Разбитая ваза

Во вторник Центризбирком Приднестровья подвёл окончательные итоги референдума в Приднестровье, которые не сильно отличаются от предварительных результатов, оглашённых утром 18 сентября. За сохранение независимости Приднестровской Молдавской Республики и её дальнейшую интеграцию в Россию проголосовали 301332 человека, или 97,2% приднестровцев, против интеграции высказались 5905 человек, или 1,9% населения. За отказ от независимости и вхождение в Молдову проголосовали 10308 человек, или 3,3% избирателей, против — 294253 человека, или 94,9% населения Приднестровья.

На протяжении всей прошедшей недели тема референдума в Приднестровье стала темой обсуждения номер один в России и мире; она останется таковой ещё долго. Шутка ли — впервые за последние 16 лет за пределами тех границ, в которые оказалась втиснутой Россия после 1991 года, был проведён референдум о возвращении в состав России, причём почти 100% населения данной территории проголосовала положительно! Впервые легитимность границ Российской Федерации открыто ставиться под сомнение, и об этом итоги референдума заставляют задуматься народ самой России.

На Западе и в Молдове итоги референдума в Приднестровье были встречены в штыки. Зато итоги референдума были с воодушевлением встречены в России, причём воодушевление итогами голосования выразили даже либеральные телеведущие Кира Прошутинская (“Народ хочет знать”, ТВЦ) и Владимир Соловьёв (“Воскресный вечер”, ОРТ). Государственная Дума России готовит обращение к президенту России с призывом признать Приднестровскую Молдавскую Республику. Доброжелательной была оценка приднестровского референдума со стороны главы Совета Федерации Сергея Миронова. Довольно достойно повёл себя российский МИД, впервые открыто признавший проведение референдума в Приднестровье соответствующим демократическим нормам. Но все ждали высказывания высшего должностного лица России – Владимира Путина. И оно последовало.

Выступая в Елисейском дворце перед встречей с президентом Франции, Владимир Путин отметил: “Референдум был проведен, теперь мы должны определиться с нашими, в том числе и европейскими партнерами, что мы ставим во главу угла международных дел — принцип территориальной целостности или так называемую политическую целесообразность”.

В том же выступлении Путин добавил: “Наша позиция в том, что следует придерживаться принципов международного права, один из которых предусматривает принцип территориальной целостности государств. Но мы должны искать такие решения вопросов, которые бы удовлетворяли всех людей, которые проживают на той или другой территории, тем более в Европе. Это очень сложный вопрос. Мне очень хотелось бы с вами в дискуссии его решить, но боюсь, что не получится”.

Сдал ли Путин Приднестровье этим своим заявлением?

Не защитил в должной мере — это бесспорно. Но и не сдал.

Путин подтвердил: референдум был проведён. То есть, хотите вы того или нет, — референдум о независимости Приднестровья состоялся. Думайте, как дальше вам жить с этим фактом.

Президент России не сделал такого, например, резкого заявления: “Россия является последовательным сторонником принципа территориальной целостности”. Тем более, в его выступлении не было и намёка на территориальную целостность Молдовы. Он обращается к своим европейским визави: давайте мы с вами определимся, какой принцип ставим во главу угла. Если принцип территориальной целостности, — давайте исходить из него, в том числе и в вопросе Косово. Если вы склонны придерживаться принципа права народов на самоопределение, — давайте следовать ему, в том числе и в Приднестровье, Абхазии и Южной Осетии.

“Но мы должны искать такие решения вопросов, которые бы удовлетворяли всех людей, которые проживают на той или другой территории, тем более в Европе”. В переводе с дипломатического с человеческий это звучит так: референдум в Приднестровье продемонстрировал, что территориальная целостность Республики Молдова жителей данной территории не устраивает, поэтому давайте искать другие решения. Но поскольку каждый из нас останется на своей позиции, разговор на эту тему не удастся.

Бесспорно, было бы гораздо более желательным, если бы Путин в одностороннем порядке заявил: народ Приднестровья сделал свой выбор, и мы, следуя демократическим нормам, обязаны его признать. Россия вполне может формально воспользоваться турецким прецедентом. Однако подобная политика “с открытым забралом” чревата значительными рисками на мировой арене, на которые Россия в лице Путина пока пойти не готова.

В первую очередь, это, увы, касается пресловутого обострения отношений России с развитыми странами Запада. Россия вполне может прожить и без членства в G8, но это членство обеспечивает России дополнительные рычаги влияния и не позволяет окончательно консолидироваться западному миру против неё. Россия, к сожалению, не настолько сильна, чтобы позволить себе оказаться в ситуации, подобной Крымской войне. А такая перспектива вполне реальна.

