Активное обсуждение громких заявлений украинских политиков о возможности вступления Украины в НАТО уже в 2008, чаще всего сводятся к двум вопросам: будет ли Украина вообще вступать в Атлантический блок и, если будет, то когда. В то же время обычно остаются в тени два аспекта активно идущего процесса проникновения НАТО на Украину: это, во-первых, многовариантность форм экспансии НАТО и, во-вторых, вопрос о территориальной целостности Украины, защита которой, судя по некоторым проявлениям НАТОвской политики, может и не рассматриваться Альянсом в качестве непременного условия для продвижения на восток.
Для начала стоит ещё раз остановиться на тех особенностях Украины, которые делают её полноправное членство в этой организации в обозримом будущем крайне маловероятным. Главным здесь является то, что Украина имеет уже не раз зафиксированную репутацию "территориально нестабильного государства".
Некоторое смягчение позиции США по отношению к Украине в конце 1990-х, когда слышались утверждения, что "Украина уже доказала свою жизнеспособность", было полностью опровергнуто во время "Оранжевой революции": разные части страны выражали автономистские идеи с откровенно сепаратистским подтекстом. Результаты выборов наглядно выявили реальный геополитический раскол страны.
Украина имеет нерешённые территориальные споры с Румынией и Россией (по морскому разграничению, в том числе по ситуации с "островом" Тузла). У России, помимо прочего, есть реальные юридические основания для выдвижения территориальных претензий к Украине. Формальным поводом для них может стать отказ Украины от нейтрального статуса и разрыв Большого договора с Россией. Значим и факт открытости границ на восток, оснащение последних по НАТОвским стандартам — малоподъёмная по своей дороговизне задача. Также играет большую роль экономическая интегрированность украинской экономики с Россией, её зависимость от восточного рынка. Внутриполитическая ситуация в стране, в которой не меньше половины населения и территорий проявляет откровенную нелояльность к самому проекту украинской государственности и является, по сути, отколовшейся и ориентированной на Россию частью русского культурного и геополитического пространства, — гарантия неинтегрированности страны в североатлантические структуры. Для принципиальных перемен в этой сфере требуется смена поколений.
Огромную роль играют также региональные факторы: принятие Украины в состав НАТО невозможно без участия в процессе двух других государств региона — Белоруссии и Молдавии (вместе с Приднестровьем). Ситуацию с первой разъяснять не приходится, а проблема Приднестровской Молдавской республики является тем более трудноразрешимой в связи с реальным присутствием на её территории российских войск и невозможностью в обозримом будущем даже через силовое решение объединить это "фактическое государство" с экономически и политически более слабой Молдавией. Стоит также упомянуть и об основных лозунгах, под которыми пришёл к власти нынешний президент Молдавии Владимир Воронин — они звучали ещё более пророссийски, чем выступления Александра Лукашенко (последующая перемена коммунистической власти страны в её отношении к России сам этот факт нисколько не отменяет). При сохранении ситуации нерешённости всех этих проблем региона, органической частью которого является Украина, полноценное территориальное расширение НАТО немыслимо.
Важны также и особенности украинского восприятия процесса интеграции в НАТО как составной части процесса интеграции с Западным сообществом вообще. Необходимо отдавать себе отчёт в огромных противоречиях, существующих на Западе по вопросу о формах и пределах дальнейшего расширения, а также в серьёзных противоречиях между европейскими нациями и США. В этом смысле процесс интеграции в НАТО (то есть, фактически, попадания в зону прямого американского доминирования) может быть не столько шагом по направлению к интеграции с Западом, сколько камнем преткновения на пути сближения Украины с ЕС.
Относительно стратегии интеграции Украины с Западом существует две точки зрения, в полной мере отражающие евро-американские противоречия на этот счёт. Основаны они на констатации невозможности интеграции Украины в ЕС при её нынешней экономической структуре. Украинская клановая экономика не может стать частью ЕСовской, более того, она структурно опасна для нее. Сторонники мнения, что интеграция Украины в ЕС — слишком далекое будущее, утверждают необходимость ускоренного привязывания страны к НАТО как важного фактора, способного направлять процессы "европеизации".
Иная точка зрения, имеющая немало сторонников, утверждает необходимость предварительного изменения внутренней жизни Украины, своего рода ее предварительной "европеизации", а потом уже, по результатам, рассмотрения вопросов более тесного участия Украины в западных военных и политических структурах. Этот подход ближе европейским интересам, но надо учитывать, что после югославской операции страны Европы имеют очень слабое влияние на политику НАТО, теперь уже почти полностью вырабатываемую в ходе межпартийной борьбы внутри США.
Европа пока что не стала заметным игроком на постсоветском пространстве, проявляя даже к его западному ареалу очень слабый интерес. Наиболее ранней активностью ЕС в этом регионе стало участие Союза в попытках найти выход из приднестровско-молдавского конфликта, предпринятых в 2003 г. и связанных более с активной позицией руководства Нидерландов, чем с общеевропейской политической линией. В ближайшие 15–20 лет основным вектором расширения ЕС будет Турция и Балканы. Каковы будут его результаты, и каким будет ЕС и его отношения с постсоветским Востоком к началу второй четверти XXI века — пока что мало кто загадывает. Нынешние планы расширения представляются слишком поспешными, слишком дорогостоящими и весьма опасными для внутренней стабильности, управляемости и экономического развития.
Думается всё же, что сохранится одна важнейшая для Европы задача, к которой довольно равнодушно относятся США. Это — создание буферной зоны у её восточных границ. Нужна она как прослойка между ЕС и Россией (государственность которой ещё очень нестабильна и обещает многие неожиданности).
Чуть ли не основной остаётся проблема грязных производств, ранее переведённых в Восточно-Центральную Европу, но с принятием её стран в состав ЕС ожидающих дальнейших переводов за европейские границы. