"Правоцентристы" начинают и выигрывают

Франция, пережившая немало потрясений в течение последних десятилетий — в числе которых «студенческая революция» 2006 года в связи с так называемыми новациями в трудовом законодательстве, выступление жителей парижского и других французских «гарлемов» против существующей административно-полицейской системы (а фактически — против французского государства, его правовой системы и пока еще господствующей политической культуры) — снова пытается найти свой «ответ на вызов истории». И поиски эти активно ведутся как в правой, так и в правой частях французского политического спектра.

В качестве нестандартных политических решений, призванных обновить как французскую «левую», так и французскую «правую», на взгляд автора, и следует рассматривать выдвижение в качестве основных кандидатов на пост президента Франции таких «не вполне традиционных» для право- и левоцентристского спектров Франции политиков, как Николя Саркози и Сеголен Руайяль. Избитость традиционных политических фигур и идеологем, одновременная радикализация правого и левого электората стали серьезным вызовом для всей французской политической системы, грозя окончательным сломом «республиканского консенсуса» и лежащей в его основе идеи «единства французской нации».

Усталость левого электората от «партийно-идеологического догматизма», обусловившая провал на президентских выборах 2002 года тогдашнего социалистического премьера Лионеля Жоспена, не вышедшего во второй тур, требовала новых лиц и новых идей. Равно как и постепенное «сползание» на «либерально-попустительские» позиции наследников де Голля и Жискар д`Эстена, ставшее особенно явным в правление Ширака, потребовало обновления в правом лагере.

При этом выдвижение кандидата от правящих ныне «правоцентристов» оказалось весьма проблематичным. Нынешнего главу МВД, француза венгерско-еврейского происхождения, Николя Саркози последние два года называли самым вероятным претендентом на президентское кресло, но сам политик избегал фальстартов, держал тактическую паузу и лишь недавно заявил о своем желании баллотироваться. И только 14 января Союз за народное движение, возглавляемый действующим президентом Жаком Шираком, официально выдвинул главу МВД кандидатом в президенты страны после четырех лет упорной борьбы последнего за лидерство в партии (едва ли не до последнего момента основным претендентом на роль кандидата от «правоцентристов» считалась нынешняя глава оборонного ведомства страны Мишель Элиот-Мари). Кандидатура «полицейского министра» не случайно долгое время не была бесспорной в глазах партийной элиты. Саркози, известный своим популизмом, долгое время вызывал раздражение как у президента Жака Ширака, так и у премьер-министра Доминика де Вильпена, что породило в партийных верхах неформальное движение «Остановить Сарка» (Сарк — неформальное прозвище г-на Саркози), которому, как утверждали, негласно покровительствовали первые лица правящей партии и государства (1). В результате, утверждения Саркози в качестве официального претендента на президентский пост, его главный конкурент за лидерство в партии, долгое время являвшийся претендентом на участие в президентских выборах, Николя Дюпон-Эгнан, покинул партию, демонстративно «хлопнув дверью», а депутат Национального собрания л`Эссонэ обвинил Саркози в намерении «подавить в партии всякие дискуссии» (2). Однако политический спрос на «сильные фигуры» от «правоцентристов» в конце концов пришел в соответствие с «политическим предложением», и Саркози официально стал фигурой, призванной консолидировать «правоцентристов». В итоге, для 51-летнего Саркози, прочно связанного в общественном сознании с имиджем «защитника порядка» (для правоцентристских избирателей) и «душителя свободы» (для недовольных статус-кво протестных групп, и, прежде всего, «левого» студенчества и граждан Франции арабского и африканского происхождения) (3)главной проблемой cтало преодоление раскола в правом лагере.

При этом выдвижение Саркози означало для «правоцентристского» Союза известную смену идеологических «вех». Так, если в 2002 году «правоцентрист» Ширак во втором туре президентских выборов в борьбе с лидером Национального Фронта Ле Пеном выступал едва ли не как защитник «мультикультурализма», то Саркози уже с начала своей кампании заметно сдвинулся «правее» традиционной для «генерации Ширака» политкорректности. Характерно в этом отношении заявление Саркози по проблеме, которая касается присутствия во Франции мигрантов и их интеграции во французское общество: «Моя Франция открытая и гостеприимная страна, родина прав человека. Это она сделала меня тем, кем я являюсь. Я страстно люблю страну, которая меня родила. Я считаю недопустимым, чтобы кто-то жил во Франции, не уважая и не любя ее, чтобы кто-то жил во Франции, не дав себе труда говорить и писать на французском языке. Чтобы жить во Франции, нужно уважать ценности и права этой республики». Тем самым на пропагандистском уровне отчетливо проявилось стремление вернуться к голлистской идее политического и правового единства Французской республики, от которой все эти годы шираковцы де-факто отходили.

