В ряду государств, образовавшихся после распада СССР, Казахстан занимает видное место, будучи 4-м по численности населения и 2-м по территории. Казахстан полностью унаследовал от Казахской ССР формально унитарное государственно-территориальное строение. Он даже, в отличие, например, от Украины и Узбекистана, не имеет в своём составе автономий. При этом Казахстан был, накануне роспуска СССР, единственной союзной республикой, в которой численность титульной национальности не составляла большинства населения.
Этнографическая карта Казахстана всегда была весьма динамичной. Она оставалась таковой и на протяжении всего ХХ века. Современная территория Казахстана лишь отчасти совпадает с исторической территорией трёх казахских жузов — союзов племён, которые Россия застала здесь в начале своей экспансии. Казахи проникали под защиту казачьих пограничных линий Российского государства, ассимилируя родственные им мелкие тюркоязычные группы. Наиболее крупное переселение такого рода состоялось в начале XIX века, когда Букеевская орда Младшего жуза, пройдя через земли Уральского казачьего войска, заняла степи к западу от реки Урал. Так возникла крайняя западная часть Казахстана.
В заселении Казахстана русскими можно выделить шесть основных миграционных волн. Первая — XVI-XIX века, когда последовательно сформировались Уральское, Оренбургское, Сибирское и Семиреченское казачьи войска. Вторая, в самом конце XIX века, была связана с постройкой Туркестанской железной дороги — это было уже начало индустриальной колонизации. Третья являла собой поток столыпинских переселенцев на север Казахстана в начале прошлого столетия. Четвёртая "хлынула" в казахстанские степи на стройки первых пятилеток. Пятая волна пришла в 50-60-е годы ХХ века, во время освоения Целины, частично на земли, вынужденно оставленные столыпинскими колонистами после 1916-1923 годов. И, наконец, шестая волна в годы "развитого социализма" создавала территориально-производственные комплексы всесоюзного значения — Карагандинско-Темиртауский, Павлодар-Экибастузский, Каратау-Джамбульский, — строила прекраснейшую из всех столиц союзных республик — Алма-Ату и т.д.
В складывание этнополитической картины Казахстана огромный вклад был внесён депортациями народов в 30-40-е годы прошлого века, когда сюда были переселены сотни тысяч корейцев, немцев, поляков, греков, чеченцев… Большевистское государство на время превратило Казахстан если и не в "тюрьму народов", то в место их не слишком почётной ссылки. В то же время во время раскулачивания более 1 миллиона казахов эмигрировали на сопредельную территорию Китая (провинция Синьцзян).
В результате — этнографическая карта Казахстана стала отличаться затейливой пестротой. В настоящее время ни один народ в Казахстане, даже сами казахи, не имеет компактной однородной территории расселения. Казахский этнический массив даже в районах исконного преобладания казахов — на юге республики и вдоль Сырдарьи — разбивается вкраплениями крупных этнических анклавов — узбекских и русских.
Наибольшим смешением отличается север Казахстана. Широкая полоса, северный край которой заходит на территорию Российской Федерации, заселена совместно русскими и казахами с преобладанием первых. Границы между двумя этническими массивами не существует. Можно говорить о преимущественно русском населении к северу от означенной полосы, преимущественно казахском — к югу от неё, и смешанном — внутри неё.
Север Казахстана с сопредельным пограничьем РФ — это особая зона "фронтира", где столетиями происходил интенсивный контакт между двумя народами. Она существенно отличается как от русской Сибири, так и от областей с явным казахским преобладанием. В экономическом же отношении это — традиционно один из наиболее развитых регионов Казахстана. В него входит и новая столица республики.
Региональные различия в Казахстане прослеживаются на следующих уровнях.
Этнографический. В Казахстане выделяются: 1) зона русско-казахского "фронтира" (северо-запад, север и северо-восток республики); 2) Южный и Юго-восточный Казахстан с бывшей столицей республики. Здесь самый многочисленный казахский массив, но здесь же, при большой плотности населения, также высока абсолютная численность русскоязычных; 3) Внутренний Казахстан: почти однородное казахское население, но при этом его плотность — самая низкая в республике. Границы между этнографическими регионами совершенно не совпадают с административным делением на области. Некоторые области целиком находятся в одной из зон, но большинство — сразу в двух.
Племенной. Связан с традиционным делением казахов на три жуза: Старший, Средний и Младший. Возникновение их иерархии связано с начальным этапом складывания государственности, когда племенные союзы образуют, согласно теории историка И.Я. Фроянова, "союз союзов племён", который всегда реализуется в виде гегемонии одного племени над другими. Хотя жузы, как кочевые образования, перемещались, и границы между ними никогда не оставались незыблемыми, тем не менее, можно наметить традиционные территории их расселения. Применительно к нынешнему административному делению они будут выглядеть приблизительно так: 1) Старший жуз: Алматинская, Таразская, Южно-Казахстанская и Кзыл-Ординская области. 2) Средний жуз: Кустанайская, Северо-Казахстанская, Акмолинская, Карагандинская, Павлодарская и Восточно-Казахстанская области. 3) Младший жуз: Актюбинская, Мангистауская, Атырауская (Гурьевская) и Западно-Казахстанская области.
