Поддаваясь общему поветрию подведения итогов 2001 года, хочется обратить внимание коллег-экспертов на существенные изменения в функционировании экономики и государства. Это меняет расстановку политических сил, многое предопределяет в нашем будущем. Осознание этих изменений способно скорректировать сетку устойчивых стереотипов, захлестнувших СМИ и даже часть уважаемых коллег.
Все ценное поделено
Уже много сказано про экономический рост и цены на нефть. Гораздо меньше обсуждаются институциональные изменения, определяющие границы возможного для экономики страны.
Главный итог прошедшего года в экономике - вчерне завершен раздел самой российской экономики. Результатом интенсивной скупки олигархами всего способного приносить устойчивый доход стала почти предельная концентрация собственности. По моим оценкам, 20 крупнейших олигархических группировок (включая МПС, РАО «ЕЭС России» и «Газпром») сконцентрировали свыше 40% ВВП и около 90% экспорта.
Приобретение ГАЗа «Русалом», возврат «Газпромом» в свое лоно СИБУРа или скупка металлургами «Кузбассугля» - отдельные штрихи в общей масштабной картине. В стране сформировались огромные даже по мировым масштабам финансово-промышленные конгломераты. Оценка их истинных размеров и сфер влияния требует специального изучения не только легальных сделок, но и затененных межличностных отношений.
Сегодня еще трудно дать общую оценку результатов этого процесса. Ухудшение условий конкуренции компенсируется большей возможностью крушить региональные административные барьеры. Олигархические группировки - основной источник инвестиций в российскую экономику, но их инвестиции направляются только в предприятия, пребывающие под их же полным контролем. Альтернативные направления инвестирования современных российских условиях рассматриваются как выкидывание денег на ветер: все равно сопрут или кинут непременно.
Следует отдать должное, существенное снижение бегства капиталов, рост инвестиций обеспечили важный, еще слабо оцененный результат. Модернизация и реновация наших экспортных отраслей, снижение себестоимости продукции обеспечили им гораздо большую устойчивость к конъюнктурным колебаниям цен. Ближайшие годы не грозят экономике России серьезными драмами.
В прошлом году часть олигархов наводила порядок в своих империях, упорядочивала менеджмент по высоким западным стандартам. Главный призер - ЮКОС, увеличивший капитализацию без малого в 100 (сто –!) раз. Заметны усилия «Северстали» и «Русала». Но это ласточки, еще не делающие весну.
За последние полгода мне, в иной ипостаси, пришлось изучить бизнес-ориентацию и стиль менеджмента ряда олигархических структур, провести своего рода включенное наблюдение. Его результат, вкратце: олигархическое сообщество минимально ориентировано на инновацию, и стремится вкладываться лишь туда, где уже есть доходы. По словам бывшего видного государственного руководителя, а ныне крупного менеджера: «они уже не хотят зарабатывать, хоть как-то рискуя». Сильны финансовая зашоренность менеджмента, слабые связи между финансами и производством, неотработанность процедур отбора сложных, тем более высокотехнологичных проектов.
Инвестиции олигархических структур в новые сектора экономики, например, в аграрный сектор или в высокие технологии - отнюдь не результат бизнес-расчетов. Дело в прямом политическом давлении Кремля, стремление олигархов «правильными» инвестициями купить благосклонность верхов. Позитивные структурные сдвиги в экономике имеют преимущественно политическую природу.
Сжавшееся пространство «неприхваченных» доходных объектов обострило передел собственности. Конечно, упорядочение структур управления смягчило нравы: убийства директоров больше не приносят денег. Но захват предприятий стал более кинематографичным. Захватывающе смотрятся сериалы сменяющих друг друга «масок-шоу», судебных баталий, позволяющих широкой публике подробно изучать Гражданский кодекс, монологов высоких чинов, вступающихся за одного из «спорящих хозяйственных субъектов» и, наконец, публикации, разъясняющие «погоняла» этих самых субъектов. Аресты (уже не убийства - огромный прогресс) вчера еще респектабельных бизнесменов и известных авторитетов становятся обыденным средством убеждения несговорчивых собственников. В результате все еще неясно, «где кончается Беня Крик и где начинается полиция».
Но в процессе переделе собственности наблюдается и важный сдвиг. Если раньше для крупного передела собственности было достаточно близости к «семье», гарантировавшей подписание нужного указа или поручения, то теперь необходимо гораздо более диверсифицированное влияние: могут сразу оказаться нужными администрация президента, правительство, министерства, обе палаты Федерального собрания, прокуратура, силовые структуры, суды всех видов, региональные власти. Административный ресурс стал более многоликим. При этом его элементы стали более маневренными и изворотливыми, прикрываясь «диктатурой закона». В этом отношении вертикаль власти сильно ослабла. И издержки по переделу собственности, по крайней мере, не снизились.
Сегодня возможность действовать по всему экономическому полю под силу лишь сужающемуся кругу олигархов. Но и здесь решает «чисто конкретное» преимущество в административном ресурсе. Экспертов до сих пор поражает как «Альфа» выпихнула «Интеррос» с Ковыкты (Ковыктинского газоконденсатного месторождения – АПН), принудив почти к капитуляции. Осознание реалий ведет к региональному разделу административного ресурса и возможностей для передела собственности. Пример, промелькнувшее в СМИ предложение Искандера Махмудова, сделанное Алексею Мордашеву: «не лезть в Азию» при разделе российской металлургии и угля.
Все эти изменения усиливают экстенсивный характер развития, «схлопывание» ресурсов в сырьевых и, в лучшем случае, в среднетехнологичных отраслях. Инновации, как и в советские времена, становятся не результатом экономических решений, стремления к росту эффективности, а продуктом внеэкономического (изредка даже и полезного) давления на бизнес со стороны властей.
Современную экономику России можно признать вполне рыночной. Импульсы рынка уже стали основными регуляторами хозяйственной деятельности. Но она еще далеко не капиталистическая. Для нее важнее благосклонность власти, чем «дух капитализма» и предпринимательская инициатива. Российская экономическая система больше похожа не на развитых западных соседей, а на свою предшественницу начала XX века. Налицо то же доминирование властей, их вторжение в экономику, стремление к тотальному экономическому контролю. Даже махинации с переделом собственности в пользу «родных и близких» схожи.
Последствия проявятся в полной мере лишь в средне- и долгосрочной перспективе. Цены на экспортируемое сырье необратимо снизятся, средние и высокие технологии, требующие хозяйственной свободы и инновационной ориентации, так и не взрастут. Олигархи задушат любые ростки успешного независимого бизнеса. Сами олигархические структуры, так же, как и их японско-корейские родичи увязнут в бюрократических путах и внутренних разборках. Разрыв в уровне жизни с более дальновидными соседями России станет жестким вызовом, не совместимым с политической стабильностью.
Сейчас все эти проблемы слабо обсуждаются. Они лежат вне фокуса текущих идеологических дискуссий и слухов о внутрикремлевских интригах. Реалистическая экономическая стратегия может стать предметом содержательных дискуссий российских элит только после кардинальной смены экономической повестки дня.
Приоритет здесь - институциональные и макросоциальные условия экономического развития. Путь к реальной экономической свободе в конкретных условиях России не может быть проложен лишь либеральными законами. Избавление от удушающей бюрократизации - продукт не ослабления государства, а, напротив, усиления его регулятивной роли, основанной на содержательном проникновении в насущные проблемы экономики. Тогда станет возможным отыскать стратегию развития, расширяющую пространство инициативы и предприимчивости, ограничивающую олигархов без очередной российской революции.
Союз (равно)удаленных
Стержнем перемен в политической системе в уходящем году стала адаптация ключевых игроков к новым правилам игры. Странно было даже надеяться, что равноудаленные олигархи и удаленные из федеральной политики региональные лидеры, обладающие огромными финансовыми и административно-политическими ресурсами так просто устранятся от решения жизненно важных для них вопросов. Конечно, никто не стал «возникать», в открытую идти наперекор воле президента, способного убрать с поля любую отдельно взятую фигуру. Шел напряженный поиск инструментов сохранения влияния в новых условиях.
Верховная власть предложила легальные формы, площадки для диалога: Госсовет для глав регионов и РСПП для олигархов. Но диалог - не гарантия принятия нужных решений. Нужды экономики и политики, как это уже отмечалось выше, сделали необходимым консолидацию разностороннего административно-политического влияния, способного охватить все государственные элементы, необходимые для «пробивания» жизненно важных решений.
Результат - завершение становления олигархическо-региональных альянсов. Хорошо известно, что выборы в регионах - электоральная конкуренция между такими альянсами, включающих олигархов и близких им региональных элит с каждой стороны. В эти альянсы энергично вовлекаются представители силовых структур. Обоюдная выгода очевидна. Поскольку в России победитель получает все, то победа на выборах - почти право на передел собственности и финансовых потоков.
