О Южном Бутове написано уже столько, что если опять заводить об этом разговор, то начинать его стоит не с самого Бутово, а персонально с Анатолия Кучерены, которому (вместе с Николаем Сванидзе) эта история отдана на юридический откуп, преходящий в политический.
Едва ли не везде, где появляется этот умелый и удачливый стряпчий, до Общественной палаты включительно, возникает странное мерцание неоднозначности и подмены, переходящих в классическую чертовщину. К примеру, Тамара Рохлина, с его подачи, превращается в героиню чего-то вроде кинохита «Водитель для Веры». Впрочем, впервые уже весьма преуспевший в «тени закона» адвокат решил «засветиться» в СМИ в связи со скульптурой «Рабочий и колхозница». «Вчера в редакции «КП» раздался звонок: “Хочу сообщить вам новость — московский адвокат Кучерена направил в Управление государственного контроля по охране и использованию памятников Москвы письмо, в котором просит начальника этого управления Булочникова, продать американской фирме скульптуру Мухиной ‘Рабочий и колхозница’”» («Комсомольская правда», 7.08.1998)... Такие звонки последовали во все видные редакции (с уточнением, что сам Кучерена не отказывался давать интервью по этому поводу, откуда становилось ясно, что звонил либо сам Кучерена, либо от него). Наиболее скептически отнеслись к ситуации в «Вечерней Москве»: «Что же он своего шефа закладывать собирается?» Тогдашний юридический «рабочий» Кучерена был консультантом этой американской фирмы, ну, а телевизионная «колхозница» находилась уже, кажется, на нынешнем месте. Но некоторые издания безоговорочно клюнули на жареный факт: мол, один из бывших символов империи продается за границу. Кучерена же «успокаивал» долженствующих прийти в возбуждение читателей, что другого выхода нет, так как скульптура находится в плачевном состоянии и в ином случае пропадет совсем.
Витал ли в воображении специалиста по нашему символическому капиталу Майдан уже в те годы? О, странные, но точные созвучья бытия, еще как витал! Но совсем еще в другом смысле. Примерно в это же время у Кучерены начался роман с начинающим тренером по фитнесу Ольгой Майдан, прибывшей из Сочи покорять столицу. Когда Ольга узнала, что Анатолий женат, она уже находилась в любовных сетях адвоката. Пару лет назад родился ребенок, и Анатолий без разговоров записал девочку на свое имя. Однако отношения влюбленных к тому времени сошли на нет. И Ольга, собрав свои вещи, решила уехать с дочкой Настей домой в Сочи. Не испытывающий к этому времени никаких проблем с жилплощадью адвокат предложил купить для дочери отдельную квартиру, в которой обещал временно прописать и Ольгу с ежемесячной выплатой 10 000 рублей, но Ольга отказалась. Тогда Кучерена решил проявить профессионализм.
« — То ли он решил мне отомстить, то ли что-то доказать и поэтому обратился в суд, — утверждает Ольга в интервью “Комсомольской правде”. — Он, наверное, считает, что все, до чего он дотрагивается, должно принадлежать ему. Анатолий до сих пор не вернул мне мои личные вещи».
И вот второго марта сего года в Центральном райсуде Сочи Ольге было сказано, что нечего разрушать семью, нужно ехать и жить вместе с ребенком и его отцом, женатым на другой женщине. Это был первый в России прецедент явочного введения многоженства, хотя предстоит еще попытка обжалования решения суда.
Вот так-то, бутовчане, с новосельицем вас… Гнев Ваш праведен, временами успешен, но объективно он может стать, помимо прочего, и оранжеватым пьедесталом для выхода из «мира неясного и нерешенного» в мир большой антилужковской политики ассиметричной, какой-то коровьево-бегемотообразной, двоицы, состоящей из полутораженатого адвоката и телевизионного полуисторика. «Недопустить мордобоя» — но юридически разбудить народ.
«Новую газету» трудно обвинить в «сотрудничестве» с властями. Но она не спешит стать однозначным рупором «восставших».
В ее истолковании позиция префектуры такова: «Мы давали квартиры всем жителям поселка. Большинство из них согласилось на равноценный обмен. Семье Прокофьевых предлагали две квартиры: одну — по социальному найму, другую — в собственность. «Если у человека есть несколько соток, то ему лучше взять новую квартиру, потому что и прав-то реальных у него на эту землю нет, а есть только условное право получить эту землю в собственность на основании специальных решений». Но Прокофьевы не согласились, пошли в суд. А суд — более жесткая система, чем правительство Москвы. Вот они и получили по жесткому федеральному минимуму, без всяких сантиментов — одну однокомнатную квартиру общей площадью в 40 кв.м. Так постановил суд, а теперь Москва просто выполняет его решение <…> Какие-то доброжелатели (откуда они взялись — не до конца ясно) сказали Прокофьевым, что они страшно прогадают, согласившись на условия префектуры, назвав нереальную сумму: сотка под их домом стоит вроде как от 60 до 200 тысяч долларов. И Прокофьевы обрадовались! Стоит учесть, что право собственности на дом и участок у них не было оформлено должным образом. По их словам, препятствовала оформлению сама Москва. Правосудие в этой ситуации встало на сторону сильного, не вдаваясь в суть проблемы и детали закона. И суд присудил им однокомнатную квартиру в 40 кв.м. <…> конфликт постаралась использовать в своих интересах каждая из сторон. А люди стали заложниками неизвестных авантюристов и желания “как бы не прогадать”».
