Как-то в один тоскливый вечер Пух в полном одиночестве сидел у мерцающего экрана и слушал всякие Предвыборные Шумелки и Кричалки. В телевизоре мелькали хорошие и разные партии Любителей Пятачка. Партия За-Лес сменяла Партия Вы-Лес, жужжала Партия ЗАПЧЕЛ и скакала даже Партия За Блох, но только Партии За Пухов почему-то видно не было. От нечего делать Пух даже почти окончательно решил отдать свой голос Партии ЗАПЧЕЛ, как наиболее отражающей его интересы. Но тут Пух подумал Опилками в голове, а что он будет делать, оставшись без своего Голоса. Ведь писать он еще не умеет, и ему остается только махать лапками или объясняться так, как это умеют одни Пчелы, то есть на Языке Танца. Но тут к счастью Пух задремал под мерное уханье дежурного политолога Совы.
Ему снились неотличимые друг от друга Одноразовые Единорасы и Единорозовые Однороссы. Каждый из них говорил Пуху «Отдай свой Голос!» и тут же съедал у него очередной Горшочек с Медом. Вот почему Пух внезапно проснулся в полночь и насторожился, услышав Очень Подозрительный Звук.
Он встал с постели, зажег свечку и пошел к буфету — просто проверить, не пытается ли кто-нибудь туда залезть, но там никакого Любителя Пятачка не было, так что он, успокоенный, вернулся обратно, задул свечку и лег в постель. И тут он снова услышал Подозрительный Звук — тот самый, который его разбудил.
Это ты, Пятачок? — с надеждой спросил Пух.
Но это был не он.
- Входите, сэр Кристофер Робин, — торжественно сказал Пух.
Но сэр Кристофер Робин не вошел.
- Завтра все расскажешь, Сова, — сказал Пух сонным голосом и сделал вид, что выключил телевизор.
Но звук продолжался.
- ВОРРАВОРРАВОРРАВОРРАВОРРА! — говорил Неизвестно Кто, и продолжал рычать. — ПР-Р-РИР-Р-РОДНАЯ-Я… Р-Р-РЕНТА…
Пух вдруг почувствовал, что ему, в общем, совершенно не хочется спать.
- Что это может быть такое? — подумал он. — У нас в Лесу бывает множество всяких звуков, но этот какой-то странный. Это и не пение, и не сопение, и не хрипение… Это какой-то незнакомый шум, и шумит какой-то незнакомый зверь. А главное, он шумит у самой моей двери. Очевидно, надо встать и попросить его перестать!».
Пух встал с постели и открыл дверь Неизвестно Кому.
- Привет! — сказал он, обращаясь Неизвестно к Кому.
- Привет! — ответил Неизвестно Кто. — Венсеремос!!!
- Ох! — сказал Пух. — Привет!
- Привет! Привет! Камарадос!!!
- А, это ты! — сказал Пух.- Привет!
- Привет! Но пассаран! — сказал Чужой Зверь, недоумевая, до каких пор этот Предвыборный Обмен приветствиями будет продолжаться.
Пух как раз собирался сказать «Привет!» в четвертый раз, но понял, что, пожалуй, не стоит, и вместо этого он спросил: — А кто это?
- Я, — отвечал Голос. — Патриа о муэртэ!.. Родина или смерть!
- Правда? — сказал Пух.- Ну, тогда входи!
Тут Неизвестно Кто вошел, и при свете Свечи Чубайса он и Пух уставились друг на друга.
- Я — Пух, — сказал Пух.
- А я — Тигра, — сказал Тигра (ведь это был он). — Комендант Рохо. Полузащитник всех Угнетенных по левому краю.
- Ох! — сказал Пух. (Ведь он никогда раньше не видел таких зверей в Красно-Коричневую полоску.) — А сэр Кристофер Робин знает про тебя?