Индикатором формирования интегрированных олигархо-регионально-силовых группировок (их лидеры - «новая суперэлита» России) стал обновленный состав Совета Федерации. Новый порядок его формирования не только создал возможность посланцам «новой суперэлиты» представлять интересы своих доверителей, но и придал импульс расширению и усилению существующих союзов, привлечению в них новых участников, прежде всего, из федеральных экономических и силовых структур. Состав Совета Федерации - индикатор текущей расстановки сил «новой суперэлиты». Появление в Совете Федерации «независимых» депутатов, скорее всего, - заявка новых группировок на значимую роль в «большой игре».
Воистину, жизнь богаче любых абстрактных задумок. По мере кристаллизации всех этих тенденций, освоения Советом Федерации своих новых реальных функций верхняя палата парламента будет вновь усиливать свое влияние.
Формирование интегрированных группировок сильно урезает возможности Кремля по произвольному решению кадровых проблем в регионах. Здесь не только памятные всем Владивосток, Якутия-Саха, Нижний Новгород. Становится ясно, что Кремль может контролировать лишь общие рамки взаимодействия Центр-регионы, но по конкретным проблемам оказывается необходимым переговорный процеес.
За отказ от демонстративного своеволия, за уход с политической авансцены «новые суперэлиты» получили место за неформальным столом переговоров и гарантии новых конвенциональных правил игры.
Прошедший год стал важным этапом формирования интегрированной институциональной среды, конвенционально соединяющей формальные нормы и неформальные правила их интерпретации. Примером причудливости такого соединения может стать изумивший многих приговор «девять лет условно», вынесенный бывшему министру юстиции Валентину Ковалеву.
Важнейший элемент этой ковенции уже вполне очевиден - «новые суперэлиты», наряду с доминирующем Кремлем, обладают возможностью собственной трактовки легальных норм. Яркие примеры - доходящие до фарса трактовки избирательных норм в регионах (выборы в Якутии еще не самый яркий пример). Решения судов и действия региональных властей при переделах собственности (вместе с формально федеральными силовыми структурами) также должны рассматриваться как часть новой конвенции.
На фоне формирования Конвенции резко сжимается масштаб противостояния «семья»-«чекисты», захватившего воображение многих СМИ и нервных аналитиков. Сегодня можно чуть скорректировать трактовку Конвенции, сменить несколько фигур на доске «большой игры», но очень трудно изменить ее существо. За сложившиммся консенсусом стоят слишком большие силы, обладающие реальными экономическими и политическими ресурсами. Для того, чтобы его взломать, радикально сменить правила игры, сегодня нужны такие меры, что Россия сама может оказаться в числе стран-изгоев.
Это значит, что политические институты страны будут развиваться не по идеологическим догмам, не по заимствованным рецептам, а со все большим учетом нашей собственной, так дорого оплаченной хозяйственной и политической практики. Здесь можно идти методом проб и ошибок, который нам так дорого стоил. Но можно двигаться и более осознанным путем, трезво оценивая угрозы и вызовы, рационально взвешивая подлинные альтернативы развития страны. Впрочем, для этого нужна национально ответственная элита.
Главный вопрос - смогут ли «новые суперэлиты» (включая их политическую и экспертную клиентелу) с их отсутствием корпоративной солидарности, низкой договороспособностью, коротким стратегическим мышлением эволюционировать в национально ответственную элиту, способную взять на себя выработку и реализацию эффективной стратегии развития России? Если нет, то откуда возьмется такая элита в условиях явного блокирования вертикальной мобильности?
Бедный Павел
Минувший год ознаменовался взлетом до небес рейтинга президента Владимира Путина. В его основе успехи отечественной экономики и подлинные внешнеполитические достижения самого главы государства. Но на фоне этого триумфа всплывают в памяти слова: «бедный Павел», кои услышал император Павел I незадолго до рокового покушения 1801 года.
Мне неоднократно приходилось сравнивать президента Владимира Путина с Павлом I. Оба они чужды духу предшествующего царства, его элитам. Оба - германофилы. Их роднит ощущение свое миссии, высокой ответственности перед судьбами страны. И, в своем стремлении править согласно своим убеждениям, они, обладая практически неограниченной властью, оказались совершенно одинокими.
Прошедший год усилил политическое одиночество всевластного президента. Очевидно, что взгляды государственника-президента мало совпадают с захватническими устремлениями олигархов. Их существование он может рассматривать в качестве неустранимой реальности, но вряд ли отождествляет себя с их интересами. Иначе вряд ли бы ему понадобилось понуждать олигархов к возврату вывезенных денег и к инвестициям в российскую экономику.
