Все удачные и работоспособные конституции являются не порождением "чистой идеи права" и "категорического императива", но возникают в определенной культуре, еще до момента своего рождения представляя собой открытую систему. Иначе говоря, Конституция есть продукт национальной культуры и истории, что справедливо отмечал в свое время классик французского традиционализма и критик философии Просвещения Ж.де Местр: "Никакая конституция не следует из обсуждения; права народа никогда не бывают писаными, или, по крайней мере, писаные учредительные акты или основные законы всегда суть лишь документы, объявляющие о предшествующих правах, о которых можно сказать лишь то, что они существуют потому, что они существуют". Конституционный текст должен пройти своеобразное испытание на жизнеспособность, должен еще в "эмбриональный период" включиться в реальную политическую жизнь с ее действительными конфликтами.
С этой точки зрения, Конституция РФ 1993 г. выполнила свою историческую роль, зафиксировав тогдашний консенсус между правящей бюрократией и либеральными идеологами. Либеральная по своему духу Конституция, принятая на безальтернативной основе в условиях фактического чрезвычайного положения, — она смогла бы обрести кровь и плоть лишь при условии, если бы ожидания граждан, связанные с обретением прав и достойной жизни в рамках новой системы оправдались, а консенсус элитных групп, а также власти и народа, сформировал бы некоторое подобие правоотношений. К сожалению, этим "иллюзиям большинства" было не суждено сбыться. Условный консенсус был нарушен властью и бизнес-сообществом, решавшими свои корпоративные проблемы за счет интересов большинства. В итоге Конституция превратилась в безжизненное политическое тело, необходимое лишь для внешней легитимации происходящих процессов и имитационной интеграции в "мировое сообщество". В ходе правления Путина произошла консолидация правящей элиты и самоустранение ее от всех основных форм публичного контроля и ответственности, в итоге, многие положения конституции приобрели откровенно виртуальный характер.
Для того чтобы определить, какие из положений Конституции требуют пересмотра, необходим хотя бы беглый обзор ее "фундамента" — т.е. "Основ конституционного строя", определяющих контуры всей конституционно-правовой системы.
В обобщенном виде, "Основы" представляют собой стандартный набор из либеральных и гуманистических деклараций (ст. 2 и 13), идеи народного суверенитета (ст.3), общих положений, относящихся к общепринятому пониманию государственного суверенитета (ст.4), столь же общих положений, относящихся к гражданству (ст.6), тезиса о "единстве экономического пространства" (ст.8), конкретного перечисления высших органов власти (ст.11), а также тезиса о примате норм международного права над внутренним (ст.15).
В формальном соответствии с текстом действующей Конституции, граждане России живут в демократическом федеративном правовом (ст.1), социальном (ст.7), светском (ст.14) государстве, в котором существует разделение властей (ст.10).
В России довольно давняя традиция конституционной мысли, отмеченная именами А.Градовского и Б.Чичерина. И, тем не менее, ее Основной Закон не опирается на проверенную историческим опытом страны и народа философию государства и связанные с ней долгосрочные ориентиры развития общества. Не очень понятно, какие философские предпосылки были заложены в основу как Основных законов 1906 г., так и Конституции 1993 г. Конъюнктура и сто лет назад, и в 1993 г. превалировала над метафизикой. Поэтому, кстати, пересмотра отдельных положений нынешней Конституции с учетом специфики российского общества, цивилизации и культуры не следует опасаться.
Какие же положения Основного закона страны, на мой взгляд, подлежат ревизии в первую очередь?
Прежде всего, провозглашенные в конституции права и свободы человека не должны механически противопоставляться интересам государства и общества, но рассматриваться во взаимодействии с ними. Ибо всем памятны многочисленные примеры ангажированной деятельности некоторых отечественных правозащитников, и по сей день ведущих пропагандистскую войну против "державности", не желая признавать, что мишенью их выпадов уже давно являются российские общество и народ, ставшие жертвами распада исторической государственности.