По последним данным, Юлия Прокофьева намерена обратиться в суд с иском о защите чести и достоинства не к «НоГе» (введем это сокращение, чтобы избежать занятого другим изданием «НГ»), а к городскому голове, мэру Москвы Юрию Лужкову с требованием опровергнуть информацию о том, что просила выплатить ей и ее сыну по 100 тыс. долларов. «Я ничего не вымогала и не просила», — сказала она в интервью газете “Взгляд”. По словам Прокофьевой, она намерена обратиться в суд по месту жительства в понедельник. Прокофьева также сообщила, что будет настаивать, прежде всего, на опровержении мэром своих слов, а не на компенсации.
«…эта история, в общем, не про борьбу с "беззащитных выселенцев" со "всемогущей властью", — утверждает на страницах “Московских новостей” Елена Комарова. — Она про другое. Про то, что принципы все чаще становятся предметом для торга. "Мы не уйдем с земли, за которую заплачено 287 жизнями наших родных и близких в Великой Отечественной войне", — пишет председатель инициативной группы Владимир Жирнов президенту Путину. А в приватной беседе делится: "Если б они нам дали, как положено, 120 тысяч долларов за сотку, я готов уйти, и многие тоже".
...Вчера в редакцию обратилась жительница подмосковной деревни Кутузово Нина Лунева. Жена председателя местного Совета по сносимым домам. Она поведала историю 83-летней фронтовички Зинаиды Егоровой. Которая, мол, просила передать: "Если ко мне придут, я просто лягу под бульдозер".
— Ну не для того она воевала, чтобы ложиться под гусеницы, — долго не могла успокоиться Нина Лунева. — И я не для того променяла Москву на Кутузово, чтобы мне предлагали переехать в Зеленоград. Требую домик в Москве. У нас из 25 хозяйств осталось 14, стоим намертво. Будем, как в Бутове!». Да, пример бутовчане подали достойный.
Что же произойдет, когда в Бутово взовьются на крышах изб, вместе с государственным триколором, красные флаги, на стенах повесят иконы Божьей матери снаружи и портреты Путина внутри, в ожидании ОМОНа и Гапона? Или Кучерена отредактирует атрибутику?Вот впечатления участника событий в Южном Бутово:
«Там, где большие деньги отбирают землю у москвичей, редко встретишь федеральные телеканалы, а тут — мама дорогая, будто крупный московский чиновник живет в этом несчастном доме! Кстати, если бы он действительно там жил, то вряд ли префектура осмелилась бы оценить этот дом в 450 долларов. Ба-а, кого я вижу! Господин Сванидзе, господин Кучерена… Вот вам и причина столь массового появления журналистов. Вряд ли, конечно, у означенных господ вдруг проснулась совесть, и они озаботились таким давно забытым для них понятием как справедливость.
Дело, скорее всего в том, что нашёлся заказчик, способный вложиться в «подкоп» под Лужкова. Проплаченные СМИ сейчас начнут плакать о судьбе бедных бутовцев, а проплаченные адвокаты взывать к правам человека. День работы Кучерены стоит столько, что вряд ли бутовцы даже вскладчину способны оплатить хотя бы пару его часов. Ну да ладно, если эти «звёзды» хотя бы привлекут внимание людей своими рыданиями, и то хорошо.
Настало время судебных приставов. Мы сгрудились у калитки с намерением не пропускать идущий за приставами отряд спецназа. Приставов и понятых мы пропустили, но перед спецназом проход сомкнули. Старший было, сунулся, но, встретив отпор, встал. Приказа «мочить» нас у них, видимо ещё не было.
Выходящий навстречу приставам Кучерена попросил нас свернуть красные флаги, хотя бы на момент прохода приставов. Может быть, боялся, что его хозяева пожурят, если в кадры попадут коммунисты? Нету мол тут таких, есть только плачущие люди и великодушно их спасающая сановная “общественность”, борющаяся за права человека.
Это была не последняя попытка “наезда” на нашу атрибутику. Рядом, на крыше сарайчика стоял мальчишка лет одиннадцати-двенадцати и с удовольствием размахивал большим флагом национал-большевиков. Было видно, как кривились сытые лица собкоров всяких там НТВ и РТР, но выказать свое неудовольствие никто не рискнул».
***
То есть общей атрибутики для нашего Майдана, несмотря на все вложения, пока нет. И это еще дает шанс действующей власти сохранять стутус-кво.