Олигархи едва ли могут считаться надежной опорой президента. Слишком часто им показывают уязвимость их положения, зависимость бизнеса от полной лояльности верховной власти. Новоиспеченных миллиардеров должна сильно напрягать разительная разница в устойчивости положения между ними и ближайшими их соседями по списку Forbes.
Сходная диспозиция сложилась в отношениях президента и региональных лидеров. Известно неприятие президентом игнорирования «региональными баронами» федерального законодательства, их активного участия в переделе собственности. Самовластие недавних полуфеодальных владык противоречит стремлению президента к контролю над ситуацией в стране.
Тщательно маскируемое отчуждение взаимно. Устранение глав регионов из Совета Федерации явно не вызвало восторга, а один из них едко заметил: «Была палата лордов, а теперь палата камердинеров». Вмешательство Кремля в региональные выборы, использование для этого всего арсенала доступных ему средств усиливает уязвимость и зависимость региональных лидеров и положения их олигархических союзников. Не добавляет лояльности усиление финансовой зависимости регионов при переделе налогов и бюджетных потоков. Не помог и Бюджетный кодекс.
Вполне понятно положение оставшихся представителей прежней генерации высшей бюрократии. Большинство из них претендуют на роли буржуазных специалистов при новой власти. Высокоэффективны, ежечастно доказывают свою незаменимость, но все же «социально чуждые» и неизбежно подлежат замене «своими».
Казалось бы, вся эта ситуация должна была создать «союз нерушимый» между президентом и «питерскими чекистами». Роднят воспитанные в ходе службы менталитет и корпоративная солидарность. Значимы явная преданность Владимира Путина друзьям юности, близким коллегам, невозможность предать тех, с кем прошел вместе трудные времена. Немалую роль, безусловно, играет его надежда на личную преданность соратников, крайне необходимую при овладении рычагами власти во «враждебном окружении». Свидетельство - массовое продвижение «своих» на видные посты в Москве.
Однако, по вполне достоверным слухам, в рядах «питерских чекистов» нарастает недовольство и раздражение. Они ожидали быстрой и щедрой платы за преданность. Но оплата векселей запаздывает. Государственной ответственности, где легко сломать шею, много, а доступа к основным финансовым рычагам все нет. Попытки ускорить процесс «переброски» финансовых потоков в новые русла пока не слишком успешны.
Не улучшает дело первый эксперимент - перехват «Газпрома». Что бы ни говорили о тяжести доставшегося наследства, но стагнация котировок акций «Газпрома» - явно не успех команды новых управленцев. И на других ключевых постах представители новой команды пока не демонстрируют впечатляющего успеха.
Конкуренция за рычаги власти и возможность передела собственности обостряется. Прежняя и новая команда соревнуются в перетягивании на свою сторону президента Путина. Это, скорее всего, лишь усиливает его отчуждение от обоих лагерей, политическое одиночество президента - «Гамлета на российском троне».
Во многом, это следствие того, что в России нет подлинной политики, публичной конкуренции стратегий развития страны, отстаивающих эти концепции команд. Развитие партийной системы могло бы изменить положение. Союз президента с близкой ему партией помог бы ему выйти из своего окружения. Но как раз этого и не нужно этому самому окружению. Для него политическое одиночество Президента - ключевой ресурс влияния на главу государства. Именно этим можно объяснить те большие усилия, чтобы сделать неуспешным проект президентской партии «Единая Россия». Здесь соединили усилия и «чекисты», и представители «семьи». В итоге - забюрократизированное образование, лишенное какой-либо внутренней энергетики.
Одинокий президент - свободен, может стоять над схваткой. История свидетельствует, что так можно удержать власть (последний пример - Борис Ельцин). Но постоянное лавирование между властными группировками не позволяет приступить к последовательной реализации национальной стратегии. Для этого нужны: национальный лидер, выдвинувший идею, объединяющая страну, команда, сплоченная этой идеей, и, наконец, искренне поверившая в нее страна.
Высокий рейтинг - не панацея от одиночества. Павел I, как писал Натан Эйдельман, тоже был весьма популярен среди простого народа. Но это не избавило его от предательства тех, кого он считал своими друзьями и наставниками. Урок истории должен стать предупреждением.
Конкурентная экономика и демократическое государство невозможны без публичной политики. Многое в судьбе страны зависит от того сможет ли одинокий Путин стать идейным лидером страны.
* * *
В целом, позади неплохой год, сохранивший для страны много «окон возможностей». Хочется пожелать всем нам мужества для решения назревших проблем страны, смирения перед реальными границами возможностей развития и, наконец, мудрости, чтобы отличить свои желания от подлинных возможностей.
Иосиф ДИСКИН
