Возвращение офицерства

На протяжении нескольких последних столетий русская военная традиция создала свой собственный тип офицера. Русский офицер резко отличался от своего западного и восточного аналога. Это не рафинированный джентльмен в белых перчатках, с моноклем в глазу и холодным презрением к смерти, и не роскошествующий «паша», которого на фронт сопровождает целый выезд слуг и несколько карет с выездным походным дворцом. Русский офицер — это "пахарь войны", бригадир, отличающийся от солдата только степенью ответственности, образованием и умением управлять людьми в бою. Это Денис Давыдов, генерал Скобелев, это толстовский капитан Тушин, лермотновский Максим Максимович… Именно близость солдата и офицера всегда считались примером служебных взаимоотношений: "Слуга — царю, отец — солдатам!"…

Без восстановления офицерского корпуса, как станового хребта армии невозможно вести речь о восстановлении армии. С чего же мы должны начать? Естественная мысль — вернуться к той узловой точке, в которой был начат демонтаж армии.

Одним из первых решений первого ельцинского министра обороны Паши Грачёва, стала ликвидация существовавшего тогда Всеармейского офицерского собрания. Решение последовало сразу после того, как в январе 1992 года в Кремлевском дворце съездов в ходе проведения Всеармейского офицерского собрания, в котором участвовало более 5 тысяч офицеров, были подвергнуты самой резкой критике Ельцин, его окружение и высшее военное руководство. На этом Собрании было принято Обращение офицеров России, которое содержало требование: «на переходный период сохранить целостность государственной границы, единую систему безопасности, единое военно-стратегическое пространство…». Офицеры были единодушны в том, что если это не будет сделано, то страна может погрузиться в неконтролируемый хаос гражданской войны.

Фактически, офицерство предупредило общество о тех страшных последствиях, которые ждут Россию и другие страны бывшего СССР после распада единой страны, и указало единственный путь, который мог позволить избежать последствий ударной волны распада. Но занятый разделом доставшейся власти и собственности, впавший в эйфорию Кремль, попросту отмахнулся от голоса офицеров. А напуганный размахом военного протеста Паша Грачев тут же упразднил офицерские собрания выше полкового звена. Кроме того, в положение об офицерском собрании были введены пункты, сделавшие его по сути абсолютно неработоспособным и формальным. Так в новейшей истории России офицерам заткнули рты.

Между тем, институт офицерского собрания представляет собой важнейший прецедент. По сути, впервые за всю историю ХХ века офицерство выступило в России как единое целое и продемонстрировало уровень гражданской зрелости, на порядок превосходящий тот, который проявили Кремль и Министерство Обороны.

Одним из первых грачёвских нововведений стало появление нового офицерского погона. Взамен традиционного широкого русского офицерского погона, на плечи офицеров легли куцые обрезки. Офицеры тогда шутили, что, если раньше погоны были «символом чести и верности долгу», то теперь отрезали «лишнее» — честь и верность. Оставили одни долги. Шутники, к сожалению, оказались правы. О нынешнем состоянии офицерского корпуса сказано уже немало. Сегодня его разъедают вирусы, жившие в нём всегда, но разросшиеся до «летальных» масштабов при Грачёве и последовавших за ним «реформаторах».

Коррупция. Сегодня должности, престижные места службы можно купить или получить по знакомству. За деньги можно получить вне очереди квартиру, звание, представление к государственной награде.

Протекционизм. Сложившаяся в армии система всякого рода «семей» и «кланов», которые в обход всех правил и законов продвигают «своих» и всячески тормозят «чужих». В итоге, сегодня на высшем уровне управления Вооружёнными Силами сложилась «деградационная» кадровая система, которая фактически фрагментирует Вооружённые Силы и превращает их в средневековое ландскнехтное войско.

Моральная деградация. В отсутствии системы воспитания, нравственных корпоративных законов, традиций и системы моральной ответственности в офицерском корпусе нарастают воровство, двурушничество, хамство, беспринципный карьеризм, циничное, потребительское отношение к солдату, высокомерие.

Что мы можем сегодня противопоставить этой уничтожающей армию многоголовой гидре?