Декларативное положение о "многонациональном российском народе" как об источнике всякой власти и суверенитета" должно быть дополнено положениями о "правах российского народа и образующих его народов" (некоторый аналог предложенной К.Шмиттом категории "Volksrechte") — на сохранение своей территории, языка, идентичности, духовных ценностей (которое отстаивали в рамках своей концепции "общеевразийского национализма" классики евразийства). Одновременно в конституционном тексте должна быть закреплена обязанность Российского государства защищать и гарантировать интересы всех этнических россиян (т.е. граждан бывшего СССР и подданных Российской империи, идентифицирующих себя с Россией, и тяготеющих к ней по языковым, национально-культурным и иным мотивам) при наличии у них соответствующего желания и потребности, независимо от страны проживания, действуя в рамках международного права.
И если в западных конституциях понятие "народ" тождественно нации и сохраняет сегодня лишь политико-правовой смысл, то в России с учетом специфики ее цивилизации, основанной "симфонии культур" и "конвергенции народов" оно должно быть конкретизировано, принимая за основу принцип "единства во многообразии". Это означает, что Конституция должна юридически закрепить суверенитет российского народа и одновременно провозгласить гарантии политических, экономических, культурных, языковых и иных прав всех населяющих Россию народов, а также, с учетом реального исторического опыта — государствообразующую роль русской нации.
Положение о единстве государственной власти должно быть конкретизировано с указанием на то, что данное единство является гарантией территориальной целостности России и одновременно — механизмом реализации суверенных прав народа — дабы власть перестала быть инструментом реализации корпоративно-элитарных интересов в ущерб "общему благу".
Положение действующей Конституции о том, что местное самоуправление не входит в систему государственной власти должно быть подкреплено положениями о том, что местное самоуправление является формой непосредственной демократии и средством реализации прав граждан (образующих "местное сообщество" на правах публичного лица и самостоятельного субъекта правоотношений), обладая законодательно установленной административной, финансовой и правовой автономией — дабы покончить с его нынешним униженным и зависимым состоянием.
Провозглашенное в конституции "единство экономического пространства" должно подкрепляться положением о роли последнего как гарантии национального суверенитета, и о недопустимости любых форм экономического сепаратизма, а также о приоритете внутриэкономических целей развития перед внешнеэкономическими задачами и обязательствами.
Абстрактное положение о "свободе совести" должно быть дополнено законодательным определением традиционных конфессий России, связанных с формированием национально — культурной идентичности ее народов — православия, ислама, буддизма и иудаизма, обладающих правом на государственную поддержку в формах, установленных специальным законодательством.
Положение ст. 7 "Россия — социальное государство, политика которого направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека", также требует конкретизации с учетом потрясений начала года. Оно должно быть дополнено положением о том, что государство обязано гарантировать гражданам законодательно определенный социальный стандарт, обеспечивающий им доступ к основным социальным благам и достойное существование. Последнее необходимо для возвращения российского государства к полноценной, эффективной и ответственной социальной политике, являющейся залогом ее полноценного развития и выхода из режима "системной деградации". Одновременно следует закрепить в Конституции право граждан на публично-правовую защиту своих социальных прав, конкретные формы которой должны быть установлены специальным законодательством.
Закрепленный в Конституции принцип разделения властей должен быть дополнен принципом единства государственной власти, что предполагает не только взаимный контроль и функциональную автономию — но и законодательно определенное взаимодействие властей в решении общезначимых задач, их солидарную ответственность за последствия принятых и реализованных решений, а также их подотчетность различным формам общественного контроля.
Все вышесказанное — лишь наметки консервативного переосмысления содержания и смысла Конституции, связанного с постепенным замещением в общественном сознании идеологем "безнационального" и антисоциального либерализма, левого радикализма, а также порожденных попытками реализовать их на практике социальной апатии и атомизации. Однако последнее может быть реализовано не по очередной инициативе сверху, а лишь при достижении обществом хотя бы относительного консенсуса по поводу ценностей, а также согласия между большинством общества и элитой относительно стратегических ориентиров развития.
Ибо, говоря словами все того же де Местра: "Что есть конституция? Не является ли она решением следующей задачи? При заданных населении, нравах, религии, географическом положении, политических отношениях, богатствах, добрых и дурных свойствах какой-то определенной нации — найти законы, ей подходящие". В противном случае реформаторы Конституции рискуют произвести еще один мертворожденный идеологический проект.