Дальнейший распад России был бы вполне реален, и он неизбежно встанет на повестку дня при падении цен на нефть. России следует, в известной степени, надеяться на Джорджа Буша и американских неоконсерваторов, — пока они в Белом Доме, ценам на чёрное золото ничто не угрожает. Но как только туда придут демократы, первое, что они предпримут — так это начнут активный поиск союзников на Ближнем Востоке и переключат своё внимание на возрождающуюся Россию как на “мировое зло номер один”. С целью “победы над империей зла” они, как и республиканская администрация Рейгана в 1980-е годы, начнут искусственно обваливать цены на нефть. К сожалению, экономика России к дешёвой нефти не приспособлена.

И, наконец, мало кто учитывает тот факт, что в самой Молдове на правах заложников живут сотни тысяч российских соотечественников. Резкое движение России в отношении Приднестровья неминуемо скажется на их положении, причём в худшую сторону. На сегодня, будем справедливы, положение русскоязычных в Молдове на порядок лучше, чем в Прибалтике или Западной Украине: их не лишали возможности получить гражданство, им не запрещают использовать русский язык, не прекращают трансляцию российских телеканалов. Молдавской телевидение транслирует передачи на русском языке.

Да, русскоязычные на правом берегу Днестра в основном не испытывают особой любви к Приднестровью, а в последние годы — и к России. Однако это —ненависть заложников, подверженных “стокгольмскому синдрому”, к спецназовцам, которые пытаются их освободить из рук захватчиков. Да, борющееся и не склоняющее колен Приднестровье на уровне русскоязычных жителей Молдовы выглядит куда достойнее. Но и бросать своих соотечественников, не по своей воле оказавшихся в заложниках, на произвол судьбы — вряд ли было бы позволительно.

Поэтому говорить о том, что “Путин сдал Приднестровье”, всё-таки несправедливо. Он не осудил “сепаратизм”. Не признал территориальную целостность Молдовы. Он заставил глав западных стран услышать то, что они должны были услышать. Как справедливо заметил мой коллега Роман Коноплёв, на федеральных телеканалах Приднестровье перестали называть “коммунистическим заповедником”, а выступать в поддержку этой республики стало правилом хорошего тона. За одно это можно сказать спасибо действующему президенту России.

Четвёртый срок Игоря Смирнова

Ещё за неделю до референдума, 11 сентября, в Приднестровье стартовала президентская кампания, в исходе которой сегодня мало кто сомневается. 10 декабря в Приднестровье состоятся четвёртые по счёту выборы президента республики. В предыдущих, состоявшихся в 1991, 1996 и 2001 годах, победу неизменно одерживал действующий президент Игорь Смирнов (несмотря на то, что в последние выборы — в 2001 году — Кремль усиленно пытался провести в президенты оппозиционного Тома Зеновича, настроенного на переговоры с Молдовой).

Не будут сюрпризом и эти выборы: ещё до начала референдума рейтинг Смирнова почти в 2 раза превосходил рейтинг его основного оппонента — спикера Верховного Совета ПМР и лидера умеренно-оппозиционной партии “Обновление” (за которым стоит крупнейшая в республике торгово-финансовая группа “Шериф”) Евгения Шевчука.

Многие утверждают, что и сам референдум был организован для “повышения рейтинга действующего режима”. Если так рассуждать, то и мартовская блокада со стороны Молдовы и Украины была организована для повышения рейтинга Смирнова — с одной стороны, в результате блокады рейтинг Смирнова ещё больше увеличился, с другой — именно блокада стала главной причиной назначения референдума 17 сентября. В любом случае, сегодня у 65-летнего президента Игоря Смирнова реальных конкурентов нет. Причём, если до недавнего времени Смирнов скрывал свои планы относительно четвёртого срока, то перед референдумом, выступая в Бендерах на юбилее Женского забасткома, он заявил: “Да, я останусь на своём посту до полного признания республики”.

Сегодня в качестве альтернативных кандидатов выдвинулись радикальный оппозиционер, редактор приднестровской “Новой газеты” Андрей Сафонов и руководитель фирмы “Шериф”, депутат Верховного Совета, Пётр Томайлы, гагауз по национальности. До сих пор неизвестно, будет ли баллотироваться Евгений Шевчук — скорее всего, движение “Обновление” поддержит кандидатуру Томайлы. Однако ни у одного из них на сегодня практически нет шансов составить конкуренцию действующему президенту. Сегодня президент Игорь Смирнов находится в такой ситуации, при которой любой шаг его оппонентов лишь добавляет ему рейтинг. Это могут быть и попытки Верховного Совета переподчинить себе государственные СМИ, и постоянно распускаемые слухи о якобы готовящемся покушении на Андрея Сафонова (по информации агентства “Лента ПМР”, такое покушение действительно готовится, причём со стороны Службы информации и безопасности Молдовы — с целью сорвать президентские выборы в Приднестровье).