- Конечно, знает! — сказал Тигра. — Ведь это я (исключительно я и только я!) боролся с Евровостоком за право прохода на Калиновую Гору. Они хотели заставить нас ходить перед Цивилизованными Бяками на Задних Лапках. А я гениально придумал, что мы будем ходить туда исключительно на Передних Лапках. Ведь это так просто. Вот смотри!…
Тигра тут же ловко встал на Передние Лапы и даже сделал несколько шагов по направлению к буфету, но тут же рухнул спиной прямо на полки с посудой.
- Вот видишь как весело! — сказал Тигра, стряхивая с ушей стекло. — И в Справке вместо слова Скоты у нас будет стоять гордое — Домашние Животные…
- Ну, — сказал Пух, подсчитывая сколько горшочков еще осталось целыми, — сейчас полночь, и это самое подходящее время, чтобы немного отдохнуть от Борьбы, а завтра утром у нас будет мед на завтрак. Тигры любят мед?
- Они все любят! — весело сказал Тигра. — Но особенно мне нравится Моя Борьба…
- Тогда, раз ты так любишь бороться, я пойду опять лягу в постель, — сказал Пух, — а завтра мы займемся Твоей Борьбой. Спокойной ночи!
И он лег в постель и поскорее заснул. Первое, что он увидел утром, — был Тигра, который сидел перед зеркалом, уставившись на свое отражение.
- Доброе утро! — сказал Пух.
- Революционное вполне! — сказал Тигра. — Смотри-ка, тут есть кто-то, точь-в-точь как я, а я думал, я только один такой.
Пух вылез из постели и начал объяснять, что такое зеркало, но едва он дошел до самого интересного места, Тигра сказал:
- Минуточку! Я понял Он меня Глазит!
И прыгнул прямо в середину рамы.
- Д-з-з-зинь! — сказало зеркало и разошлось в разные стороны по своим зеркальным делам. А Тигра весело спросил:
- Ну, кто победил? Я?
- Это Нехорошая Примета! — ворчал Пух, сметая то, что недавно было Зеркалом.
- Эх, Пух! Ты еще веришь приметам, — веселился Тигра. — Пух! Ух, ты! Какое у тебя боевое имя. Как выстрел из автомата — пух-пух-пух! Хочешь, я буду звать тебя Пух Калашников или просто Узи Пух.
-Спасибо, Тигра! — вежливо сказал Пух. — Меня звали когда-то Винни-Пух. Но Винни оказалось не очень хорошим именем для Леса. Всегда тянет немного подкрепиться или даже немного выпить. Пришлось и мне немного Побороться, чтобы завязать с этим именем…
- Я ем только мед, — заучено сказал Пух чужим голосом и для верности добавил — Спасибо нет, только мед!
- Разве это Борьба! — рассмеялся Тигра. Надо бороться не с собой, а со Всяческим Угнетением! Догадайся, кто самый лучший в мире Полузащитник всех Угнетенных по левому краю? Это- я!
- Откуда ты такой взялся, — удивился Пух и спросил, — А Полузащитник — это кто? Защитник понарошку?
- Не понарошку, а как бы играючи… Так веселее бороться со Всяческим Угнетением, как на латиноамериканском Карнавале. Ведь я приехал из Бразилии, где в Лесу много маленьких Партизан, — гордо сказал Тигра. — Ну, этих самых… Горилльерос.. Или Шимпанзейрос… Ну, это не важно!
- А откуда у тебя такие тюремные с виду полоски? — недоумевал Пух. — И почему они такие Красные и Коричневые?
- Это же камуфляж, — снисходительно объяснил Тигра, — Или очередная Латиноамериканская хитрость. Если стоять у забора, то с одной стороны — я выгляжу чисто Красным, а с другой — чисто Коричневым. А на самом деле, я — типа никакой! Я — Политическая Зебра! Комендант Рохо. Рохо — это, значит, Красный, а Комендант — сам понимаешь что…
Пух важно кивнул головой, как всегда делал в таких случаях.
