На этой неделе экспертный канал «Открытая экономика» продемонстрировал свою способность к провокации содержательной дискуссии специалистов. Выяснилось, что (при желании) эта способность выше, чем у наших высоких чиновников. Впрочем, последним (в данном случае — министру образования Андрея Фурсенко) скажем спасибо хотя бы за то, что они такое желание вызывают.
Четыре эксперта, каждый отдельно, явно или косвенно ответили на следующий примерный список вопросов:
1) Адекватно ли удовлетворяет ли нынешняя система высшего образования потребности экономики в специалистах?
2) Оптимизирует ли рынок высшего образования соотношение предложения и спроса на специалистов?
3) Можно ли увеличить эффективность этой оптимизации с помощью госраспределения? Каковы границы применения госраспределения?
4) На что должно ориентироваться государство в своей образовательной политике?
5) Что конкретно требуется предпринять?
В ответах не обошлось без парадоксов:
1) Система не адекватна потребностям народного хозяйства (единогласно).
2) Рынок оптимизирует плохо. С этим согласны все, хотя в оттенках согласия уже имеются различия.
3) Государство имеет право
- распределять выпускников государственных вузов;
- направлять специалистов по распределению для работы в госучреждения.
Такова еще одна точка консенсуса. Подобные тезисы были выражены каждым экспертом в той или иной форме.
4) Хотя рынок оптимизирует плохо, но ориентироваться больше особенно не на что. Никто из респондентов не придумал альтернатив, зато
5) меры, предложенные экспертами, образовали широкий спектр, и часто взаимно исключали друг друга.
Вузов слишком много.
Насчет оптимизации образовательного рынка наиболее подробно высказался Виктор Данилов-Данильян:
Дело в том, что мы, я имею в виду тех, кто принимал решения в этой области 10 лет назад, искренне верили в то, что рынок все расставит по своим местам. Мы верили в то, что стоит открыть дорогу коммерческому образованию, в том числе, и высшему, как быстро наступит замечательное соответствие между потребностями народного хозяйства в кадрах, и предложением со стороны ВУЗов. Однако этого не произошло в силу разных причин. Но самая важная из этих причин, безусловно, состоит в том, что высшее образование, это время — бакалавры, 4 года, специалисты, 5 лет, магистры, 6 лет, цифры могут немного различаться в зависимости от специальности. Дело в том, что, даже если мы абстрагируемся от того, сколько времени нужно на перестройку самого ВУЗа, мы имеем выход продукции, то есть, подготовленных специалистов, по сравнению с приемом абитуриентов в ВУЗ, разница между этими событиями от 4 до 6 лет, в зависимости от класса образования. А наш российский рынок не смотрит ни на 6 лет, ни на 5, ни на 4. Он и на 2 года вперед не смотрит. Так что разрешающая способность инструментов рыночного анализа и рыночной оценки совершенно не соответствует долгосрочности образовательного процесса.
Единственно, в чем заочное согласие экспертов было однозначно — вузов слишком много. Но насчет того, что с этим делать, были самые парадоксальные разногласия. Рыночник Данилов-Данильян, членкор Российской Академии Наук и директор института водных проблем РАН заявил, что большая часть частных вузов должна быть поглощена государственными. Правда, это не руководство к действию, а скорее прогноз того, что произойдет, после того, как будет сделано то, что должно быть: государство должно отменить всяческую поддержку частным вузам, включая и предоставление отсрочки от службы в армии. Ведущий научный сотрудник ГУ-ВШЭ Дмитрий Тушунов не озадачивался вопросами отсрочки, а просто объявил: «Если эти ВУЗы могут найти себе пропитание на рынке образования, то, ради Бога, пусть существуют», а если государство намерено давать каким-то вузам деньги, то пусть определится с прогнозом на потребности в специалистах.
Их надо регулировать…
Администратор российского центра по экологической политике и развитию Сергей Кураев выдал наиболее сложный рецепт — видимо, из-за своего опыта работы в частном вузе. «Необходимо сочетание государственного регулирования в виде фиксированного распределения на предприятия (государство представляет, где сейчас в этом есть необходимость), но также совершенно ясно, что учитывать интересы рынка рабочей силы с высшим образованием, специалистов с высшим образованием той или иной специальности гораздо гибче могут негосударственные вузы…» Поэтому, считает он, «… Надо сочетать некие элементы государственного регулирования: пусть это будет какой-то фиксированный процент пожелания распределения на предприятия с дипломами государственных вузов, а также надо сочетать развитие и поддержку дееспособных негосударственных институтов, университетов, академий (как они только нынче не называются)…» Также следует «рассматривать какие-то вещи, связанные с рекламой, заинтересованностью выпускников школы именно на уровне профессиональной подготовки, начиная со школьной скамьи», с тем, чтобы привлекать выпускников школы к среднему специальному образованию.
Регулировать не надо, надо прогнозировать
«Поэтому» ничего особенного не надо делать, полагает сотрудник ГК АРКО Леонид Пайдиев, чье мнение стоит особняком, как по форме, так и по содержанию. Он возлагает на государство обязанность делать «четкий, ясный прогноз относительно тех специалистов, которые нужны народному хозяйству», ибо «…такой прогноз наше правительство обязано составлять в соответствии с законодательством», и тут же обвиняет его (государство) в неспособности прогнозировать вперед лет этак на пять. Он считает государство вправе вводить систему госраспределения, но не в праве закрывать те или иные вузы — иначе возможно, что вузы будут закрываться на основании тех или иных коррупционных признаков. Г-н Пайдиев, как это часто с ним бывает, сделал ряд эпатирующих высказываний. Вот например, каково:
Молодежь идет в вузы, потому что считает, что образование является единственной вещью, которая дает им какой-то шанс в жизни. Так пусть они это образование получат! Относительно того, нужно ли их в этом ограничивать, — человек, получивший высшее образование, способен обучаться. Это единственный шанс в нашей стране стать человеком, адекватным рыночной экономике. В крайнем случае, потом можно переучиться в станочники.
Или не в станочники, а в оператора кондитерских батончиков на Марсе (имеется в виду компания, а не планета). В тему затрат общества на высшее образование для операторов кондитерских батончиков г-н Пайдиев почему-то углубляться не стал.
Сухой остаток
Если зафиксировать точки консенсуса, то получится, что «рынок» в системе образования сейчас работает, как нельзя плохо, но назвать ли это «рынком»? Ситуация в образовании напоминает экономическую ситуацию 1991-го года: у руководителей вузов, как у тогдашних красных директоров, есть некоторая самостоятельность действий, частичный хозрасчет, частично свободное ценообразование. Всё избирательно субсидируется, многим выдаются всяческие преференции, (вроде армейской отсрочки); и субсидии, и отсрочка государству все более в тягость, принципы их выдачи не определены.
В 1991-м весь этот бардак назывался не рынком, а «элементами рынка», вводимыми, что называется, от балды. В условиях субсидирования, искажающих условия конкуренции, множество предприятий производило отрицательную добавленную стоимость — в виде товаров, рынком не востребованных. В этом гайдаровцы были совершенно правы. Единственный положительный итог их работы в создании условий, при которых предприятия были вынуждены, а затем научились создавать положительную добавленную стоимость.
Продолжив аналогию, можно говорить о том, что множество наших вузов производят добавленную стоимость в виде отсрочки от взрослой жизни. Если результат этого производства — выпускник, не отслуживший в армии, но идущий работать оператором шоколадных батончиков, или учиться успеху в Макдональдс, то знак этой добавленной стоимости явно отрицательный. Академик Данилов-Данильян лукавит, высказываясь в том смысле, что «мы делали рынок, ждали, что он расставит все по местам, а он схалтурил». В образовании вы не сделали рынок, а он не схалтурил. Схалтурил кое-кто другой.
Продолжая аналогию еще далее, можно указать и набор рецептов санации системы образования. Рецепты могут применяться, как в комплексе, так и по отдельности, хотя вырывание их из контекста снизит эффективность.
1) Бесплатное образование в вузах устраняется полностью. Высвободившиеся средства идут на финансирование стипендий для студентов, которые
- могут подтвердить силу своей подготовки по специальности (на экзаменах) и слабость финансов семьи (документально);
- прошли срочную службу в Вооруженных Силах по призыву;
- поступают в государственный вуз, подписывают свою финансовую ответственность за качество учебы и за готовность следовать распределению в заранее определенные места работы в государственном секторе. Минимальные требования к условиям труда в этих местах работы должны быть заранее определяться политическим процессом. Если эти условия не могут быть соблюдены государством, это освобождает выпускника от распределения.
Размеры стипендий этим категориям студентов определяются источником, их предлагающим (вуз, центральные либо местные органы власти). Принципы распределения стипендий должны быть прозрачными.
2) Государство участвует в образовательном рынке, влияя как на предложение специалистов (через стипендии и распределение), так и на спрос (через распределение). Точно так же, но более целенаправленно, как наиболее информированный и заинтересованный агент, оно работает на рынке среднеспециального образования.
3) Оплата высшего образования государством допускается только для тех студентов, которым предназначены государственные стипендии.
4) Всеобщая отсрочка военной службы студентам отменяется. Министерство обороны наделяется правом выбирать вузы, студентам которых предлагается отсрочка. Если на момент поступления студенты он пользуется этой отсрочкой, то она действует до конца или до момента прекращения обучения в вузе.
При взгляде на этот джентльменский набор мер, ясно, что камнем преткновения будет четвертый пункт; все остальные шаги помогут, но будут в той или иной мере паллиативны. Но только реализовав их все, можно будет говорить о рынке образования. Возможно, он и не будет слишком эффективен, давая прицел на 4-6 лет вперед; но по крайней мере, каждый будет сам нести ответственность за свою судьбу. Прекратится безобразие, при котором бедные и необразованные и тащат армейское тягло за прочих, и оплачивают им «откос» через госсубсидии.
Трудность реализации этих мер вполне сравнима с гайдаровскими реформами, поэтому вариантов немного:
- коль скоро «старые гайдаровцы» в вопросах взаимоотношения с призывом малодушничают, найти на эту задачу новых «гайдаровцев»;
- реализовывать те же самые шаги постепенно и без лишней помпы;
- ждать, пока кривая вывезет.
Учитывая реформаторскую решимость правительства и силу президентской стратегии в области образования, разумно предположить, что будет выбран третий способ.
