Союз государств Великой Суши

Активизировавшееся в последнее время сотрудничество крупнейших государств Великой Суши создает на евро-азиатском пространстве качественно новую политическую реальность. Большая континентальная тройка — Китай, Россия и Индия — предприняли в последние полгода решительные шаги по разрешению наиболее острых противоречий между собой и установлению режима наибольшего благоприятствования для развития внутри-континентальных связей. В орбиту этого сотрудничества постепенно втягиваются и менее крупные игроки. Первые за 40 лет российско-китайские военные маневры, которые видимо, превратятся теперь в ежегодные — только небольшая видимая часть этой огромной организационной работы.

Среди важнейших евро-азиатских инфраструктурных проектов, развитие которых в последнее время серьезно ускорено: российско-иранский транспортный коридор Север-Юг, проект газопровода Иран-Пакистан-Индия; транспортный коридор из Китая к пакистанскому порту Гвадар на побережье Аравийского залива; ряд российских инфраструктурных проектов, направленных на расширение транзитных возможностей через российскую территорию в направлении восток-запад; а также ряд инфраструктурных проектов государств Средней Азии и Казахстана, нацеленных на ускоренное восстановление их традиционной роли основной транспортной магистрали Евразии — современного "Шелкового пути".

Также был проведен ряд двухсторонних встреч руководителей Китая, России и Индии, на котором была поставлена цель — в ближайшие годы радикально увеличить торговлю между государствами Большого Треугольника. Впервые в истории весной 2005 года была проведена трехсторонняя встреча этих государств — во Владивостоке, на которой одно из главных мест заняли вопросы экономического сотрудничества.

Что же послужило причиной столь мощного желания ускорить интеграционные процессы на материке? И почему до последнего времени товарооборот между тремя ведущими игроками Евразии оставался на сравнительно незначительном уровне? Скорее всего, потому, что для крупнейших стран Евразии с их растущими политическими амбициями маловатой становится одежка вечных экономических и технологических клиентов Запада и Японии. Эти страны все больше проявляют уверенность в своих силах и стремление развивать отношения на более равноправной основе, чем им предлагают бывшие метрополии европейского "полуострова" и Соединенные Штаты. Хроническая неспособность последних считаться с жизненными интересами России и государств Азии, особенно ярко проявившаяся в период после "событий 11 сентября", является, на наш взгляд, наиболее сильным "драйвом" наметившегося союза континентальных грандов и связанных с ними государств евразийского лимитрофа.

Такой союз, имея в основном политические причины, будет в первую очередь нацеленным на общие интересы укрепления безопасности, в том числе и энергетической, и только затем на экономическое взаимодействие в обычном понимании. Так, руководство Индии прямо заявило о своем желании поставить традиционные союзнические отношения с Россией на мощный экономический и гуманитарный фундамент. В свою очередь и руководство Китая начало осознавать нетерпимость ситуации, когда торговый оборот страны с ее главными геополитическими противниками, США и Японией, в десятки раз превосходит торговлю с союзной Китаю Россией. Такое положение позволяет США и Японии претендовать на "управление развитием" крупнейшей мировой державы. Согласно новому пониманию евро-азиатской самодостаточности, развиваемые сознательно двухсторонние горизонтальные связи должны послужить мощной опорой взаимопомощи между тремя гигантами Евразии, а растущая их взаимозависимость в экономической и военно-политической сфере должна играть роль залога стабильности вызревающих союзнических отношений в сфере национальной безопасности, понимаемой в самом широком смысле.

До самого последнего времени наибольшим тормозом развития сотрудничества в указанном выше направлении были непростые отношения в треугольнике Китай-Индия-Пакистан. Пакистан — несмотря на поражение от Индии и отделение в 1971 г. Республики Бангладеш, остался, безусловно, сильнейшей в военном отношении страной исламского мира. Мощь исламабадского режима, опирающегося на поддержку одновременно США и Китая, а также нерешительность московского руководства не позволили в 80-е годы соединить сферы влияния Москвы и Дели, обеспечив выход России в Индийский океан. Союзнические отношения Пекина с Исламабадом, претендующим на индийский Кашмир, все это время оставались для Дели мощным раздражителем в отношениях с Пекином, вызывая ответную поддержку тибетских сепаратистов и нежелание идти на соглашение о границе. Однако теперь, как кажется, положение радикально меняется.