Экономический. Учитывается при составлении проектов экономического развития Казахстана. В республике выделяют пять экономических зон, характеризующихся разной степенью развитости. В порядке снижения этой степени они выглядят так: 1) Центрально-восточная зона: Карагандинская, Павлодарская, Восточно-Казахстанская области. 2) Юго-восточная зона: Алматы с областью. 3) Северная зона: Северо-Казахстанская, Костанайская и Акмолинская области с новой столицей. 4) Западная зона: Актюбинская, Мангистауская, Атырауская и Западно-Казахстанская области. 5) Южная зона: Кзыл-Ординская, Южно-Казахстанская и Таразская области. Характерно, что три наиболее развитые экономические зоны являются также макрорегионами с наибольшей долей русского населения.
Любопытно также, что экономическое деление полностью совпадает с жузовым. Так, земля Старшего жуза целиком включает в себя южную и юго-восточную экономические зоны. Средний жуз охватывает северную и центрально-восточную зоны, и, таким образом, в его "ведении" находится наибольшая часть современного промышленного потенциала республики. Наконец, западная экономическая зона — это точь-в-точь территория Младшего жуза. Это наиболее перспективный регион Казахстана — здесь сосредоточены все запасы нефти и газа в республике, на использовании которых во многом строятся планы экономического развития Казахстана.
Итак, Казахстан — пространственно очень разнообразная страна, к тому же обладающая огромной территорией, равной четырём Центральным федеральным округам России, или пяти Франциям, или восьми Германиям. Естественно, сама собой напрашивается мысль, что федеративное устройство обеспечило бы этой стране более эффективное управление. Но какие критерии региональных различий могут быть реально положены в основу федеративного деления? И насколько сам принцип федерализма отвечает тем формам территориального многообразия, которые наблюдаются в Казахстане?
Из всех типов региональных различий внутри Казахстана наибольшее политическое значение на данный момент имеет, конечно, племенное. Здесь нет необходимости лишний раз излагать известные всем факты, свидетельствующие о кланово-родовом характере властестроительства в суверенном Казахстане. Традиционная казахская племенная элита прошла, мало изменившись внутренне, через все пертурбации советского периода и перенесла трайбалистское сознание в модернизирующуюся государственность.
Наверное, уже обратили внимание, что в перечне областей, упомянутых в связи с детализацией регионального деления Казахстана, не хватает по меньшей мере пяти, существовавших в республике на момент роспуска Союза. Это — Тургайская, Жезказганская, Кокшетауская, Талды-Курганская и Семипалатинская области. Их расформирование с включением их земель в состав сопредельных акиматов (областей) в значительно й степени было связано с интересами традиционных жузовых элит, а иногда — с конфликтами между ними. Так, например, Тургайская область, находившаяся преимущественно на территории Среднего жуза, была упразднена после того, как аким (губернатор) из Старшего жуза своей кадровой политикой вызвал недовольство местных влиятельных родов.
Изменения административного деления были связаны и с необходимостью соблюдать баланс сил в верхнем эшелоне власти. Сенат — верхняя палата казахстанского парламента — избирается от областей. Тем самым, тот жуз, чья земля включает больше акиматов, автоматически получает преимущество перед другими на выборах в Сенат. Ликвидацию областей следует объяснить, в первую очередь, этим фактом. Четыре из пяти расформированных областей — "среднежузовские", тогда как сам президент — из Старшего жуза (хотя его супруга принадлежит к роду Среднего жуза). Из-за этого "кланово-административного" передела особенно пострадала Семипалатинская область. Она поделена между соседними акиматами, что резко нарушило установившиеся хозяйственные связи и превратило этот один из наиболее развитых регионов Казахстана в экономически депрессивный.
Хорошо известно, что кадровая политика президента Назарбаева далеко не всегда отвечала принципам клановости и племенной верности. Одно время Назарбаев дал "зелёный свет" вхождению во власть генерации "новых казахов" — предпринимателей и управленцев, резко выдвинувшихся в постсоветское время и ориентированных на западные ценности. Однако это поколение в значительной своей части не захотело играть по традиционным трайбалистским правилам, что привело к разрыву с ними президента. Многие бывшие деятели руководства Казахстана, принадлежавшие к этой волне, пополнили ряды антиназарбаевской оппозиции.
Однако вряд ли победа оппозиции будет способствовать превращению Казахстана из трайбалистского в более модернистское государство западного типа. Традиционные отношения, скорее всего, окажутся сильнее. Самым мощным источником оппозиционных настроений в Центральной Азии, как мы знаем, всегда становится недовольство ущемлением интересов клана. Главной причиной, по которой не удержался Акаев в соседней Киргизии, явилось пренебрежение балансом родо-племенных интересов. Любые политические изменения, которые могут произойти в Казахстане, скорее всего, будут свидетельствовать не об ослаблении, а об усилении кланово-жузового начала.