Суды? Но военных прокуроров на все не хватит. К тому же, сажая в тюрьму проворовавшегося офицера, мы не устраняем главное — причины, толкнувшие его на воровство. Прокурор не устранит беспросветность и бессмысленность службы, утрату нравственных ориентиров, позорную нищету. Невозможно проконтролировать всех чиновников, отвечающих за назначения, присвоения званий, переводы, представления к наградам. И даже приставив к каждому чиновнику по проверяющему, мы не сможем блокировать их высоких покровителей, тех, кто решает, кого куда продвинуть, а кого «задвинуть». Не оторвём от власти всех негласных «крёстных отцов» кланов и «семей» с большими генеральскими звёздами на куцых грачёвских погончиках.

Где взять «сито» для просеивания через него всех служащих в армии офицеров? Ни одна система аттестаций не сможет по настоящему эффективно отделить порядочных и честных офицеров от беспринципных карьеристов и всякого рода «протеже». Ни одна инициатива по оздоровлению офицерского корпуса «сверху — вниз» сегодня не сработает и будет легко блокирована и переиначена в угоду всё тех же «кланов» и «крёстных отцов».

И всё же выход есть. При всех недостатках и негативных процессах, в офицерстве ещё сохранилось здоровое ядро. Ещё достаточно тех офицеров, кто, не смотря на все негативные процессы и лишения, продолжает честно исполнять свой воинский долг, кто делит с солдатом военную лямку в Чечне, кто на далёких заставах и в дальних гарнизонах за нищенское пособие несёт службу. Именно они должны стать главной опорой в процессе оздоровления офицерского корпуса. Оздоровление офицерства сегодня возможно только «снизу — вверх». Вопрос — как включить их в реальный механизм самоочищения и дистилляции офицерства? Есть такой механизм. И имя ему — офицерское собрание.

Именно оно сегодня способно изменить ту негативную ситуацию, которая складывается в офицерстве. Офицерский коллектив отдельной части по определению способен к самоочищению, так как является работающим, слаженным механизмом. Главное условие — демократичность решения самых животрепещущих и важных вопросов прохождения службы, выдвижения, поощрения и этики взаимоотношений.

Нужно у военного чиновника, сосредоточившего сегодня в своих руках права выбирать и утверждать, отобрать право выбирать, оставить ему лишь право утверждать. Мы должны не просто восстановить роль офицерского собрания, но придать ему сегодня чрезвычайные полномочия. Главой офицерского собрания должен выбираться, тайным голосованием, самый авторитетный старший офицер, а не автоматически назначаться командир, как это происходит сегодня. Офицерское собрание должно стать определяющим в вопросах служебного роста. Без одобрения офицерского собрания части не должно проходить ни одно представление или перевод на вышестоящую должность. Причём одобрение это должно, в случае любого расхождения мнений, закрепляться обязательным тайным голосованием.

Необходимо предоставить офицерскому собранию право, в случае грубейших нарушений офицерской этики и морали, выражать недоверие любому своему члену, независимо от звания и положения — вплоть до командира части, который сегодня превратился в «неприкасаемую» фигуру и зачастую является главным коррупционером.

С назначением на должность, командир сегодня получает практически в свою полную собственность воинскую часть, огромный коллектив, который не имеет никаких возможностей противостоять, в случае личной непорядочности командира, беспределу, хамству и вседозволенности. А если этот командир к тому же имеет ещё и высоких покровителей, то фактически он превращается в полновластного барина, а офицеры и солдаты в его «крепостных».

В вопросе выражение недоверия у офицерского собрания должно быть не абстрактное «право», а конкретная процедура, к которой мог бы прибегнуть любой офицер и, перед которой все были бы равны. Таковым вполне может стать Суд офицерской чести, состав которого должен выбираться тайным голосованием из самых авторитетных офицеров. И этот суд своим решением должен иметь право рассматривать такие дела и ставить такие вопросы перед офицерским собранием, которое тайным голосованием определяет своё окончательное решение. В случае такого «вотума недоверия» должно проводиться обязательное служебное расследование с последующим кадровым решением. Офицеры, отстранённые от должности по решению офицерского собрания, не должны назначаться на равные должности и уж тем более на вышестоящие, пока офицерское собрание не вернёт им своё доверие.

Только это сможет связать руки распоясавшимся хамам и, погрязшим в «командирском беспределе» начальникам. Только это остановит «звёздные карьеры» сынков, всякого рода «блатных» и откроет дорогу настоящим боевым офицерам. Не стоит бояться того, что какой-то комполка, комдив или даже командарм лишиться лишится своей должности по решению офицерского коллектива. Зато для десятков остальных это станет наглядным уроком.

