Возможность обретения Приднестровьем независимости зависит, в первую очередь, от России и от Путина.
Тут ситуация простая. На сегодняшний день и Евросоюз, и Украина заявляют о нелигитимности нынешнего референдума, как и всех предыдущих. Позиция эта, прямо скажем, подлая. Потому что Европа готовится предоставить независимость Косово, уже реализована независимость Черногории, никаких юридических, политических и моральных объяснений, почему одним можно, а другим нельзя, западные страны не предъявляют.
Более того, изо всех сил игнорируется главная причина стремления Приднестровья к независимости, — то есть, совершенные молдавскими гвардейцами массовые убийства в Бендерах в день школьного выпускного бала. После этого события жители Приднестровья не считают возможной жизнь в одном государстве с подобными ублюдками, которых за прошедшие 15 лет никто в тюрьму не посадил, в том числе и при нынешнем, якобы левом режиме Воронина.
Я уж не говорю о том, что у приднестровцев есть полуюридическое основание, заключающееся в том, что Молдавская автономная республика на территории нынешнего Приднестровья никогда не входила в состав Бессарабии, а была в составе Украины. Что объединение Молдавской автономной республики с Бессарабией и создание Молдавской Советской Социалистической республики произошло только после 1940-го года.
Все эти аргументы никем не принимаются во внимание, и весь вопрос — в России. Если она признает Приднестровье, то ситуация изменится.
На сегодняшний день Россия, по-моему, все еще не имеет консульства в Тирасполе, и люди, которые получают российские паспорта, вынуждены ездить за ними в Кишинев.
Что я могу сказать по поводу прогноза позиции наших властей? Из Кремля уже около полугода случаются смутные утечки, основная мысль которых — “победим любую оппозицию, если одержим одну — реальную — победу”. И дальше идут осторожные намеки, что этой победой может оказаться присоединение Приднестровья, Абхазии и Южной Осетии. Но верить или не верить этим утечкам, я не знаю.
Если Россия будет продолжать примаковскую политику, то, в конце концов, у Приднестровья ничего не останется, кроме решимости его граждан к защите независимости, и это кончится либо кровавой войной с Молдавией, либо постоянно напряженным холодным миром. Это в том случае, если мы поддадимся давлению со стороны Европы, и наши войска будут из Приднестровья выведены.
Если же наши войска будут оставаться, несмотря на то, что мы не будем помогать ПМР, это будет пролонгирование нынешней ситуации, но она будет становиться все хуже и хуже, потому, что страна в экономической блокаде жить нормально не может.
На Украину рассчитывать нечего. Я очень сомневаюсь, что Янукович реально будет помогать Приднестровью, а он из украинских политиков самый — не считая Витренко, которая не имеет политического веса, — “проприднестровский”.
Что уж тут говорить об “оранжевых”, которые попросту отдали бы Приднестровье. Правда и тут есть некоторый маневр: в свое время приднестровским госсекретарем Лицкаем всерьез предлагалось рассмотреть вариант вхождения Приднестровья в состав Украины, но я боюсь, что нынешняя украинская власть не рискнет сделать такой шаг.
Значит, остается российская поддержка. Минимум ее — признание Приднестровья. Максимум — согласие на вступление Приднестровья в Россию на правах ассоциированного государства, или в форме союза, такого, как мы собираемся заключить с Белорусией. Но пойдут ли на это наши власти?
Тут весь вопрос в том, что победит в Кремле. Ориентация на победу на внутреннем политическом рынке, для чего, действительно, желательно совершение некого победоносного действия на международной арене, или нынешняя власть, в том числе готовящийся к отставке президент, предпочтет сохранить хорошие отношения со своими старшими западными партнерами и предаст Приднестровье.
Предательство Приднестровья было бы, кстати, серьезным свидетельством того, что наши начальники, подобно Кучме и Акаеву, держат свои деньги на Западе.
Это главный стратегический узел происходящего, но выбор у нашей власти непростой, потому что поддержка Приднестровья и последующая сильная легитимация наших властей — это был бы некий внутренний торг, ведь тем самым из Ивана было бы выбито согласие терпеть олигархов, терпеть низкий уровень и качество жизни, может быть, даже терпеть хамское поведение южных диаспор. Ведь вот, мол, смотрите, мы Приднестровье и Абхазию спасли — какие мы хорошие.
Поэтому я бы не позавидовал тем людям в Кремле, кто должен сейчас тереть виски и решать подобную задачу.
Но, в любом случае, я хочу высказать свое восхищение моим другом Дмитрием Соиным, который так блестяще проводит в Приднестровье правозащитные и пропагандистские акции. И то, что эти акции вызывают у руководства Молдавии такую злобу — только дополнительный плюс в его репутации.
Что касается опасности для России в смысле аналогий — типа “вы поддерживаете сепаратистов”.
Во-первых, Приднестровье — не сепаратисты. Я уже говорил, как возник Приднестровский вопрос. Для меня удивительно, каким образом можно проводить новые государственные границы по таким условным границам, как границы советских республик. Это касается, кстати, также Абхазии и Южной Осетии. Абхазия до создания Закавказской федерации была отдельной советской республикой, такой же, как Грузия.
Куча есть аргументов, но дело даже не в этом, а в том, что нельзя проводить параллели между Чечней и Абхазией, Чечней и Приднестровьем по одной простой причине — что б там не рекомендовал Жириновский, которого, слава Богу, никто не слушает, — у нас с момента независимости существуют автономные республики, или, как они сейчас называются, республики в составе Российской Федерации.
У нас, как бы я ни относился к российским властям, продолжает оставаться режим исключительного уважения прав национальных меньшинств. Самые крупные и компактно проживающие меньшинства имеют республики в составе России, имеют прессу и образование на родном языке. При желании минимального числа проживающих на территории республики. То, что в вузах не всегда есть образование на родном языке, это, скорее, потому, что люди хотят учиться на русском, чтобы легче было потом работать.
Что происходило в Грузии? Там, по сути, сначала ликвидировали южно-осетинскую автономию, потом была предпринята попытка ликвидировать абхазскую автономию. И это была одна из причин, того, что бывшие автономии восстали.
То же самое касается Приднестровья. Как бы ни обсуждался все эти 15 лет план двойного молдавского государства, реально власти Молдавии хотят аннексии Приднестровья без всякой автономии. Это понятно уже по тому, что они ликвидировали Гагаузскую автономию.
То есть, никакого сепаратизма в стремлении Приднестровья к независимости нет, и я не вижу никаких опасностей в поддержке национально-освободительных движений за пределами нашей страны, поскольку они никак не могут быть связаны с сепаратизмом на нашей территории.
Текст был опубликован на сайте “Товарищ”