Сохранение же нынешнего политического статус-кво будет означать и сохранение его фундамента. Единственная сила, лежащая вне трайбалистских отношений — русскоязычное население Казахстана, которое иногда, в силу такой его независимости, называют "четвёртым жузом" — пока не играет самостоятельной политической роли. И даже участие его представителей в качестве нейтральных политических фигур, в случае разногласий казахских жузов по кадровым вопросам (как, произошло, например, в процессе ликвидации Тургайской области), возможно лишь под сенью авторитарной власти президента-казаха.
Поэтому обратимся к возможным вариантам и последствиям федерализации Казахстана как одного из наиболее вероятных сценариев долгосрочного распределения власти и интересов между казахскими политическим субъектами. Как может выглядеть Казахстанская федерация?
В соответствии с уровнями внутренних различий, видятся три варианта федеративного деления Казахстана. Поскольку однородных этнических регионов в республике почти нет, вариант с национальными областями можно сразу отбросить. Тем более что казахская элита считает Казахстан национальным государством казахов, а значит, никакие "государства в государстве", в духе российского федеративного устройства, здесь допущены не будут. Значит, остаются только, в порядке уменьшения количества субъектов: 1) федерация жузов, 2) федерация экономических регионов, 3) федерация областей (акиматов).
Вряд ли сейчас станут в открытую реанимировать и официально класть в основу государственного строительства архаичный племенной принцип, который в Казахстане даже не проговаривается вслух. Что касается федерации экономических регионов, то в этом случае очень сложно избежать приниженного положения Младшего жуза, который тогда будет составлять всего один субъект из пяти. А ведь это — нефтегазоносный район республики, кладезь её будущей экономической мощи. В недалёком времени, когда в Казахстан потоком потекут нефтедоллары (в 2015 г. Казахстан планирует выйти на уровень 150-170 млн. т добытой нефти в год), не возникнет ли у Младшего жуза желания одному ими пользоваться? Вряд ли Казахстану целесообразно идти на такое укрупнение существующих регионов. Поэтому наиболее вероятно, что в основу федеративного устройства республики будет положено нынешнее или слегка изменённое деление на области.
Но насколько вообще федерализм является для Казахстана жизненной перспективой, а не отвлечённой схемой? Соблюсти баланс интересов местных элит в унитарном государстве — очень непросто. Авторитаризм власти, с одной стороны, этому немного помогает, не давая развиться мелким проявлениям недовольства в более крупные. Но, с другой стороны, если власть сама зиждется на элитной конструкции такого рода, то перед ней всегда стоит опасность скатывания в непотизм, полностью подрывающий баланс интересов внутри страны и её авторитет. Передача многих кадровых полномочий из центра в руки регионов, освобождение центральной власти от большей части её бремени — это выход для государства, сочетающего в себе модернизационный порыв с традиционной родо-племенной элитарностью.
Решающая роль при назначении глав регионов может, как и в Российской Федерации, остаться в руках главы государства. Но существенно возрастёт значение местных элит при формировании исполнительных органов областной власти. Возможно, что очень многие влиятельные традиционные силы в Казахстане сочтут такой территориальный раздел власти приемлемым способом решения большинства затруднений, громко заявивших о себе в годы независимости. Тем более, что федерация в таком виде явно не угрожает единству страны.
Настороженное отношение части казахской элиты к федералистским проектам вызвано, возможно, опасениями того, что региональная самостоятельность может быть использована русскими областями севера Казахстана для достижения самостоятельности, провозглашения "Русской автономии", и даже для сецессии. Однако самой России невыгоден подобный расклад. Разделение Казахстана, производимое под флагом "воссоединения с Россией", неминуемо вызовет антироссийскую реакцию у руководства этой страны. Отделение русскоязычного севера республики не решит проблем русскоязычного населения её юга, а скорее, наоборот, сделает его положение тяжёлее. А остальная часть Казахстана, вероятнее всего, откровенно кинется под покровительство кого-нибудь из наших главных геополитических конкурентов.
Россия явно не заинтересована в таком варианте. Вот почему Россия, если только она правильно понимает свои собственные интересы, является самым надёжным гарантом территориальной целостности Казахстана.
Для самого же Казахстана становится жизненно важным обеспечить эту заинтересованность России и на будущее время долгосрочным политическим союзом. Две федерации — Российская и Казахстанская — будут обозначать основополагающую тенденцию политического обустройства постсоветского пространства. Союз России и Белоруссии как объединение явно неравноценных субъектов не может восприниматься прообразом будущей реинтеграции. Напротив, Союз России и Казахстана — союз двух крупнейших государств бывшего СССР — таким потенциалом из всех мыслимых вариантов обладает в наибольшей степени. В таком союзе Россия могла бы эффективно играть роль полюса притяжения для западных государств СНГ. Казахстану естественно досталась бы роль "собирателя среднеазиатской земли", исполняя которую отдельно от России, он рискует быть попросту поглощённым численным многолюдством своих южных соседей.
