2006 год внес в жизнь России феномен самостийной гражданской активности. Если раньше российское население (преимущественно его пожилая часть) "бунтовало" сугубо по социально-экономическим причинам (невыплаты зарплат, рост цен, ухудшение условий жизни и пр.), то в этом году граждане начали выходит на улицы по поводам, далеким от экономики. В общественном сознании произошел перелом. Происходит эрозия патерналистского сознания. Люди перестают ассоциировать себя с государством, не воспринимают себя как часть госмеханизма и понимают, что необходимо не просить, а требовать. Общество понимает, что нынешнее государство враждебно ему, что оно не служит его интересам, а рассматривает страну как "кормушку". Ответом общества на хамство государства служат массовые гражданские кампании.
Самыми заметными из гражданских кампаний в нынешнем году можно назвать "дело Щербинского" и "Байкальское движение". Обе кампании преследовали вполне определенные цели – добиться оправдательного приговора для невинно осужденного и отодвинуть нефтепровод от Байкала. Причем в обоих случаях всем было ясно, что и заведомо несправедливый приговор и труба в сейсмоопасной зоне – есть проявление чиновничьего идиотизма или корысти. Борьба за отмену откровенного глупых и несправедливых решений находила отклик в душе практически каждого гражданина. Кто в России будет позитивно относиться к чиновникам? Правильно. Никто. Поэтому в обоих случаях поддержка общественного мнения во всероссийском масштабе была гарантирована. Показательно, что к обеим кампаниям хоть и не сразу, а уже в процессе, присоединялись местные отделения "Единой России", почуявшей, куда дует ветер.
В случае с Байкалом протестная волна (многотысячные митинги и многочисленные пикеты) поднялась в тот момент, когда окончательно решение о строительстве нефтепровода близи озера уже было принято. Незримая угроза стала ощутимой – до каждого жителя была донесена информация, что в случае аварии на трубопроводе (а вероятность такой аварии в сейсмически опасной зоне сомнения не вызывала) уникальное озеро будет просто уничтожено. Защита Байкала, учитывая его сакральное значение для жителей региона, стала действительно общенародным делом. Примечателен тот факт, что в организации "Байкальского движения", поставившего своей целью защиту Байкала, участвовали, не считая местной организации НБП, неполитические гражданские организации – "Байкальская экологическая волна", интернет-ресурс БАБР.ру и фонд "Байкал – Третье тысячелетие". Уже позже к гражданским активистам присоединилась и остальная оппозиция. Посредством разнообразных акций протеста (включая символический захват офиса "Транснефти" группой нацболов) охвативших не только Иркутскую область, но и многие другие крупные города России (Казань, Екатеринбург, Нижний Новгород, Ростов, Москва, Петербург и другие) борьба "Байкальского движения" была вынесена на всероссийский уровень, что, вкупе с вкупе с активной информационной кампанией, поддержкой международной общественности (в лице "Greenpeace"), а также оппозиционных политических сил, плюс реальная угроза срыва "Байкальским движением" референдума об объединении Усть-Ордынского Бурятского автономного округа с Иркутской областью и обусловило итог – вмешательство президента и принятие в Кремле решения удовлетворить требования общества и отодвинуть трубу от Байкала. Составляющими успеха кампании, на мой взгляд, явились ее формальная аполитичность, понятность и доступность для понимания конечной цели движения, повышенная гражданская активность, выход на всероссийский уровень и то упорство, с которым жители области намеревалось отстаивать свои интересы.
И это принципиальные моменты, поскольку несмотря на кажущиеся экономические успехи правительства, общественное недовольство не только не спадает, но даже, наоборот, растет. Мог ли бы кто-нибудь представить себе лет 5 назад, чтобы из-за обычного рядового водителя по всей стране прокатились акции протеста? Тогда подобная мысль казалась бы чистой фантастикой, но сейчас сдвиг очевиден. В общественном сознании мещанский принцип "Моя хата с краю" начинает замещаться другим, гражданским – "Касается каждого". В статье "Психоз-2006" Павел Святенков обозначил момент, когда общество начинает обретать способность к коллективным действиям, доверие к самому себе, осознает необходимость сплочения и противопоставления себя государству, как некоему отдельному чужеродному и враждебному субъекту. Формируется сеть, кооперация низовых гражданских структур, автономных друг от друга, но осознающих необходимость и нужность совместных действий. Здесь проявляется также и другой ключевой аспект: утеря доверия к власти означает и потерю доверия к его медийным инструментам, а значит самым эффективным и востребованным средством массовой коммуникации становятся слухи, имеющие колоссальную мощь. И эта мощь основана на одном простом факте – в иерархии источников информации информация из близкого окружения имеет самый высокий рейтинг доверия. Человек скорее поверит соседу, чем телевизору.
