После «августовских событий» мы с Олегом Григорьевым были настолько потрясены бесцеремонной наглостью пришедших к власти так называемых «демократов», что у нас как-то само собой родилось желание, как стали выражаться, впрочем, лет через 5 после описываемых событий, «запустить ответку». План наш, как я сейчас понимаю, был вполне утопическим.
Мы рассчитывали сделать бумагу, которую могли бы подписать эксперты почти всех политических структур и направлений, что уже само по себе, являлось бы политическим действием. Ничего у нас, конечно, из этого не вышло. Подписать бумагу, кроме нас самих, согласилось не более 5–6 человек, да еще Михаил Валентинович Малютин добавил в текст изрядную толику своего неповторимого авторского стиля. Впоследствии мне пришлось проделать немалую работу, очищая текст от застрявших в нем малютинизмов. Опубликовать текст не удалось также.
Впрочем, при всей утопичности нашего замысла, более, чем через 10 лет мне этот замысел все же удалось реализовать, хотя и в более слабой форме. И уже не с Олегом Григорьевым, а со Станиславом Белковским. Я имею в виду, конечно, доклад Совета по национальной стратегии «Государство и олигархия».
Вообще, в ту историческую эпоху нас с Олегом сильно тянуло на утопии. «Реалистический манифест» был одним из, по меньшей мере, четырех наших тогдашних утопических начинаний.
За год до Манифеста мы создали Фонд «Институт развития». Замысел был — создать фирму, которая предложит властям в качестве консультанта проекты «неантинародных» реформ. Я тогда шутя называл нас «российским правительством во внутреннем изгнании». Конечно же, ничего у нас не вышло.
В качестве программы Фонда мы начали было создавать с Михаилом Юрьевым Союз гражданских предприятий, рассчитывая повлиять на ситуацию в стране через агрегирование хозяйственных субъектов. Но Юрьев от идеи отказался, результаты учредительной конференции Союза аннулировал.
Казалось бы, урок был вполне понятен — никому из обладателей политической или экономической власти не нужны эксперты по моделям будущего. Нужны только эксперты по оптимизации налогообложения. Но мы тогда ничего не поняли. А Фондом я руковожу и по сей день.
После провала СГП, мы создали за несколько месяцев до Черного Августа Универсальную биржу товаров и ресурсов. Замысел был — объединить в биржевом кольце нефтяников, сельхозпроизводителей и промышленников, создав, таким образом, реальную альтернативу предвидимым нами «радикальным реформам».
И здесь, конечно, ничего не вышло. Примерно через год после начала работы Биржи, т.е. приблизительно через полгода после Манифеста, наши же менеджеры сговорились с акционерами, и выгнали нас вон для того, чтобы заняться торговлей турецким чаем. Через полгодика-год Биржа без нас окончательно сдохла. Хотя акции где-то до сих пор валяются.
Тут уж мы кое-какие уроки извлекли. С некоторым трудом, но мы поняли, что дураков у нас нет. Что за исключением нас — двоих лохов — все минимально способные к активности сограждане думают исключительно о краткосрочной охоте на лавэ, баблос и пети-мети.
Впрочем, горбатого могила исправит. Мы последовательно влезли еще в две утопии. В начале 1992 года мы вместе с помянутым выше Михаилом Малютиным и еще одним из подписантов Манифеста Владимиром Лепехиным создали Ассоциацию политических экспертов и консультантов (АсПЭК).
Замысел был грандиозен. Собрать вместе всех тех же уже помянутых экспертов изо всех политических структур и направлений, всех, можно сказать, «лиц, готовящих решение», и попробовать вместе, объявив «водяное перемирие», договориться о будущем страны, доведя впоследствии эти модели до своих патронов. Я тогда назвал, шутя, этот проект «масонской ложей открытого типа».
Вы, наверное, даже смеяться не будете, поскольку, конечно же, уже поняли, что и эта затея провалилась. Другое дело, что в качестве дружеского дискуссионного клуба, АсПЭК существует и по сей день.
Урок тоже был извлечен. В ближайшее время у нас невозможно не только шумпетеровское предпринимательство, как мы это поняли из провала УБТР, но и гэлбрейтовская техноструктура, поскольку все возможные ее участники гораздо больше думают о возможности угодить начальству и сохранить свое теплое местечко, чем о будущем не то что страны, а своих собственных корпораций.
Мы сделали еще одну глупость, но она была уже последней. Мы поучаствовали в создании партии «Обновление» и Гражданского союза. Урок тоже оказался позитивным. Мы окончательно поняли, что крепкие хозяйственники и красные директора равно, впрочем, как и новые предприниматели не только скупердяйско-корыстные сволочи, но и трусливые чмы, боящиеся малейшего искривления губ из Кремля.
