Словосочетание «think tank» в последние годы прочно вошло в лексикон не только профессиональных СМИ. Несмотря на расхожее мнение, с танками, которые на гусеницах и с пушками, это явление имеет не так уж много общего. «Мозговые резервуары» или «банки идей», действительно, в самом начале пути занимались, как правило, лишь военными вопросами, однако теперь ситуация изменилась в корне. Сегодня они производят социально-экономические и военно-политические, тактические, оперативные и стратегические проекты, планы, схемы.
Считается, что первый «think tank» появился в США. За звание самого древнего там борется немало подобных институтов. Однако все-таки следует признать, что первая подобная структура появилась в Великобритании, 14 лет спустя после битвы при Ватерлоо.
В 1831 году герцог Веллингтон создает Объединенный королевский институт по исследованию вопросов безопасности и обороны — Royal United Services Institution for Defense and Security — RUSI. По словам Шеллфорда Бидвелла, бригадного генерала в отставке, занимавшего пост вице-президента RUSI, инициатива по созданию подобного института шла снизу — от простых полевых офицеров, желавших создать структуру, которая могла бы «анализировать прошлые войны, аккумулировать опыт действий, развивать его, выводя на следующий уровень», чтобы избежать ошибки, описанной у Карла фон Клаузевица: «Армия приходит к следующей войне, будучи готовой к предыдущей». Они настаивали на создании за счет морских и армейских офицеров «Института Военной Службы». Герцог Веллингтон воспользовался этой идеей, создав RUSI за счет министерства обороны. Британская армия и флот в те годы были в пике своего развития, но герцог задумывался о более далеком будущем, предвидя возможное падение империи. Размещавшийся сначала в лондонском пабе на улице Сейнт Джеймс, давным-давно облюбованном британскими ветеранами, институт представлял своего рода клуб для джентльменов с выдающимся армейским прошлым. Спустя несколько лет он перекочевал в Уайтхолл, где превратился в полном смысле слова в исследовательский центр, выпускавший брошюры и статьи, чтение которых считалось не только признаком «хорошего вкуса» среди офицеров армии, но зачастую становилось обязательным. При институте функционировали музей и библиотека, количество слушателей лекций росло огромными темпами, достигая 4-5 тысяч человек, в большинстве своем кадровых военных. Несколько раз институт пытались прикрыть по экономическим причинам, но королевская фамилия всякий раз выручала, изыскивая средства.
Возглавляли институт экс-офицеры самых высоких уровней, благодаря чему, RUSI поручали зачастую разработку и проверку новейших и секретнейших вооружений и доктрин. Как отмечали специалисты, «свобода творческого полета мысли, не ограниченной рамками, существующими в военных структурах» — это основной козырь института. В 60-х годах в его политике начался «крен» в сторону разработки военно-политических решений, как тактического, так и стратегического и геополитического плана. Стоит отметить, что примерно к этому времени процесс перетекания кадров между институтом и военными структурами стал двусторонним, превратившись в обмен кадрами — зачастую специалистов RUSI, пришедших в институт из армии, вновь использовали напрямую в министерстве обороны Великобритании. Институт, таким образом, стал своего рода трамплином для одаренных офицеров.
Особый интерес представляет американская практика «мозговых резервуаров». Всего их в США, по данным токийского национального института исследований и развития, более полутора тысяч. Среди претендентов на право называться старейшими стоит назвать два основных — The Brookings Institution и Project RAND. Эти две структуры, будучи «think tanks», резко отличаются друг от друга.
История института Brookings началась в 1916 году, когда группа американских «реформистов», как они называли себя, создали частный исследовательский центр для изучения «общественной политики на национальном уровне». Инициаторы были людьми весьма состоятельными, и их «Институт Исследования Власти» рос и развивался. К 1922 году был создан второй центр — «Институт Экономики», а через два года — школа при обоих институтах. К 1927 году все три структуры срослись в один The Brookings Institution, названный так в честь крупнейшего мецената проекта — Роберта Соммерса Брукингса, бизнесмена из Сейнт-Льюиса. Брукингс считался одним из ярких сторонников политики «социального контракта» между власть предержащими и избирателями.
Будучи в начале «центристским», независимым институтом, который должен был по идее умершего в 1932 году его основного создателя, «со стороны наблюдать, оценивать и критиковать структуры власти, их общественную, внутреннюю, внешнюю и экономическую политику, анализировать ошибки и давать рекомендации», Brookings начал в 60-х дрейф в сторону демократов. Десятилетие в нем заправляли представители более консервативного крыла Демократической партии. К середине семидесятых институт попал под крыло республиканцев, и началось его соревнование с созданным в это же время на деньги крупнейшего американского пивовара Джозефа Куурса известным Heritage Foundation.