Дели неожиданно заявил об отказе от поддержки независимости Тибета и подтвердил свою приверженность идее одного Китая, а Пекин пересмотрел свою позицию по Кашмиру и теперь уже не поддерживает безоговорочно "право кашмирского народа на самоопределение". Вскоре после этого обе страны объявили, что хотят поскорее решить вопрос демаркации границы и начали активные переговоры по пограничной проблематике.

Очевидно, что Пекин желал этим поскорее расчистить дорогу на пути сближения с Индией, — до того, как США попытаются перетянуть Дели на свою сторону в вопросе о независимости Тайваня. Похоже, что китайцы уже сожалеют, что не предприняли шагов в сторону Дели ранее, и теперь вынуждены спешить и идти на поспешные уступки из-за опасений по поводу возможного обострения ситуации с Тайванем.

Отмечу, что мировой сенсацией и неприятным сюрпризом для США и Пакистана стало прибытие сразу нескольких военных делегаций Пекина в Дели, а также прямое предложение Китая начать с Дели торговлю вооружением и военными технологиями, а также модернизацию военной техники. Конечно, китайское руководство отлично понимает, что его страна еще долгое время не будет способна состязаться с Россией и западными странами на индийском рынке оружия. И поэтому его новые предложения в военно-технической сфере носят демонстративно политический характер, обрисовывая новые контуры взаимоотношений между двумя крупнейшими государствами мира.

Новая конфигурация намерений Китая и Индии лишает пакистанский режим гарантированной опоры в случае возможного столкновения с Индией из-за Кашмира и делает конвенциональный конфликт с Индией по поводу участков территории заведомо проигрышным для Исламабада. Хорошо это понимая, пакистанское руководство стало подготавливать общественное мнение страны к неизбежности серьезного пересмотра внешней политики. Президент страны Мушарраф в последнее время сделал ряд новых принципиальных заявлений. В частности, он неоднократно повторил, что Пакистан не намерен втягиваться в гонку вооружений с Индией, поскольку экономические ресурсы двух стран несоизмеримы. Это заявление было положительно воспринято в Дели, — как осознание Пакистаном невозможности поддерживать военный паритет с Дели, а, значит, и бесперспективности попыток решить проблему Кашмира в свою пользу. Другой вариант — формирование независимого Кашмира все меньше устраивает сам Исламабад, не говоря уже о том, что он категорически неприемлем для Дели.

Другой фактор последнего времени — американское вмешательство в Ираке и Афганистане — привели к беспрецедентному нарастанию антиамериканских настроений в Пакистане, равно как и среди мусульманского населения Индии. Можно сказать, что внимание пакистанской улицы все больше переключается с проблемы Кашмира на проблему отношений с Америкой и Западом вообще. Поведение американцев в Афганистане все больше отзывается по другую сторону афгано-пакистанской границы. В пограничной с Афганистаном Северо-Западной провинции страны на выборах в местные органы власти победили исламские партии, а ведь позиции пакистанских пуштунов-афганцев в пакистанском обществе и особенно в армии особенно сильны… В таких условиях президенту Пакистана, чудом пережившему несколько покушений на него исламских радикалов, все труднее поддерживать тесный военно-политический союз с Америкой, который долгое время являлся причиной иррациональной самоуверенности Пакистана перед лицом растущей индийской мощи.

Кроме того, в связи с усиливающейся американо-китайской напряженностью Исламабад понимает, что комфортная для него ситуация, когда "ласковый теленок двух маток сосёт", подходит к концу, и рано или поздно ему придется сделать выбор между двумя союзниками. В наихудшем для себя варианте пакистанский режим может утратить поддержку Китая, обострив отношения, как с Индией, так и с собственной исламской оппозицией, превратившись в некое подобие современного Ирака, где порядок поддерживается исключительно на американских штыках. Крепнущее партизанское движение в Белуджистане, а также недавняя победа исламских партий на выборах в Северо-Западной населенной афганцами провинции делает генерала Мушаррафа все менее склонным к анти-индийской риторике и все более озабоченным деструктивными действиями американцев и растущими антиамериканскими настроениями внутри страны.

Позициям Вашингтона в Южной и Центральной Азии теперь особенно серьезно грозит сближение в треугольнике Китай-Индия-Пакистан. Как известно, давние соперники, Индия и Пакистан, совсем недавно вместе были приняты наблюдателями в ШОС. В случае успеха этой политики американская роль арбитра в этом регионе может стать для Пакистана ненужной. Как результат, могут также сильно сузиться возможности американской дипломатии и в Индии, которая будет меньше опасаться продажи передового вооружения Пакистану.

