем, что дает иммунитет против виртуализированного отношения к реальности. Ильин соединяет модернизационное начало — установку на полноценное пребывание государства и общества в современности — с вечными религиозными, нравственными и историческими принципами, которые сам философ называл "духовной очевидностью".
Лично я готов спорить на большие деньги, что если бы российское политическое руководство вдумчиво прочитало философско-политические сочинения Ивана Ильина, то уже через полгода это была бы другая страна — обладающая иммунитетом против эпидемии виртуальности. Но тем, кто "переолигархизирует" ельцинских олигархов, Ильина читать некогда. Или неинтересно.
Когда гробы с телами упокоенных обрели пристанище в родной для них земле на старинном кладбище Донского монастыря — между старинных могил XVIII–XIX веков, я подумал: а что, может быть, возвращение на родину Ильина и Деникина, "верность Отечеству сохранивших и в рассеянии жизнь свою скончавших", станет новой "точкой отсчета", "нулевым меридианом" для России? Для России подлинной, невиртуальной, для России, претендующей на духовное лидерство хотя бы на постсоветском пространстве, а не на новое "шапкозакидательство" — в духе прошлогодних президентских выборов на Украине? С чего может начаться новая Россия — с "защиты" Белого дома в августе 1991года? С расстрела того же самого Белого дома в октябре 1993? С путинской "управляемой демократии"? Может, лучше с Ивана Ильина и Антона Деникина?
Но тут ко мне подошел чудный человек из московской "консервативной богемы" — Юрий Трофимович Лисица, издавший 26 томов философских и политических сочинений Ильина и, по существу, организовавший само перезахоронение (что, кстати, было организационно, финансово и юридически на редкость сложной задачей!), и сказал, что теперь появилась возможность для того, чтобы всё было "по-настоящему". И то, что российская власть пошла на этот шаг с перезахоронением (хотя инициатива исходила вовсе не от нее), свидетельствует все-таки о понимании этого настоящего. Ведь нельзя же всю жизнь "грузить фуфло" — когда-нибудь приходит и время "духовной очевидности"? Пусть даже в грозном обличии войн и революций.
Мне было нечего добавить. И я задумался о себе — о своем собственном предстоянии перед неизбежной "духовной очевидностью". И о том, что новая Россия лично для меня началась именно 3 октября 2005 года, в Донском монастыре.
