Последние события на Украине рассматриваются многими как знак ее перехода в новое качество: избавление от статуса «российского клона», формирование новой основы для национальной идентичности, и на базе этого — новой украинской нации, наконец-то, обретшей свой модернизационный проект (вестернизаторского толка).
Однако, если верить Платону, Ницше и Борхесу, история повторяется, и не только как трагедия и фарс, но прежде всего как цикл. Выпрыгнуть из "колеса судьбы" не так просто - особенности политической культуры народа снова и снова берут свое, воспроизводя типологические сюжеты и ситуации. Взгляд на последние события в свете опыта украинской истории показывает, что Украина вращается в рамках одного и того же цикла, основы которого были заложены в период Хмельничины. Между событиями 1648–1657 гг. и недавними малороссийскими перипетиями обнаруживаются удивительные аналогии, и практически все ключевые фигуры той далекой эпохи имеют своих «функциональных двойников» в современных условиях.
Умело лавировавший между Россией и Западом и сыгрвший провокационную роль в избирательной кампании 2004 г. президент Кучма — талантливый манипулятор Богдан Хмельницкий, первоначально присягнувший на подданство Алексею Михайловичу, но еще до этого вступивший в секретные переговоры с Мехмет–Салтаном и в итоге тайно присягнувший ему, параллельно заключив тайные договоры со шведским королем и семиградским князем Ракочи (См.: Бантыш — Каменский Д.Н. История Малой России. Т.2. С.8); сегмент украинской элиты, объединенный в блок «За единую Украину», конъюнктурно и поверхностно дружественный России, но вскоре ее фактически предавший — долгое время идеализировавшиеся в русской и советской исторической литературе запорожские сечевики, легко присягнувшие на верность московскому царю и так же легко отказавшиеся от присяги, получив от поляков гарантии расширения реестра; «антигерои» Ющенко и Тимошенко — также видные деятели Хмельничины, казачьи старшины Богун и Серко, стремившиеся направить движение казаков не на сближение с Россией, — против чего они открыто высказались на Тарнопольской раде 1653 г., — но на защиту мифических «казацких вольностей» (а на деле — польского либо турецкого подданства с целью личного преуспевания); премьер-министр Янукович, заявляющий себя как сторонник России, но слишком твердый в этом качестве — один из сподвижников Хмельницкого Иван Выговский.
Столь же любопытные параллели наблюдаются и в развитии событий. Деградация государства в период Руины — правление Кучмы до 2000, поворот Кучмы в сторону России после 2000 г. и выдвижение Януковича, мобилизовавшего в свою пользу посредством пророссийского брэнда общественное мнение Юго–Востока Украины — некий усеченный аналог Хмельничины как движения украинских низов, подталкивающих казацкие верхи к сближению с Россией; победа Ющенко — антироссийский «откат» левобережного казачества, решившего отдаться под власть польского короля). «Карпатская декларация» и выступление Ющенко в Европе, фактически означающие развал ЕЭП, — в смволическом и архетипическом смысле есть не что иное, как письмо турецкому султану либо польскому королю с предложением подчиниться их власти в обмен на «шляхетские привилегии» для себя и своего окружения (т.е. допуск в мировую элиту в обмен на фактический демонтаж украинского суверенитета).
История Украины, таким образом, сделала круг. Достаточно спорная победа недружелюбных России «панов» (окружение Ющенко, в значительной степени сформированное из перебежчиков из кучмовского лагеря, а также лиц, весьма преуспевших при прежней «ганебной власти») грозит новыми потрясениями в политической и экономической сферах. Инициированная в ходе выборов политическая реформа в архетипическом смысле есть не что иное, как разрыхление государства, очередной мятеж украинской стихии против собственной государственности. А в символическом смысле — возвращение к анархическим традициям Запорожской Сечи, когда казаки стремились максимально ослабить власть гетмана и устроить «разнос» его пожиткам (аналог — современный передел собственности кучмовского клана), если не убить его (здесь возможны и вовсе интересные параллели с вопросом о том, кто и зачем в действительности отравил Ющенко). Ибо казаки, отождествляемые в самостийнической и просто романтической литературе с «рыцарством», на деле являли собой именно такой архаический тип самоорганизации, близкий к кондотьерам, что наглядно показывают более объективные исторические исследования (См.: Костомаров Н.И. Богдан Хмельницкий. СПб., 1859. Т..1. С. 320 — 330).
Что же до рядовых участников «оранжевой революции», то им, в соответствии с политической логикой, уготована участь «хлопей». Использовав «низы» для свержения не устраивавшей их власти (как и было в период Хмельничины, начиная с 1648 г.), получивший власть сегмент укранской элиты (как и их исторические предшественники в лице гетмана казачьей старшины), может попросту пренебречь их интересами Именно так и происходило с малороссийскими низами, эксплуатация которых всегда усиливалась после очередного антигосударственного и антироссийского мятежа казачьей старшины, стремившейся не к освобождению «низового люда», а к непомерным «шляхетским привилегиям» за счет народа — почему и тяготела к «польскому королю, а не к московскому государю, требовавшему подчинения и обязательной службы). И не случайно в этой связи, что Богдан Хмельницкий еще до окончания народного восстания сделал заявление, санкционировавшее существование крепостного права в Малой России, куда бежали от польского гнета православные крестьяне-малороссы.