Больше мы глупостей не делали. Следующие наши две авантюры были уже вполне позитивными. Одна из них носила теоретический характер, вторая же — практический.
Теоретический прорыв заключался в том, что Олег понял и мне объяснил, что все происходящее в стране с 1 января 1992 г. — вредоносно абсолютно для всех за исключением одной, вполне определенной группы лиц — нефтяников и газовиков.
Практический же заключался в том, что мы, наконец, нашли себе партнера в виде фракции Верховного Совета России «Смена — Новая политика». Благодаря этому партнеру мы в течение полутора-двух лет смогли, наконец, принять участие во всамделишной и реальной российской политике. И хотя мы тогда вместе со всеми защитниками Конституции проиграли, но это такое поражение, которое стоит больше многих побед.
Черный октябрь послужил для нас последним уроком. Стало понятно, что в «Реалистическом манифесте» мы недооценили уровень массовой трусости, конформизма, корыстности, равнодушия и склонности к поддержке почти любой власти, свойственный значительному большинству нашего народа в те времена.
Съев вместе за эти пять лет немало пудов соли, мы с Олегом, судя по всему, немного поднадоели друг другу и, в конечном счете, разошлись. Сейчас мы видимся довольно редко. Однако уроки, извлеченные нами из нашей совместной борьбы за лучшее будущее России, могут, мне кажется, быть полезными не только нам. И в этом смысле единственный наш совместный текст, т.е. «Реалистический манифест», может быть особенно полезным.
Наверное, самое сильное чувство, возникшее у меня при перечитывании Манифеста, это чувство дежа вю. Если отвлечься от конкретных обстоятельств послеавгустовского пира мародеров, то возникает впечатление, что в стране за эти прошедшие 15 лет практически ничего не изменилось.
Почти все констатации, содержащиеся в тексте Манифеста, остаются истинными и по сей день.
Мы по прежнему остаемся «страной, в которой почти единственный путь к успеху и богатству лежит через коридоры власти».
И сегодня «почти единственным путем к успеху в нашей стране остается повышение статуса человека в том или ином клане».
Как и пятнадцать лет назад «все больше и больше времени уходит на добывание пропитания, доступ к рабочим местам остается социальной привилегией, контролируемой все более узкими и сплоченными мафиозными кланами»
«Прежние представления о жизненном пути человека» так и не возродились, и мы по сей день живем «в условиях непредсказуемости будущего и ощущения своего бессилия что-либо изменить в собственной судьбе и судьбе страны», когда «складывается ощущение, что все давным-давно поделено и будет впредь перераспределяться людьми, единственным достоинством которых является "умение жить" при любом режиме».
До сих пор «в политике и бизнесе, по странной закономерности, процветают, за редким исключением, либо давно знакомые типажи номенклатурщиков и теневиков (часто перекрасившиеся в демократов), либо появившиеся невесть откуда мелкие жулики и неудавшиеся киноактеры, а митинговая активность многих из нас является только ширмой, занавешивающей от нас реальное положение дел и реальное перераспределение власти и собственности».
Нам и сегодня «пытаются упорно навязать идею "сильной исполнительной власти", пронизывающей все общество сверху вниз и подминающей любую инициативу снизу».
И сегодня высшие чиновники назначаются по принципу личной преданности, а не компетентности и порядочности.
Почти все прогнозы развития событий в манифесте также оказались верными.
Наше общество пошло таки «по пути мафиозно-бюрократического капитализма, последствия развития которого так хорошо видны на примере Латинской Америки с ее неразрешимыми социальными конфликтами и Африки с ее непрекращающейся войной кланов под национально-племенным соусом».
«Соперничество мафиозных групп, лишь слегка прикрытое видимостью рыночных отношений», действительно породило «постоянное воспроизводство экономической отсталости».
И, увы, Россия действительно превратилась «в типичную страну третьего мира — бедную, экспортирующую свои невозобновимые ресурсы (полезные ископаемые, энергоносители, лес, умных мужчин, красивых женщин) и всецело зависящую от зарубежных кредитов и "ноу-хау"» Единственно, что не в «экологически-грязную». Мы недооценили уровень деиндустриализации.
Верным оказалось и то «что такое превращение внешне может выглядеть как движение к процветанию».