Предвижу возражения. А как же важнейший принцип единоначалия? В армии не может быть никакой демократии иначе это не армии, а анархичное войско. Создавая такое «собрание» не подменяем ли мы кадровые органы и 

Но, во-первых, мы ведём речь о чрезвычайных обстоятельствах, в которых сегодня оказалась армия и офицерский корпус. И потому меры, которые необходимы для оздоровления обстановки также должны быть чрезвычайными, а главное — адекватными сложившейся обстановке. К тому же, все эти меры проводятся в условиях мирного времени, законы которого в корне отличаются от суровых законов военного времени.

А во-вторых, на самом деле, никакого подрыва «единоначалия» не происходит. Офицерское собрание не вмешивается в служебную деятельность, боевую подготовку или управление, но оно стоит на страже офицерской чести, традиций и справедливости. Офицерское собрание на этапе принятия решения, определяет — достоин ли тот или иной офицер выдвижения, награды или поощрения или нет, но после принятия решения уже никак не вмешивается в служебную деятельность. Офицерское собрание определяет — нарушил или не нарушил тот или иной офицер нормы офицерской этики, чести и морали. И в случае такого нарушения, определяет своё отношение к этому проступку.

Безусловно, что офицерские собрания частей и соединений должны иметь свой высший орган — Всеармейское офицерское собрание, на котором, уже на уровне Вооружённых Сил, перед правительством и высшим военным командованием офицеры могли бы поднимать самые актуальные вопросы.

Очищение, дистилляция офицерского корпуса — вот главная задача первого этапа оздоровления армии! Но возможно это только, при участии всех порядочных и честных офицеров, оставшихся в Вооружённых Силах!

Конечно, всё это потребует существенного изменения нынешней системы прохождения службы офицерами. Она должна стать более открытой, гибкой и демократичной. Это потребует и изменения существующих законов.

Сегодня офицер лишен своего традиционного статуса, у него отобрано право считать себя «государевым человеком», представителем особой касты общества. Он никто. Даже его документы — удостоверение личности офицера, теперь не считаются сколько-нибудь серьёзным документом. По ним невозможно купить билет на самолёт, оформить кредит, не говоря уже о более серьёзных действиях. Доходит до абсурда. Офицер, которому доверено управление ядерным оружием и самая разрушительная техника, выходя за ворота гарнизона, превращается в бесправное существо. Любой полуграмотный милиционер с сержантскими лычками на погонах, имеет право задержать офицера, лишить его свободы, применить по собственному усмотрению к нему силу, бросить в камеру и оскорбить.

Милицейская или фээсбешная книжечка имеют сегодня куда больше влияние, чем офицерское удостоверение личности. А уж прав своему обладателю они дают на несколько порядков больше.

Офицерство должно получить сегодня не льготы — нет! Оно должно получить привилегии! Как сословие, гарантирующее ценой своей жизни ценности государства и незыблемость его суверенитета. Офицер защищает государство, но и государство должно защитить его — социально, законодательно и морально.

В тех же США статут военнослужащих исключительно высок. Полиция имеет право самостоятельно задерживать военных только в случае совершения тяжкого уголовного преступления и даже в этом случае она немедленно передаёт его в руки военной полиции. Во всех остальных случаях полиция обязана вызывать для разбирательства с военными военную полицию. Любой проступок военнослужащего рассматривается только военными судами.

Военнослужащие США имеют список льгот, состоящий аж из 140 пунктов, среди которых такие как льготы при приобретении жилья, обучении, оплате коммунальных услуг, получении кредитов, огромный список льгот в сфере медицинского обеспечения.

Военнослужащие и члены их семей имеют право на бесплатное медицинское обслуживание в армейских госпиталях и поликлиниках. По льготным ценам они пользуются услугами военной торговли и заправляют свои автомобили на военных станциях, где цена горючего составляет примерно половину средней цены. Оплачиваемый отпуск у военных — 36 дней. Во время отпуска он получает 50-процентную скидку на оплату проезда к месту отдыха и почти такую же — за проживание в мотеле.

Поэтому сегодня речь должна идти не только о восстановлении льгот, отмененных путинской камарильей, а о конституционном закреплении привилегированного социального статуса военнослужащего. Мы должны сделать офицерский корпус привилегированным классом «государевых людей», так как именно он несёт в себе традиции патриотизма и беззаветного служения России.