На сегодняшний день Brookings ушел еще резче вправо, став одной из структур так называемых «неоконов».
Бюджет Brookings составляет около 40 миллионов долларов в год и покрывается с помощью фонда Брукингса, пожертвований других меценатов, госзаказов (приходящих как от республиканцев, так и демократов), семинаров для высокопоставленных официальных лиц, своего рода лицея политологии, публикаций специализированных книг (свыше 50 в год). Интересно, что одним из условий принятия институтом исследовательских заказов от государства, является то, что результаты исследования будут опубликованы.
В институте RAND (сокращение от Research And Development), появившемся на свет в 1945 году, считают, что первенство принадлежит им, как настоящему «think tank», созданному с подачи министерства обороны, а точнее американских ВВС. По контракту между ВВС и компанией Douglas Aircraft в RAND с самого начала занимались разработкой новейших «футуристических и гениальных» вооружений. Ведь мир вступал в эпоху Холодной войны.
Первое исследование института, результаты которого были переданы американским военным в 1946 году, касалось создания прототипа искусственного спутника. Над проектом работали более 200 ученых, причем подавляющее большинство из них — гражданские. Позже в институте, набиравшем влияние с развитием гонки вооружений между супердержавами, начали заниматься вопросами концепции глобальной обороны США, стратегией «войны будущего», а также геополитикой. Для этого внутри RAND создано несколько специализированных структур. Одной из самых известных является Центр исследований Аройо, по сути переданный в 1984 году американским министерством обороны в руки института. Сферы исследования в этом центре поражают своим разнообразием — от стратегии атомной и неконвенциональной войны, до тренировок пехоты и создания новых видов амуниции. Стоит отметить, что RAND приложил руку и к созданию Интернета, а в последние годы — даже к решению социальных проблем.
Между крупными «think tanks» идут постоянные войны за признание и за бюджет. В качестве примера можно привести историю о том, как в 1988 году выяснилось, что представители Heritage Foundation получили от северокорейских спецслужб два миллиона долларов за то, чтобы в материалах института была отражена необходимость поддержки Сеула американцами. Говорят, что информацию об этом добыли по заказу Brookings.
Как было уже отмечено выше, всего в Америке насчитывается более полутора тысяч «мозговых банков», однако серьезных среди них лишь несколько сот. Это просто уже стало своего рода моветоном для политиков и крупных корпораций не иметь на дотации какой-нибудь «think tank». Как писал в «Вашингтон Пост» колумнист Джоэл Ахелбах — «…в подобных структурах скапливаются и кормятся сотни специалистов, которые из-за своего возраста и узкой специализации никому не нужны». Тем не менее, среди всяческих институтов «исследований феминистской политики» и центров «проверки влияния иностранной литературы», встречаются зачастую небольшие независимые «мозговые резервуары» (в основном при университетах), к услугам специалистов из которых прибегают в американской армии, в минобороны и в других не менее важных структурах. Иногда с их помощью даже проверяют качество работы «регулярных» институтов.
Стоит отметить, что после терактов 11-го сентября на свет появилось немало новых «think tanks», занимающихся вопросами борьбы с террором, защиты населения и политики на Ближнем Востоке. Многие из них созданы на госсредства, немало и финансируемых из-за рубежа — прежде всего, из стран Персидского залива.
В Израиле самым интересным «think tank» является институт Международной антитеррористической политики — International Policy Institute for Counter-Terrorism (ICT).
Структура эта, созданная в 1996 году и существующая целиком и полностью на частные пожертвования, работает при Герцлийском межотраслевом центре исследований. Основными направлениями ICT является сбор и систематизация всех данных связанных с террором на всей планете, разработка стратегий и тактики борьбы с международным «конвенциональным» и неконвенциональным (использующим оружие массового поражения) террором. Одним из направлений является также создание общей юридической базы и терминологии, которые могут быть приняты во всем мире, чтобы облегчить борьбу с террором. Также немало усилий в ICT прикладывают для борьбы с существующими двойными стандартами в отношении различных террористических группировок. Институт проводит огромное количество семинаров для иностранных специалистов, собирает примерно раз в год международный симпозиум по борьбе с террором.
Важно отметить, что институт разрабатывает и молниеносные тактические варианты решений кризисных ситуаций. Так, например, в марте 1997 года, когда террористы из группировки «Тупак Амару» захватили заложников в Перу, в ходе решения кризиса использовался вариант, предложенный специалистами ICT.
Известно, что в последнее время, после волны терактов в России, специалисты из РФ изъявили желание наладить плотные контакты с этим институтом.
