Что мы видим из Москвы?

Я начну с тезиса, который высказал Константин Симонов: якобы реформистские начинания президента отвечают ожиданиям населения. На самом деле, это суждение весьма сомнительно. Мы наблюдали за общественным мнением по данному вопросу: по поводу назначения региональных руководителей начиная с 1997 года. И все эти годы наблюдалось предпочтение скорее выборности, чем назначения.

Последний опрос, который после инициатив президента был проведен, вновь подтвердил эту тенденцию. По ВЦИОМовским данным, мы имеем 38% на 48% предпочтений в пользу выборности, хотя это уже близко к «фифти-фифти». Зато при Ельцине в стране наблюдалось однозначное предпочтение выборности (до 65-70%). Понятно, что во многом отношение населения к идее назначения губернаторов зависит от уровня доверия главе государства. Сейчас граждане в принципе готовы, чтобы сейчас губернаторов назначали, потому что есть на свете Путин, к которому существует хорошее отношение.

Но сам принцип выборности остается пока предпочтительным в общественном мнении. И эту гипотезу мы проверяли не только на губернаторах, но и на уровне местного самоуправления. Можно сказать, что население так упрямо стоит за принцип выборности, поскольку это последнее, что у него осталось от завоеваний революционной эпохи бури и натиска. Все уже более-менее «устаканилось», но если еще и выбирать не дадут, тогда будет совсем непонятно за что боролись… Это мой первый тезис.

Второй тезис состоит в том, что у народа, по большому счету, отсутствует четкое понимание: «А зачем это все делается?». Это зафиксировано очень многими опросами, причем особенно региональными опросами. Я сейчас привожу данные всероссийского опроса, но коллеги в 4 регионах уже провели свои исследования  об отношении к этим внезапным инициативам непосредственно населения конкретных регионов. И очень многие люди затрудняются с ответами. Они не могут выразить свое мнение, потому что что-то смешалось в голове. Есть принципиальная установка на выборность, но вдруг сам Путин сказал нечто противоположное — получается некий диссонанс и внутренние сомнения.

И особенно непонятна нашим гражданам вторая часть избирательных инициатив: она касается выборов депутатов по партийным спискам. Исследования на тему предпочтений той или иной формы избирательной системы тоже проводились на протяжении долгого времени. Предложения изменить избирательную систему вбрасывались периодически с конца 90-х годов, и мы с 1998 года все время мерили: какая система с точки зрения населения лучше — пропорциональная, мажоритарная, смешанная. И выходило всегда так, что смешанная лучше всех. По той простой причине, что мнения существенно разбивались поровну между разными вариантами, и смешанная система, таким образом, реализовывала, фактически, общественный компромисс.

При этом наши люди не сильно понимают сам механизм формирования законодательной власти. Население скорее реагирует на отношение к партиям, как социальному институту. Есть некоторая доля населения, которая в той или иной степени к партиям относится хорошо, но большинство относится к партиям совсем плохо. И если подводить итоговый баланс: надо ли переходить к полностью партийной системе, то здесь «общественное мнение», в отличие от губернаторской новации, совершенное однозначно — не надо! Вот это одна из немногих инициатив, которая была встречена негативно. Если я говорю про губернаторов цифрами опроса (48 против 39 в сторону выборности — это ФОМ), то по инициативе власти по поводу партийных списков: «за» — 18, «против» — 42. В этой ситуации люди, конечно, просто негативно отреагировали на само понятие «партии».

По всем долголетним мониторинговым исследованиям известно, что партии среди всех социальных институтов являются самым плохо оцениваемым социальным институтом, причем всегда и везде партиям чаще не доверяют. И вдруг предлагают отдать им весь парламент и усилить их роль в политике. Конечно, появляется негативная реакция — она предсказуема.

И опять же, как и в случае с губернаторами, в массах не видят серьезных причин этого самого перехода. Если совсем грубо, реакция населения на почин власти выражается в нескольких простых тезисах. 1) Вообще-то говоря, не очень хорошо, потому что мы за выборы. 2) Но наверное, тут надо как-то отнестись более-менее с пониманием, потому что это президент. 3) Но партий уж точно не надо, потому что это партии. И вывод — скорее, тут надо оставлять все так, как есть.

Теперь позволю себе несколько «безответственных» заявлений по поводу «назначения» губернаторов. Два года назад мы в узком кругу друзей высказывали ровно эту самую идею. Я знаю очень много своих знакомых, которые говорили прямо, что после выборов губернаторов в регионах остается выжженная земля. Эта политическая пустыня — результат битвы между элитами, после которой возникает обязательно волна недовольства. Следовательно, надо стремиться к согласованию интересов, искать консенсус, причем не на полях публичной политики. Это же совершенно очевидно! И я сам в свое время непрерывно пел про дипломатию внутренних дел. О том, что лучше потратить больше сил на согласования, чем на головы бедного населения сбрасывать пиаровские «ядреные бомбы».