Недавнее испытание низколетящей крылатой ракеты среднего радиуса действия вместе с растущими колебаниями Исламабада по казалось бы уже решенному вопросу закупок большой партии американских самолетов F-16 усилило впечатление, что Пакистан готов отказаться от иллюзорной мечты поддержания военного паритета с Индией в сфере обычных вооружений и предпочитает сосредоточиться на поддержании ограниченных сил ядерного сдерживания, создаваемых им при активном участии Пекина и с использованием добытых разными путями американских технологий. Последнее совершенно не устраивает Вашингтон, не только потому что радикально ослабляет зависимость Исламабада от американского силового зонтика, но и по той причине, что пакистанские ядерные силы могут быть в какой-то момент направлены против американских интересов. Кстати, испытанием своей первой крылатой ракеты Исламабад также продемонстрировал способность производить оружие, способное преодолевать современные противоракетные системы поля боя, типа "Патриот-3". А именно такой системой в последнее время интересовалась Индия в целях защиты от пакистанских баллистических ракет ближнего и среднего радиуса действия. Удачное испытание Исламабадом этой ракеты способно поставить под сомнение целесообразность заключения с американцами выгодного контракта по продаже Индии данной противоракетной системы.

Новые ядерные реалии заставили и Индию пересмотреть свою военную доктрину. В новом варианте военной доктрины, которая называется "Холодный старт", уже не предусматривается танковый блицкриг с выходом к реке Инд и рассечением Пакистанской территории на 2 части. В Дели стали осознавать, что наилучшим решением для Индии было бы признать существующую в Кашмире демаркационную линию межгосударственной границей, договорившись о мерах доверия и пограничного контроля против инфильтрации сепаратистов. Кроме того, уже упомянутая программа газопровода Иран-Пакистан-Индия, на реализацию которого Индия согласилась в последнее время, стала еще одним подтверждением обоюдного стремления Дели и Исламабада выстроить их взаимоотношения по-новому. Это еще больше сузило бы возможность Вашингтона играть на внутриазиатских противоречиях.

Как можно было предполагать, наиболее болезненную реакцию в Вашингтоне вызвало сближение между Дели и Пекином. Госдепартамент бросил свои лучшие силы на закрытие крайне опасного для его интересов в Евразии дипломатического прорыва. В Дели один за другим полетели предложения, в которых американцы обещали все новые "подарки" в военно-технической и ядерной сфере. Однако, как известно, в международных отношениях бесплатных обедов не бывает, и от Индии взамен явно или неявно требовалось пойти на серьезное увеличение своей зависимости от США без того, чтобы эта зависимость была хоть сколько-нибудь двухсторонней. В такой ситуации у Дели нет оснований надеяться, что Вашингтон будет более восприимчив к индийским интересам. Для амбициозной индийской элиты, видящей свою страну сверхдержавой XXI века, это абсолютно неприемлемо.

В прошлом месяце индийский премьер-министр Манмохан Сингх с подчеркнутой теплотой был принят в Белом Доме. Причина такого неожиданного гостеприимства более чем ясна: Вашингтон объявил, что намерен сделать ставку на Индию как противовес Китаю. Индийский премьер принял все политические подарки Буша, однако, несмотря на это, по возвращению в Дели сразу отметил, что Индия не намерена служить картой в американской игре против Китая и будет продолжать развивать с ним весь комплекс отношений, включая военные. Как бы в подтверждение этой декларации, Индия и Китай продолжили переговоры по пограничной проблематике и обменялись визитами военных представителей. Теперь впервые представители Индии получили приглашение в качестве наблюдателей Шанхайской организации сотрудничества на маневры, проходящие на китайской территории.

Огромным шагом вперед также стало недавнее подписание "меморандумов о взаимопонимании" между китайскими и индийскими нефтегазовыми гигантами, направленных на предотвращение избыточной конкуренции. До сего времени индийцы и китайцы буквально отталкивали друг-друга локтями в борьбе за контроль над нефтеносными районами Ирана, Индонезии, Саудовской Аравии, России, Бирмы, Бангладеш и даже Австралии. Ситуация все более обострялась по мере роста мировых цен на энергоресурсы, выплескиваясь на страницы национальной прессы в виде эмоциональных обвинений другой стороны в "окружении" и "попытках удушения". Теперь стороны договорились действовать более координировано, объединив свои усилия в борьбе с западными нефтяными концернами.