Общество устало терпеть коррумпированную, некомпетентную и несправедливую власть. Обществом начинает сопротивляться – движения граждан в защиту своих интересов то и дело возникают в разных регионах России. И хотя пусть не все акты гражданского сопротивления оканчиваются успешно (вроде победы оренбургских мелких предпринимателей над городской администрацией или успехов подмосковного "Крестьянского фронта" в борьбе против "черного рейдерства"), а некоторые на данном этапе пока терпят поражение (разгон палаточного городка обманутых акционеров перед Домом Правительства), тенденция прослеживается отчетливо. Общество пробуждается.
При возникновении даже десятка локальных конфликтов граждан с властью наподобие "Дела Щербинского" и "Байкальского движения" нынешний режим будет обречен. Потому что ситуация в стране выйдет из-под контроля и консенсус между кремлевскими группировками разрушится как карточный домик – каждый будет тянуть одеяло на себя. Сам Путин в этих условиях тоже будет недееспособен, так как его эффективность как верховного правителя зависит от высокого и стабильного рейтинга, а в условиях многочисленных гражданских конфликтов рейтинг, держащийся лишь за счет иллюзии стабильности, рухнет. Власть просто не умеет действовать в условиях неконтролируемого разгула народной стихии (что было прекрасно видно во время "льготных бунтов"), она впадает в растерянность и теряет способность к управлению ситуацией.
Сейчас мы сталкиваемся именно с такой ситуацией. Режим оказывается слаб перед лицом искреннего, а не кем-либо организованного, гражданского протеста. Власть понимает, что механизмы устрашения (аресты, избиения, разгоны мероприятий) могут просто не сработать (да вдобавок еще и вызвать негативную реакцию на Западе, где власть предпочитает вести с гражданами конструктивный диалог), и к тому же повлечь дальнейшую эскалацию напряжения и массовые волнения. Поэтому власть играет на популизме: трубу отодвинет, несчастного водителя освободит, сделает все, чтобы успокоить и задобрить общество. В принципе, популизм является основным инструментом диалога власти с обществом: все выдвинутые Путиным национальные проекты не более чем популизм, не вписывающие ни в какую долгосрочную стратегию развития, которой у власти, честно говоря, нет. То же самое можно сказать и о президентском послании, в котором президент попытался разыграть "демографическую карту". Популизм является очевидным показателем слабости режима.
Оппозиции вместо фронтального столкновения с режимом, заведомо проигрышного из-за разных весовых категорий (ведь сейчас по оценкам "Левада-центра" "партию власти" готовы поддержать до 51% избирателей) следовало бы переключиться именно на поддержку локальных конфликтов, достаточно масштабных, чтобы выйти на общероссийские СМИ. В этом плане и "Дело Щербинского" и "Байкальское движение" показали, что есть две эффективные, с точки зрения мобилизации граждан, темы – экологическая и защиты несправедливо осужденных.
"Экологический" вариант, хоть и является самым масштабным как в плане мобилизации (ибо тема сохранения среды обитания так или иначе затрагивает всех), так и в плане информационного воздействия, но требует вложения ресурсов и времени. Зато защита несправедливо осужденных ("Дело Ульмана и Аракчеева", "Дело Квачкова", успешно выигранное "Дело Иванниковой", да и судебно-политические процессы над теми же нацболами) легко реализуема и эффективна, так как демонстрирует самую гнусную и отвратительную сторону режима – его несправедливость и немотивированную ничем трусливую жестокость. Русские, как народ-правдоискатель всегда были чрезвычайно восприимчивы к любой несправедливости, а коррумпированность судов, выступающих как орудие политической расправы, уже давно стало притчей во языцах. Достаточно лишь добиться необходимой трансляции (через Интернет, газеты, листовки, массовые акции) на общество (на саму активную его часть) фактов судебного произвола, а общественная поддержка не заставит себя долго ждать. И как показывает практика, даже не слишком масштабные волнения по поводу судебной несправедливости способны переломить ход процесса и оказать на власть и судей устрашающее воздействие.
Создать объединенные правозащитные структуры, которые бы занимались обличением "басманного правосудия" и информационно-правовой защитой невинных жертв режима для оппозиции не составило бы труда – несколько профессионалов и дюжина активистов в каждом из регионов и единый координационный центр, зато эффект оправдал бы все затраты. Многим, наверное, известна фраза времен гитлеровской Германии: "Когда сажали коммунистов я молчал, ведь я не коммунист… а когда пришли за мной – уже некому было выступить в мою защиту". Стратегия разделяй и властвуй на том и строится, что в то время, когда будут репрессировать одних, другие будут молчать. Хотя потом репрессии коснутся и молчаливых. Но общество уже перестает быть равнодушным. И это не может не радовать.
