Смерть Пиночета ничего не изменила в этом мире. Политически он умер давно, и еще раньше он превратился в миф. Отношение к этому мифу зависит от вашего отношение к событиям в собственной стране. В 1990-е годы Пиночет стал популярной фигурой у нас — словно еще один заокеанский советник по проведению «шоковой терапии». Теперь мы тоже знаем, что такое шок без терапии, и только самые «оголтелые» либералы продолжают считать, что терапия получилась бы, если бы шок был сильнее. Пиночет не скупился на шок. Глядя на нынешнее Чили, кажется, что у него получилось с терапией. Но это — миф.
Сторонники Пиночета утверждают, что до него Чили жила так же, как Боливия и Эквадор. Это неправда. Чили всегда отличалась лучшими показателями, считалась латиноамериканской «Европой», тяготела не к Боливии, а к Аргентине и Уругваю (выигрывая даже на фоне Аргентины). Но все-таки это была Латинская Америка, а не Европа, так что и здесь сохранялось социальное расслоение, бедность и господство зарубежных корпораций. По секрету замечу, что все это есть в Чили и сейчас, только в меньшей степени.
Кто же принялся бороться с этими бедами в Чили? Пиночет? Нет, как раз те силы, которые он потом выкорчевывал. Сначала христианские демократы во главе с президентом Фреем, а затем левый блок «Народное единство» во главе с президентом-социалистом Альенде.
Можно долго спорить о сильных и слабых сторонах реформ Альенде. Но во всяком случае они не привели ни к голоду, ни к гражданской войне, ни какой-то еще катастрофе. Можно упрекнуть Альенде за неуступчивость в отношении христианских демократов и некоторых профсоюзов, за высокую инфляцию. Но все это — не повод для переворота. Альенде твердо удерживался в рамках конституции, национализировал добычу меди, проводил политику социального государства, подражая в этом отношении скорее Швеции, чем СССР. Впрочем, даже эти скромные меры вызвали сильнейшее сопротивление имущественной элиты. Началась экономическая блокада Чили. Но помощь стране оказал СССР. И тогда в Белом доме заговорили о необходимости скорейшего свержения Альенде.
Антиправительственные демонстрации оттеснялись войсками. При этих операциях особо отличился генерал Аугусто Пиночет, который вскоре был назначен начальником генерального штаба. Сухой военный, автор трудов по геополитике, генерал прошел подготовку под руководством американских инструкторов — как и многие чилийские военные. Однако он клялся в верности президенту и конституции.
23 августа 1973 г. под давлением генералов ушел в отставку лояльный конституции командующий армией генерал Карлос Пратс — генерал Аугусто Пиночет стал главнокомандующим.
11 сентября 1973 г. армия вышла из казарм. Власть в стране захватила военная хунта, лидером которой был Пиночет. Президент Альенде предпочел бегству смерть с автоматом в руках в президентском дворце. Несмотря на просчеты своего политического курса, он навсегда вошел в историю как человек, заплативший жизнью за свое понимание демократии. Альенде до конца соблюдал правила игры, записанные в конституции страны.
Широко известно о том терроре, который был развязан пиночетовской хунтой. Тридцать тысяч убитых на страну с десятимиллионным населением. Ради чего? Остановить «коммунистический путч»? Пиночетовцы, разумеется, не нашли никаких доказательств такой угрозы. Альенде сам добился разоружения левацких вооруженных отрядов, что в итоге облегчило задачи Пиночета. Реальная цель террористического шока — подавить сопротивление процессу восстановления либеральной экономики.
Первым делом Пиночет провел денационализацию (но, что немаловажно, сохранил за государством главное, что национализировал Альенде, — добычу меди). Однако приватизация не принесла социально-экономических улучшений. Серьезные зарубежные инвесторы опасались покупать предприятия в стране, где царит административный произвол, и капитал не имеет необходимых для экономической деятельности гарантий. Затем, когда часть государственных предприятий все же удалось передать частникам, они начали одно за другим разоряться и возвращаться назад в госсектор. Одновременно в стране развернулась бешенные банковские спекуляции, поставившие Чили на грань финансового краха. Чтобы спасти банки, Пиночет дотировал их на 6 млрд. долларов. В итоге, при валовом продукте страны в 15 млрд. в год внешний долг составил 20 млрд. долларов. Пиночет оказался там, с чего начал, только при большей инфляции и безработице. Одновременно в страну хлынул поток иностранных товаров, ударивший по чилийским производствам. Это еще больше снизило уровень жизни населения. Гуляя мимо полных витрин, простой чилиец чувствовал себя в музее — "руками не трогать".