Попытки Вашингтона вбить брешь между евразийскими государствами наталкивается на жесткую и весьма координированную китайскую дипломатию. Однако временами Америке все же удается посеять рознь среди главных игроков Евразийского пространства. Так, Пекин весьма раздражен послаблениями, предлагаемых Америкой Индии в ядерной сфере, и тем, что в вопросе признания де-факто ядерного статуса Индии решающее слово США хочет оставить за собой. Пекин немедленно отреагировал на американский демарш, согласившись построить ядерные реакторы Пакистану и Бангладеш.

По информации сайта www.intelligence.net, Пекин угрожает наложить вето по этому вопросу на предстоящей в сентябре сессии Организации поставщиков ядерного топлива (IAEA) в Вене, а российская дипломатия, обеспокоенная опасностью нового обострения отношений между Пекином и Дели, настоятельно советует Китаю решить с Индией данный вопрос конфиденциально, не доводя дело до открытой конфронтации. Как представляется, основной заботой Китая в вопросе признания ядерного статуса Индии стала забота о сохранении своего имиджа в глазах основного союзника — Пакистана.

Как нам представляется, следующей целью американской дипломатии будут российско-индийские и российско-китайские отношения. Предварительные меры по их подрыву уже подготавливаются. Недавно предложенная Испании сделка по продаже 60 американских крылатых ракет "Томагавк" является совершенно открытым нарушением Америкой договора о нераспространении ракетных технологий, пунктуального соблюдения которого Россией Вашингтон продолжает требовать. Как легко просчитать, Вашингтон в самое ближайшее время намерен предложить свои ракеты большой дальности Индии, чтобы выставить себя перед Дели в качестве более перспективного союзника, чем Москва. Совершенно очевидно, что Америка теперь делает ставку на откол от России и Китая их потенциальных союзников за счет одностороннего подрыва режима нераспространения, за введение которого она сама больше всех ратовала ранее. Если Россия не ответит на этот наглый вызов, ее самые близкие союзники, неоднократно обращавшиеся к ней за поставками оружия большой дальности, могут быть разочарованы в способности политического руководства России учитывать интересы своих союзников.

Будем говорить прямо, построить систему взаимозависимости с Соединенными Штатами у России пока не получается, и, говоря о будущем, заметим, что шансы на это скорее снижаются, чем растут. Некоторые высказывают опасение, что и в союзе с Китаем России уготована роль "младшего брата", однако пока что Россия с готовностью играла эту роль именно по отношению к США. А вот с растущими гигантами Азии у России имеется больше шансов построить отношения на более равноправной основе.

Пользуясь своим сохраняющимся положением технологического донора для Китая, Москва остается в состоянии оказывать воздействие не только на китайскую политику, но и на политику других стран, связанных с Китаем союзническими отношениями. В этом смысле особенно полезно пронаблюдать имеющиеся у Москвы инструменты политического влияния на примере интриги с китайско-пакистанской программой создания истребителя FC-1 / JF-17 Thunder. В Пакистане эта программа объявлена программой национальной важности. Как сообщалось, российские авиадвигатели в отсутствие близких по параметру китайских, являются единственным реальным шансом на доведение этой программы до конца.

Следует отметить, что развитие американо-пакистанского сотрудничества и активные шаги Вашингтона, направленные на вытеснение Китая из Пакистана тем же путем, каким американцы действуют против России в Средней Азии, все больше действуют китайцам на нервы. Вначале речь шла о том, что американцы обуславливают продолжение военно-технического сотрудничества с Исламабадом уходом Китая из пакистанского порта Гвадар, где Пекин строит свой транзитный порт в Аравийском заливе. Эту атаку, кажется, Пекину удалось отбить, хотя неясно какой ценой. Однако ясно, усиление зависимости Исламабада от поставок американской техники и неспособность Пекина предоставить альтернативу сравнимого технологического уровня ничего хорошего для китайско-пакистанской "всепогодной дружбы" не несет. Теперь американцы предложили Исламабаду партию истребителей F-16, эсминец типа "Спрюенс" из состава своего флота и многое другое. В случае провала программы FC-1 / JF-17, США закрепят свое влияние в Пакистане в качестве безальтернативного поставщика передовых видов вооружения со всеми вытекающими отсюда последствиями для Пекина.