Однако президентская власть после победы Смирнова после 10 декабря будет качественно иной, чем сегодня. Сразу же после референдума 17 сентября президент Приднестровья выступил с обращением к народу Приднестровья, в котором сделал целый ряд программных заявлений: в первую очередь, о намерении перейти от “блокадной экономики” к “экономике развития”. Согласно законодательной инициативе президента, будет учреждён пост премьер-министра, кандидатура которого будет утверждаться Верховным Советом. Сегодня всю исполнительную власть концентрирует в своих руках президент, он же формирует правительство. Согласно реформе власти, премьер-министр будет обладать расширенными полномочиями, и нести личную ответственность за деятельность кабинета министров. Реформами предусматривается “гармонизация законодательства Приднестровской Молдавской Республики и Российской Федерации в сфере финансовой, экономической, налоговой и таможенной политики, социального обеспечения и образования”, а также вхождение Приднестровья в зону российского рубля.

Таким образом, Приднестровье, пусть даже и оторванное от России недружественной (пока!) Украиной, де-факто становится российским регионом — с несколькими сотнями тысяч российских граждан, обладающими правом голоса, с российской валютой и банковской системой, с российским капиталом в промышленности, энергетике и аграрном комплексе, с российской системой образования. Это всё гораздо важнее, чем несколько дипломатических фраз российского президента в Елисейском дворце.

Два мира — две судьбы

В Молдове реакция на референдум была, как и следовало ожидать, нервной. Молдова, в содружестве с другими странами антироссийского блока ГУАМ, предприняла наступление на Россию на 61-й сессии Генеральной ассамблеи ООН. В повестку дня было включено обсуждение эффективности миротворческих операций в замороженных конфликтах. Министр иностранных дел Молдовы Андрей Стратан потребовал трансформации существующей миротворческой операции в Приднестровье в “многонациональную миссию по поддержанию мира с международным мандатом”.

Однако говорить об этом аккурат во время проведения в Молдове командно-штабных учений НАТО “Cooperative Longbow/Lancer” просто наивно. Кстати, в ходе этих учений отрабатывались усмирительные акции в адрес местных жителей, протестующих против пребывания баз НАТО на их территории.

Между тем, Молдова, и без того самая нищая страна Европы, в результате “винного” и “топливного” кризисов всё глубже скатывается в пропасть. Цены на самые необходимые виды товаров (сахар, крупы, яйца) растут не по дням, а по часам. Закрытие рынков сбыта влечёт за собой почти стопроцентную остановку экспортного производства, массовую безработицу и исход последних остатков трудоспособного населения из страны. В то время как в Приднестровье, где газовая отрасль принадлежит “Газпрому”, интенсивными темпами завершается газификация сельской местности, в Молдове целые населённые пункты и даже районы отказываются от прокладки газовых труб — из опасения, что нечем будет оплачивать астрономические счета.

И к лучшему ситуация меняться не будет — по крайней мере до тех пор, пока в президентском кресле сидит Владимир Воронин. Лишнее тому подтверждение — недавнее заявление главного санитарного врача России Геннадия Онищенко о том, что возвращение молдавских вин на российский рынок в ближайшее время маловероятно. Причём проблема, вопреки всем утверждениям, носит именно политический характер. Эта проблема — в руководителях Молдовы, привыкших обращаться с собственным народом как с бесформенной массой, и проецирующих аналогичное отношение на всех окружающих.

Простые жители Молдовы от отчаяния “голосуют ногами”, в массовом порядке стремятся обзавестись румынскими паспортами. Весьма показателен ажиотаж с “почтовой афёрой”, когда с раннего утра десятки тысяч молдаван осаждали почтовые отделения в надежде за 5 леев получить заветное гражданство Румынии, дающее, как они надеются, заветную путёвку в Евросоюз.

Президент Приднестровья был прав, упомянув в своём обращении после референдума о том, что на двух берегах Днестра выросло целое поколение людей, разделяющих разные ценности. Об этом с горечью признают и люди с правого берега — в частности, кишинёвский политолог Виталий Андриевский, в прошлом ярый сторонник “общего государства” в границах Молдавии. Вазу, разбитую более 16 лет назад, вряд ли удастся склеить заново. Граница вдоль Днестра стала свершившимся историческим фактом. Вопрос лишь в том, будет ли эта граница мирной, или останется вражеской, как сейчас.