И в нынешней ситуации сложно ждать чего-либо иного от прорвавшихся к власти переодетых в «народолюбские одежды» деятелей, большинство из которых весьма неплохо чувствовало себя при режиме Кучмы, но тяготилось контролем со стороны сравнительно сильного президента, выстраивавшего свою систему сдержек и противовесов, и пытающегося (в свете мятежа оппозиционной вольницы в 2000 г.) сохранить хотя бы частичный суверенитет Украины за счет сближения с Россией. В результате парламентской реформы этот арбитр будет устранен, и у дорвавшихся до власти кланов появляется возможность осуществить перераспределение собственности и финансовых потоков в свою пользу. Народ же, как это нередко бывало на Украине в периоды устроенной верхами Смуты, останется не у дел: будучи либералом «гайдаро–чубайсовского» толка в экономике, Ющенко наиболее близок к концепции «минимального государства», что в условиях бедной страны неизбежно означает «виртуализацию» государственности и деградацию общества по «грузинской модели». И тогда, вполне возможно, несправедливое и коррумпированное, но все же относительно стабильное и предсказуемое правление Кучмы будет восприниматься как период благоденствия.
Относительно вопроса об особенной предрасположенности Украины к демократии также можно поспорить. Первоначальная идеализация казачьего устройства как образца демократии (в чем более всего отметились идеологи Кирилло–Мефодиевского общества, в частности, молодой Н.И.Костомаров в своей «Книге бытия украинского народу»), которое противопоставлялось аристократическому строю Польши и самодержавному укладу Москвы, была впоследствии признана ошибочной. Позднее и Костомаров, и П.Кулиш, и их идейный преемник М.Драгоманов изменили свои оценки «козатцтва» как феномена. Да и сложно говорить о почтении к демократии у казаков, у которых даже к собственному войсковому устройству и фигуре гетмана существовало довольно малопочтительное отношение, вызывавшее изумление у иностранцев. В силу этого, «украинская демократия» неизбежно оборачивается анархией, что уже неоднократно случалось в истории. И едва ли антигосударственная и антиконституционная «оранжевая революция», щедро снабженная театрализованно–бутафорскими эффектами, что-либо изменила в этой традиции.
Таким образом, как ни печально это констатировать, особых поводов для гордости и тем более для празднования победы над «немытой Россией» у «оранжевых революционеров» нет. Украина, в силу объективных социально-экономических и социокультурных факторов, скорее всего, повторяет путь российской «августовской революции» 1991 г., которая, вместо модернизационного рывка, атомизировала общество и погрузила его в состояние «системной деградации». В силу этого, с большой долей вероятности, «оранжевый энтузиазм» и иллюзия «единства нации» рассеется также быстро, как и иллюзии по поводу «новой российской демократической идентичности», породив массовую апатию. Такова судьба «квазидемократических революций» и выморочного «демократического национализма» в постсоветских государствах, лишенных реальных предпосылок перехода к демократии (Россия, Грузия и Украина — лишь первые примеры из этого ряда) — поистине, достойный предмет для осмысления теоретиками «демократического транзита».
Таким образом, Украина продолжает функционировать в рамках политических циклов, предопределенных особенностями ее политической культуры. А значит — и болезнями, общими с Россией: идеологической и политической несамодостаточностью, пренебрежением к государственности и закону, что предопределяет крайне некритичное отношение к западному опыту и необоснованные ожидания от «вестернизации». Но если Россия хотя бы отчасти компенсирует подобный дефицит «политического иммунитета» благодаря наличию державно-имперской традиции (при всех издержках указанной модели), то Украина не имеет и этого, оставаясь в ее нынешнем состоянии «и без руля, и без ветрил»: ибо у нее фактически отсутствуют как единая политическая нация, так и единая национальная экономика (поделенная на промышленный восток и по преимуществу аграрный запад).
Единственным выходом из указанного состояния является возвращение Украины к равноправному геополитическому союзу с Россией — без односторонних «подарунков» и попыток установления отношений квази-вассалитета с российской стороны (что было в 2004 г.), но и без стремления украинских элит использовать сближение с Россией для своих односторонних выгод (что периодчески повторялось). Именно эта стратегия позволит Украине отстроить полноценную, а не виртуальную государственность, превратившись из «зоны потенциальных конфликтов и расколов», «территории с неопределенным статусом» в геополитический мост между Россией и Европой, что лишь укрепит ее позиции в мире. Однако для начала и российской, и украинской стороне следует избавиться от комплексов, вынуждающих их историю ходить по кругу.