Генерал рассчитывал на помощь американских союзников. Но одновременно он развернул по всей Америке охоту на чилийских политиков в эмиграции. В 1974 г. в Аргентине взорвался в собственной машине генерал Калос Пратс, затем в США был убит бывший министр правительства "Народного единства" Орландо Летельер. Это возмутило новых хозяев Белого дома. Террор внутри и вне страны сделал Пиночета парием международного сообщества. Чили снова оказалась в изоляции, кризис нарастал, и только террор позволял диктатору держаться у власти.
Пиночет не знал что предпринять, когда через полтора года после прихода к власти к нему привезли заморского теоретика Милтона Фридмана. Тот прочитал лекцию, выдержанную в абстрактных тонах, предложил экономить, открыть рынок и приватизировать экономику. Генералу, который хотел помириться с США, идея понравилась. Он понял, что есть шанс сделать хороший пиар, превратив Чили в показательную площадку модной либеральной экономической теории. Тогда в Чили пойдет приток капитала.
Пиночет назначил последователей Фридмана на ключевые экономические посты. Инфляцию снизили до 30% в год, но по сравнению с 1970 г. покупательная способность населения упала на 40%, промышленное производство (и без того не очень развитое) — на 28%, безработица составила 18,7% трудоспособного населения. Напомним, что при Альенде покупательная способность населения упала незначительно (действовала государственная помощь и индексация зарплат), а безработица даже сократилась.
Меры и пиар “чикагских мальчиков” привлекли иностранные капиталы, в 1977 г. экономика стала оправляться. Но стоило стране к 80-м годам достичь дореформенных показателей производства, как новая экономическая система рухнула — национальная валюта была девальвирована, а большинство приватизированных предприятий оказалось в неоплатных долгах на грани банкротства. Негосударственные долги составили 70% валового продукта страны, который и сам упал на 15%. Безработица составила уже 35%. То есть треть населения практически голодала.
Причина кризиса заключалась не только в хрупкости нерегулируемого рынка, но и в тесной привязке его к мировому хозяйству. Малейшие провалы международной конъюнктуры разрушали экономику Чили. Пришлось Пиночету согласиться на ренационализацию и государственный контроль. Ситуация стала улучшаться только во второй половине 1980-х годов. Помогли реформы Альенде — возросли мировые цены на медь, и бюджет государства получил прибавку. К тому же Пиночет огласил условия своего ухода от власти. Перспектива демократизации активизировала средний класс, который стал вкладывать собственные накопления в малый и средний бизнес.
Пиночет согласился сдать власть не по собственной инициативе. Начиная с 1982 г., в стране нарастала волна митингов и забастовок. Несмотря на репрессии, продолжали действовать независимые профсоюзы, организовавшие в 1986 г. всеобщую забастовку против хунты. Она была поддержана средними слоями — "мелкая буржуазия" также страдала от экономической политики Пиночета, ориентированной на поддержку только крупного капитала. В 1988 г. начался новый раунд рыночных реформ. Как и предыдущая попытка, новый курс забуксовал из-за отсутствия политических гарантий. И тогда Пиночет объявил о проведении референдума — хотят ли чилийцы возвращения парламентской демократии. Напрасно официальная пропаганда, господствовавшая в средствах массовой информации, убеждала население, что парламентаризм приведет к возвращению хаоса. Дело в том, что правление Пиночета также привело к хаосу в экономике, и большинство чилийцев на референдуме 1990 г. проголосовало против диктатуры. Рыночные реформы довелось проводить уже свободно избранному правительству христианских демократов.
В страну снова потянулись иностранные инвестиции. Чилийское «экономическое чудо» оказалось детищем демократизации, жизнь чилийцев заметно улучшилась уже после ухода Пиночета от власти.
Но Пиночет превратился в миф, который стал важным орудием в борьбе за «шоковую терапию» по всему свету. И похороны его телесной оболочки ничего не меняют — Пиночет бессмертен как кощей. Его смерть содержится на кончике идеологической иглы глобального либерализма.