В качестве политической платы за согласие поставлять военное оборудование для Пакистана Россия может потребовать ряд условий, в частности, большую уступчивость Исламабада в вопросе инфильтрации террористов в Индию и Центральную Азию, и более четко обозначенную позицию по вопросу американского присутствия в этом регионе. Китайцы также явно хотели бы вытеснить американцев из Пакистана, так что им также было бы явно на руку российское согласие продавать Пакистану российские двигатели в обмен на отказ Пакистана от приобретения ударных американских самолетов F-16. В свою очередь Индия вряд ли смогла бы возражать против поставки Пакистану российских систем пограничного наблюдения и контроля для установки в демаркационной зоне Кашмира. Тем более, что Дели сам постоянно требует усиления контроля со стороны Пакистана за перемещением террористов. Такие сделки также вполне соответствуют желанию Пакистана присоединиться к ШОС.

В связи с урегулированием пограничных проблем в России, как кажется, стали лучше относиться к Китаю. Так, в китайской прессе в преддверии совместных учений были приведены данные опроса, проведенного в 46 российских регионах. Согласно его данным, 34% респондентов назвали Россию и Китай стратегическими партнерами, 22% — считают Китай и Россию дружественными странами и союзниками, и только 4% верят в то, что Китай является для России врагом. 51% полагают, что в XXI веке отношения двух стран будут еще больше развиваться. 25% считают, что Китай может представлять угрозу для некоторых своих соседей, однако определенно, не для России.

На фоне положительного имиджа Китая в России особенно выделяется своей исторической несуразностью западная синофобия, идущая теперь рука об руку с русофобией. Западного обывателя теперь обильно запугивают пугалом "гуннского вторжения", которое, если и произойдет когда-нибудь, то только по вине его собственных политиков: западные элиты по-прежнему заражены злокачественной формой местечкового европоцентризма. Это в значительной мере мешает им развивать добрые взаимоотношения, как с азиатскими странами, так и Россией. Если же избавиться от такого подхода и взглянуть на ситуацию непредвзято, легко заметить, что период технологического превосходства европейской цивилизации — лишь недолгий этап человеческой истории, который подошел теперь к своему логическому концу.

Только несведущий может удивляться тому, как мощно рванула Азия в технологическую эру. Европоцентричное сознание склонно закрывать глаза на то, что Китай большую часть своей истории традиционно находился на передовых рубежах технологии, и в свете этой истории его последний технический и экономический взлет не должен вызывать удивление. Еще 600 лет назад великий китайский мореплаватель исламского происхождения Чжэн Хэ который, как теперь выясняется, совершил кругосветное путешествие за 100 лет до Магеллана, — плавал на корабле водоизмещением в 4 раза большим, чем корабль Колумба. Китайскими морскими картами также пользовались знаменитые европейские путешественники. Огромные для своего времени технологические достижения имела и индийская цивилизация.

Удивительно, пожалуй, другое, а именно то, что России пока удается быть незаменимым источником технологии для Индии и Китая в ряде областей и уверенно конкурировать на этом поприще с западными государствами. Такие успехи были достигнуты путем умелого применения изобретенных в России уникальных организационных технологий совместной с заказчиком разработки новых изделий, а также путем создания новаторских продуктов с полностью открытой для пожелания заказчика архитектурой. Это позволило российским оружейникам и производителям другого высокотехнологического оборудования быть гораздо ближе к заказчику, а значит гораздо лучше понимать его потребности. При этом, и России в технологической сфере есть чему поучиться у Китая: совсем недавно там был презентован компьютерный процессор собственной разработки, который стал важным шагом к обретению этой страной (а значит, и его союзниками) технологической независимости от США в области производства электроники. В это же время соответствующая российская программа уже несколько лет "пробуксовывает".

Имея в виду большие достижения Индии в сфере программирования, китайский лидер недавно назвал Индию "софтверной" сверхдержавой и предложил объединить технологические усилия с Китаем — сверхдержавой "хардверной", основным производителем компьютерного "железа". Россия, как известно, сверхдержава военная и энергетическая, но пока никак не экономическая. Объединение преимуществ России, Китая, Индии и их союзников в различных сферах создаст в Евразии экономического гиганта, обладающего полным циклом технологической независимости, как в гражданской, так и военной сферах, и поэтому способного эффективно защищать свои интересы повсюду в мире.