В то же время, очевидно, что Николя Саркози предстоит сложная предвыборная кампания. Он собирался совершить множество поездок по стране и был готов приступить к этому буквально со следующего дня после официального выдвижения партией. Формально, Саркози, будучи фаворитом в предвыборной гонке, был вынужден первым «бросить перчатку» кандидату от левых Сеголен Руаяль. Включившись в публичную полемику с социалистами, он напомнил им, что Соцпартия не имеет больше в своих рядах фигур, подобных Леону Блюму или Жану Жоресу, и давно оторвалась от нужд трудящихся. В то время как именно «правые» сегодня становятся подлинно «общенародной силой», и являются носителями таких традиционно считавшихся «левыми» ценностей, как «труд, занятость, прогресс» (4).

В русле своего уже сложившегося «силового» имиджа, Саркози обещает избирателям «навести порядок на стадионах» и предлагает проект нового закона о полиции, расширяющий ее полномочия по наведению обещанного им «порядка» (5),высказывает собственные соображения о возможности внесения корректив в закон об иммиграции, нацеленных на его разумное ужесточение. Но, вместе с тем, с целью обновления своего имиджа и расширения электоральной поддержки, «правоцентристский» кандидат затрагивает в своих выступлениях проблемы образования (обещая, в частности, предоставить автономию университетам, что призвано ослабить его имидж «душителя свободолюбивого французского студенчества»), обращается к преподавателям высших учебных заведений, обещая улучшить условия труда, поднять заработную плату и повысить социальный статус представителей этой профессии (6), что призвано улучшить его имидж среди французского интеллектуального сообщества.

Конкурент Саркози, Сеголен Руаяль стала кандидатом социалистов на предстоящих президентских выборах с большим запасом времени и с более очевидной поддержкой внутри своей партии. О «феномене Сеголен» говорили давно — все социологические опросы, проведенные на рубеже 2006–2007 годов, указывали на то, что бывшая министр по защите окружающей среды значительно опережала по популярности своего главного «внутрипартийного» соперника Лорана Фабиуса.

При этом, в отличие от давно «засвеченного» в «большой политике» Саркози, 52-летняя мать четверых детей (рожденных ею от своего гражданского мужа, лидера все той же Социалистической партии Франсуа Олланда), мадам Руайяль ворвалась в политическую жизнь Франции, словно метеор. Еще полгода назад ее имя мало кто знал. Сейчас же она реально претендует на то, чтобы стать первой в истории своей страны женщиной-президентом.

И для этого есть определенные основания. «Мадам кандидат» обладает заслуживающим внимания и признания политическим опытом. Она является депутатом Национальной Ассамблеи, возглавляет один из французских департаментов — регион Пуату-Шарант, а ранее трижды занимала министерские посты и была советником президента Франсуа Миттерана. Будучи связанной предшествующей карьерой со знаковой для французских социалистов фигурой Миттерана, она стремится выглядеть наследницей его традиций и опыта (7).

В целом, политическая карьера Сеголен Руайяль, при известной неординарности ее имиджа, традиционна для представительницы Соцпартии. У нее присутствует практически полный набор «комсомолки, спортсменки и активистки» — социалистическая партийная принадлежность, постоянные занятия спортом и активный образ жизни. С целью демонстрации эффекта преемственности Руайяль подчеркивает, что имеет со своим мужем Олландом (называющем ее «королевой, которая временно замещает короля») общую программу (8).

Прошедшие «праймериз» показали, что популярность Руайяль среди сторонников социалистов достаточно высока. «Новое лицо» Соцпартии с энтузиазмом поддержали самые широкие партийные массы. За нее отдали голоса 64% участников партийного референдума, проведенного социалистами во всех департаментах Франции. Не меньшую роль сыграли личное обаяние (Руайяль входит в десятку самых красивых людей Франции по версии мужского журнала «FHM») претендентки и хорошо организованная сторонниками кампания в ее поддержку. Когда стало окончательно ясно, что Руйаяль будет участвовать в выборах президента, ее рейтинг поднялся до 52 процентов.

Каковы перспективы обоих заявивших о себе претендентов? Саркози стремится дать адекватный ответ на запросы, которые выдвигает умеренно правый электорат: защита республиканских ценностей, конституции и законности, французской политической и культурной идентичности против атакующих их антисистемных элементов и радикалов. Используя имидж «защитника порядка и республики», он может одновременно апеллировать как к традиционным «правоцентристам», так и к части «правого» электората, поддерживающего Ле Пена и Национальный фронт. Благодаря этому одновременно может позиционировать себя в качестве противовеса экстремизму как справа, так и слева, что способно расширить его электорат. При этом последовательно формируемый Саркози имидж «разумно сильного политика» достаточно устойчив. Предпринятая конкурентами попытка снизить в глазах избирателя Саркози путем распространения блога «Настоящий Саркози», где видный политик посредством искусного телемонтажа был показан в одиозно-зловещем ключе, не принесла им сколько-нибудь значительного успеха (9)и нашла вполне адекватный ответ в лице блогеров «Союза за народное движение», агитпродукт которых был озаглавлен «Саркози и я» (10).