Но, когда это все случилось, я испытал внезапный шок, и вот от чего. Я все две последних недели вспоминаю Никиту Михалкова, который в 1991 году во время путча оказался среди защитников Белого дома. Ну как же так, — его спрашивали друзья-националисты, — тут все либералы собрались, а зачем тут вы? А он говорит: «Да, я не доволен всей этой огульной демократизацией и либерализацией. Да, я подпишусь под многими словами из воззвания ГКЧП или «Слова к народу», но мне не все равно, кто и как реализует близкие мне идеи».

Можно пытаться при помощи пропаганды вдолбить населению, что идея назначения очень хороша. Но есть очень большие сомнения насчет того, как она будет реализовываться. При всем при том, что предыдущий механизм кажется просто плохим.

Иными словами, важны не сами по себе «выборность» или «назначаемость», но контекст, в котором они внедряются. Какие опасения возникают по поводу контекста? Дело в том, что эти законодательные инициативы лежат в русле определенной тенденции. Ведь на достигнутом рубеже процесс «модернизации власти» не остановится. «Централистский» импульс докатывается до самого низа, причем, мягко говоря, в искаженной форме, в форме дежурного административно-силового произвола. Другая опасность состоит в том, о чем здесь уже говорилось: ликвидация выборов как площадки борьбы может способствовать распространению технологий нелегитимного и анонимного давления на власть.

Был задан интересный вопрос: что мы видим и не видим из Москвы, который здесь всем социологам задают. Вот две зарисовки. В Геленджике на семинаре собрали региональных социологов южного федерального округа. Я их спрашиваю: «Есть три фактора победы на губернаторских выборах: поддержка центра, поддержка населения и поддержка бизнеса — деньги. Какой из них у вас будет самый главный?». «Однозначно, поддержка центра», — отвечают региональные знатоки.

И если так говорят аналитики из регионов, значит инициатива президента есть просто узаконивание того, что есть на практике. Если «демократический выбор» на местах все равно направляется из центра, то введение схемы публичного «назначения» является меньшим лицемерием, чем псевдовыборы.

Но я также помню реакцию власти на мартовские выборы в Алтае, в Архангельской области и Рязани. В администрации президента был не то, чтобы шок, но очень такая эмоциональная реакция. Не потому что они сильно возражали против Евдокимова, Киселева, Шпака, а просто потому, что в  «управляемой демократии» начинает происходить что-то такое, чем они не управляют. И оргвыводы сделаны: сейчас, во всех 20-ти регионах, в которых предстоят выборы, проходит по пять волн опросов. Работают эксперты, фокус-группы, чтобы ни одна мышь мимо не пробежала. Региональные социологи Михаилу Евдокимову должны памятник поставить - за такой интерес власти к социологии и такое финансирование нашей науки.

О перспективах

Таким образом, после нескольких осечек «управляемость» демократии вроде бы восстановлена. Поэтому для многих региональных лидеров переход к режиму открытого назначения мало что меняет. Они остаются в той же ситуации торга, в которой и были. Разница лишь в том, что появился еще один субъект политического торга, вместо прежнего «электората»: — ЗАКСы. Кстати, сразу же после инициативы о новом порядке формирования региональной власти, по истечении двух дней, пришли запросы на электоральные исследования под выборы ЗАКСа, что раньше было весьма редким делом. Это были самые низкобюджетные и малопривлекательные кампании. Теперь уже есть спрос и на это. Более того, один большой губернаторский бюджет сейчас, очевидно, будет просто размазан на 20 маленьких — но ровно для того, чтобы подобрать необходимую коллегию выборщиков.

Иными словами, сейчас губернаторы как бы отыгрывают ситуацию и выстраивают соответствующую защиту в виде «своих» ЗАКСов — чтобы иметь более сильные позиции в ситуации торга с центром. Поэтому, если продолжать логику этой шахматной партии, следующий ход, который президент должен сделать, — это запустить программу укрупнения регионов. Чтобы всех региональных руководителей, которые думали, что они сейчас «прикроются» «своими» ЗАКСами и опять будут торговаться с Президентом один на один, — поставить в ситуацию торга еще с тремя такими же руководителями-бедолагами. И это уже решает проблему подконтрольности региональных лидеров полностью.