Это просто, как у ребенка конфету отнять
Американская поговорка
Кто говорит, что нет ничего проще, чем отнять конфету у ребенка
никогда сам не пробовал отнять конфету у ребенка
Другая американская поговорка
Один только вопрос мучит меня Малюта — зачем это все? Зачем седые старцы гадают о замыслах Кремля? Зачем эксперты, молодые и старые, с зубами и без, проводят «дни русской политической культуры», силясь разгадать тайну холодной, как лягушка, сидящая в молоке в погожий день, души президента?
О, я знаю! Они силятся прозреть замыслы правителя, изучая цвет шнурков на его ботинках! Они судят о государственной политике по вилянию хвоста лабрадора Кони!
Нет, нет, не так! Нам нужна новая кремлелогия! Давно канули в лету страшные времена, когда о Кремле судили по расстановке сановных старцев на трибуне Мавзолея! Ныне нам нужны новые методы изучения президента — бобровые шапки уже не в моде.
Мы не можем изучать президента по его речам. Ибо речь президента — это речь его райтеров, криэйтеров, полотеров и соседей по даче. Он зачитывает сквозь мутное стекло телеящика незнакомые ему слова, ненужные нам мысли. В сущности, видя каждый день в телевизоре президента, мы никогда не встречаем Владимира Путина.
Путин существует как проговорка. Ну да, проговорки можно программировать так же, как официальные речи. Однако формат проговаривания, подбор фраз, уже выдает человека. То, что человек рассказывает о своем детстве, употребляемые меткие выражения и словечки — делают его уязвимым, ибо тем самым он пускает нас в свой внутренний мир.
Раньше Путин никогда не позволял себе проговорок. Только официальный речекряк, со столь же официальными шутками, придуманными агитпропом («террористов – мочить в сортире»).
Однако второй срок близится к концу (а третьему – не быти) и президент расслабился. Жара, душно. За последние два месяца он проговорился как минимум дважды.
Первый раз – в президентском послании: «товарищ волк знает, кого кушать». Кушает – и никого не слушает. И слушать, судя по всему, не собирается».
Это про Америку. Советологи изошли слюной, записывая новую «русскую поговорку». Шутка, впрочем, имеет двойное измерение. Вот как звучит анекдот, на который ссылается президент:
В глубокую яму провалился козленок. Потом в эту яму провалился Рабинович. Потом в нее провалился волк и защелкал зубами.
— Бэээ, мэээ... — жалобно заблеял козленок.
— Что "бэ", что "мэ"? - сказал Рабинович. - Товарищ волк знает, кого кушать!
Козленок – образ маленького, забитого, поедаемого существа. «Рабинович» из анекдота – не лучше. Он то понимает, кого съедят следующим и силится оттянуть последний миг. Тут ключевое слово – «и никого не слушает». Не слушает «Рабиновича» (то есть самого Путина, который привык скармливать заокеанскому волку всяких козлов). Когда козленок будет съеден, следующим в пасть волку попадет сам герой анекдота. Увы, это не сулит гешефта.
Путин выбит из привычной ситуации политического торга. С ним уже не торгуются, его бьют и давят. В ходе переговоров с ЕС президент проговорился повторно:
Это как в детстве было: во двор вышел, конфетку держишь, а тебе говорят: “Дай конфетку”. В потный кулачок зажал и спрашиваешь: “А ты мне что?”
Проговорка-2, пожалуй, интересней анекдота про волка будет. Президент поделился детскими воспоминаниями с пылу, с жару. Правда, публика обратила внимание на странного мальчика – вроде не принято было так себя вести во дворах нашего детства. Всякий решивший повторить фокус путинского мальчика, неизбежно испытал бы физическое недомогание (синяки, бывает, не проходят неделями).
Путин-в-детстве выходит во двор как обычный питерский мальчишка. Слабый, по сравнению со страшным «двором», где есть «старшие ребята». Однако – есть «конфета» и есть «потный кулачок». Да-да, потный кулачок обычно недооценивают. Конечно, конфетку могут отнять, мальчугана - побить. Однако – конфетка может быть раздавлена в любой момент. Превращена в липкую жижу «чоколата». Тем самым потным (от страха?) кулачком. Значит, есть пространство для торга. Ибо смысл рассказа – «если вы не дадите мне того, что хочу я, я уничтожу то, что нужно вам». Вся Россия ныне в его потном кулачке – «а ты мне что?».
«Товарищ волк», привыкший кушать, неважно кого — конфеты, мальчиков, козлят разрушает эту схему. Вышедший во двор маленький Путин совмещает в себе Рабиновича и козленка из анекдота. Он и торговец, и (возможная) жертва. Прежде, чем «большие ребята» отберут конфетку, ее надо успеть выгодно обменять по рыночному курсу. Тогда, быть может, не побьют, быть может, зауважают.
Каков же эффективный способ взаимодействия с таким мальчиком? Ответ — наорать. Пока конфетка в потном кулачке, драться с ним — себе дороже. Конфетка помнется. А вот оказать психологическое воздействие, чтобы сам все отдал – завсегда можно. Вспомним поведение Сакашвили, да и того же Чейни. Дикие вопли и вытаращенные глаза в отношениях с хитрым мальчиком эффективнее побоев. Ибо больше всего на свете он боится потерять конфетку. И, чтобы не потерять эту, как он думает, драгоценность, он пойдет на что угодно. Хоть сапоги дворовым ребятам вылизывать, ведь главное – конфетку для будущей мены сохранить. И вот уже мальчик снимает часы (если есть часы), отдает «мелочь из кармана» и шнурки с ботинок. Да-да, так оно было и в нашей реальности, вспомним хотя бы сдачу базы Камрань в обмен на репутацию «свойского парня» в глазах западных элит.
И, конечно, отдав все, что не есть конфетка, мальчик рано или поздно окажется перед необходимостью отдать и саму конфетку. Потный кулачок будут разжимать всем миром. Но рано или поздно он разожмется и мятая растаявшая конфетка-Россия выпадет из него. Бог знает, в чью ладонь.