И уж никак невозможно поспорить с тем, что «путь дикой приватизации за счет спекулятивного разворовывания госсобственности может вести только к нарастающей нищете подавляющего большинства населения на фоне процветания малочисленного слоя новой номенклатуры — бюрократов и торговых посредников».
Пока, слава Богу, мы ошиблись лишь в конечном прогнозе.
«Когда будет проедено все, когда уже нечего будет приватизировать, когда будут исчерпаны возможности спекуляции недвижимостью, когда наступит всеобщий биржевой крах, будет уже поздно что-либо предпринимать. Экономика придет в свое естественное состояние — сельское хозяйство, которое в состоянии прокормить лишь занятых в нем, и добывающая промышленность, зависящая от импорта оборудования и продовольствия. Таков наш путь в мировой рынок и общечеловеческую цивилизацию при этом сценарии.
Те, кто рассчитывает занять относительно привлекательные места в работающем на заграницу секторе экономики, столкнутся с дефицитом рабочих мест, который вынудит большинство из них стать жителями городских трущоб, донашивающих выброшенную на свалку одежду и моющих автомобили обитателей богатых кварталов. Большинство стран Латинской Америки и Африки так и живет». Но если продолжать «курс реформ», то можно добиться и этого результата.
Однако чудесным образом до сих пор сохранились и обнадеживающие констатации Манифеста, и его оптимистические презумпции.
Человеческий капитал, на который мы возлагали в Манифесте основные надежды, непонятным образом все еще существует. Умных, честных и добросовестных граждан реформаторы с олигархами так и не изничтожили.
И. как ни странно, несмотря на все усилия демпропаганды, большая часть нашего народа так и не признала «окончательными результаты происходящего сейчас нового передела власти и собственности». До сих пор верно, что «как бы не пытались нас убедить, что ныне соперничающие группировки и мафиозные кланы представляют интересы всего общества, а потому неприкосновенны, пока ни один человек в здравом уме в это не верит».
Более того, до сих пор люди возмущены не чужим богатством как таковым, а тем, что работа профессионала не приносит доходов, какие приносят посредничество и сидение на хлебном месте, неважно во власти ли или в бизнесе.
С предложениями, конечно тяжелее. Но я верю — их час еще придет. Похоже, именно в этой части текста Манифеста мы с Олегом опередили свое время лет этак на 25. Однако я продолжаю верить, придет время для реализации великих идей социальной кооперации и социальной самозащиты. Уж очень хорошо они гармонируют с лучшими чертами русского национального характера.
Впрочем, одно из наших предложений уже было реализовано, а сейчас реализуется уже второй раз. И оба раза в виде фарса. Я имею в виду предложение о создании в России двухпартийной политической системы.
Сам я его признаюсь, украл. Оно принадлежит моему старому другу Борису Эдуардовичу Верпаховскому. Это предложение из одной Бориной неопубликованной статьи я внаглую незакавыченно внес в Манифест, уж больно оно мне понравилось.
Дальнейшая судьба многострадального плагиата была такова. Уже поминавшийся выше один из подписантов Манифеста, мой друг Владимир Лепехин рассказал эти идеи через пару лет своему тогдашнему партнеру по общественному объединению «Предпринимательская политическая инициатива» Константину Затулину.
ППО на выборах в Думу шло в составе ПРЕС. Константин поделился этими идеями с лидером ПРЕС Сергеем Шахраем. Сергей довел эти мысли то ли до Ельцина, то ли до Черномырдина.
Так родилась историческая идея двухпартийности НДР и Блока Ивана Рыбкина. Сейчас эта идея снова возродилась в виде идеи двухпартийности «правоцентристской» «Единой России» и «чего-нибудь левоцентристского». На сегодняшний день, слава Богу, более ни одна из идей, высказанных нами в Манифесте, поруганию не подверглась.
Если же говорить об итоговом впечатлении от чтения Манифеста сегодня, то оно у меня как ни странно, вполне оптимистическое. Конечно, то, что наша страна за эти 15 лет остается в той же точке исторического пространства, что и в 1991 году, может вызывать уныние.
Все это сильно напоминает «Город Зеро» с «вы никогда не уедете из этого города». Однако вся эта история с тем, что «демократия = сильная исполнительная власть + приватизация всей страны» может быть прочтена и совершенно иным образом.
Если за прошедшие 15 лет итоги хищнических игр по захвату и переделу власти и собственности так и не стали в сознании большей части нашего народа легитимными и необратимыми, если претензии к происходящему за эти годы у большинства из нас остались практически теми же, если за это время мы так и не отучились от дурной привычки делать свое дело, а не только зарабатывать, значит, у России все еще есть шанс.