Характерно, что кампания Руайяль началась с резких атак против своего конкурента, которого она в своем интервью телекомпании TF1 21 января отнесла к тем, кто “обещает сегодня все, но завтра не стремится сдержать ни одного своего обещания”, добавив при этом, что Франция не нуждается в лидерах провиденциалистского типа (11).

При этом ее апелляции к традиционному электорату левых вполне традиционны и предсказуемы. Так, во время своего визита в Гваделупу она сделала знаковое заявление, гласящее, что «именно левые в 2001 году поддержали закон, признавший рабство преступлением против человечества», и именно левые «реализовали в 1981 году на практике социальное равноправие для заморских провинций».

Руайяль стремится максимально разнообразить формы работы с избирателями. Приняв 1 февраля участие в тематических дебатах в Гренобле, посвященных проблемам образования, Руайяль поучаствовала в тематическом форуме, посвященном спорту (второй запланирован на конец зимы и будет посвящен проблемам культуры), предпочтя данную форму агитации использованию традиционных комитетов поддержки, которые перестали себя оправдывать.

Выдвинутый мадам Руайяль лозунг «больше политики» призван мобилизовать пассивных до этого симпатизантов «левой идеи». Идя навстречу недовольным, она предлагает определенный набор умеренно-левых мер, и в том числе обещания приблизить власть к гражданам, перераспределить полномочия между ее различными ветвями, содействовать экономическому росту и принятию более гибкого Трудового кодекса. Однако последние, будучи чуждыми для сдвигающихся вправо и не желающих идти на уступки «правоцентристов», едва ли удовлетворят радикализирующийся левый электорат и протестные группы. Еще менее продуманной выглядит обращение Руайяль обратиться к значимым для консерваторов «традиционным ценностям», ее призывы «сочетать права семьи с развитием нравов», неприемлемые для «леворадикалов» и не вызывающие особого доверия в устах «левого кандидата» у «правоцентристов».

Сегодня уже можно подвести первые предварительные итоги стартовавшего избирательного марафона. Первый серьезный зондаж предпочтений французского электората, проведенный изданием Le Parisien Dimanche/Aujourd'hui en France и обнародованный 28 января показал, что кампания Николя Саркози оценивается избирателями лучше, нежели компания, проводимая Руайяль. Согласно данным опроса, Саркози лучше вошел в избирательную компанию, в отличие от Руйяль, которая умножала ошибочные шаги, и использовала не вполне убедительные методы агитации. В итоге, 57 % полагают, что компания Саркози более «основательна» и 45 % — что она вызывает большее доверие, нежели кампания, проводимая Руайяль; лишь 25 % опрошенных придерживаются противоположной точки зрения. При этом 52 % опрошенных полагают кампанию Саркози более «точной» (против 23 %, оценивающих подобным образом компанию Руайяль), 45 % находят ее «заслуживающей доверия» (31 % полагают таковой компанию Руайяль), 39 % полагают программу Саркози «содержащей новые идеи» (33 % находят их у его соперницы).

Однако при этом кандидат-социалист выглядит «более близкой» к заботам рядовых граждан (мнение 40 % респондентов против 38 % оценивающих сходным образом программные наработки Саркози), и 42 % находят ее «более современной» (при 38 %) у Саркози (12).

По мнению известного политолога Паскаля Перрино, «послужной список» Саркози в качестве главы МВД воспринимается общественным мнением Франции скорее позитивно. Показатели уровня «беспокойства», связанного с его фигурой, довольно низки, что создает ему устойчивый имидж «эффективного министра» — то есть политической фигуры того типа, которая была востребована общественным мнением Франции еще на президентских выборах 2002 года (13).

В итоге, по утверждению Стефана Розе, директора отдела изучения общественного мнения института CSA, исходя из вторичных предпочтений, можно заключить: если бы выборы состоялись в конце января, Саркози победил бы во втором туре с 52 % против 48 % у Руайяль (в то время как в первом туре Руайяль уступила бы ему 5 %).

Таким образом, промежуточные итоги говорят о незначительном перевесе «правоцентристов» над левыми. Данный результат, который может измениться (например, за счет активизации «леворадикального» и «праворадикального» электората), при любом исходе обещает Франции сохранение — в большей или меньшей степени — идейно-политического раскола. Последний может быть смягчен лишь в результате консенсуса различных «сегментов» политической элиты уже по итогам выборов, возможность чего подтверждает пример «большой коалиции» в Германии. Ибо ни одна из остро стоящих французских проблем в принципе не может быть решена без такого согласия. И основной вопрос сейчас — вопрос о степени политической зрелости французской элиты и ее готовности к компромиссу, единственно способному укрепить переживающую кризис Пятую республику и ее базовые институты.