- Признавайся быстрее, — забегал по стене Тигра, — Кто тебя угнетает? Мне пора «выгодить» на Борьбу.
- Никто не угнетает Пухов, кроме Пчел, — задумчиво сказал Пух, — Впрочем, Пчелы — это тоже ерунда.
И тут Пух рассказал, что откуда ни возьмись, в наш Лес пришли Дикие Буки, обитающие на Восточном Полюсе, и стали выщипывать мех на лапках Пуха, чтобы устроить гнезда для своих малышей, и чем больше они щипали, тем холоднее становилось Пуховым лапкам. И только храбрый-храбрый Тигра мог бы защитить Пухов от этой напасти…
- Вот увидишь, — торжественно сказал Тигра, — Дикие Буки сами выйдут из Леса с Поднятыми Лапками. А в каждой Лапке будет по большому-большому горшку Дикого Меда…
Пух заранее дважды облизнулся.
Скоро все в Лесу стало по-другому. На каждом лесном Углу, лесном Столбе, а тем более лесном Дереве появились маленькие красные наклеечки «Лес — Родина Пуха». Все заборы были исписаны Грозными Словами: «Дикие Буки, гоу хоум!» и «Лапки прочь от Пухов!» Даже на длинной-предлинной Зубчатой Стене был написан такой зажигательный лозунг. ПУХУ — МЕХ, МЕХУ — ПУХ.
Понятно, что все эти ранее невиданные в Лесу шутки были проделками одного неугомонного Тигры. Все бы было хорошо, но только горшков с медом у Пуха не прибавилось.
- Понимаешь, — задушевно говорил Пуху сам Тигра. — Эти Буки и сами оказались немножко угнетенными!
И Тигра продолжал рассуждать в том духе, что вот если бы Диким Букам отдать заповедную Буковую Рощу и позволить им (Букам) разобрать почти ненужную Дорогу из Желтого кирпича, тогда они (Буки) смогли бы построить себе (Букам) Желтокирпичных Коттеджей и устроить в них гнезда для своих малышей и стали бы не такими Дикими, и не такими Буками. Пух вежливо поддакивал ему, что в последнее время Дикие Буки не так уже докучают ему. Поскольку они уже выщипали почти весь мех на лапках Пуха, то Буки теперь редко приходят на Пуховую опушку.
- Вот видишь! — радовался Тигра, — Дикие Буки, они как Йод или Зеленка… Немного пощиплют, а потом проходят… Вернее, уходят в свою Зеленку…
Пух опять важно кивнул головой, как он обычно делал в таких случаях.
- Не с тем Угнетением мы боролись, — скакал по потолку неугомонный Тигра, — Знаешь, Пух! Серый ослик Иа-Иа, вот кто нас угнетает по-настоящему!.. Ага! Ты думаешь, он внутри набит опилками как и ты?..
Пух и с этим вежливо согласился, но прикрыл глаза, потихоньку засыпая.
– Ничего подобного! — бушевал Тигра, — Я открою тебе глаза, мой дорогой Пух! Иа-Иа — вот это настоящий кошелек с ногами! Он весь набит монетками и блестящими пятачками! Давай р-распр-р-ротрошим Иа! Пойми, Пух, простую истину- Родина или смерть! Жизнь или кошелек! Нет! Вот он, лозунг момента — РОДИНА или КОШЕЛЕК!..
Пух тут захотел широко-широко раскрыть глаза во сне, но так и не смог. Ему снился милый- милый Пятачок, который пришел в гости к Пуху с самым большим Горшком Меда. Они сидели за уютным-уютным столом, пили вкусный чай и смотрели вместе на мерцающий экран. А где-то далеко-далеко в Лесу собиралась гроза. И отдаленные раскаты грома ворчали глосом Тигры: Вер-р-рнем богатства нар-р-роду!..
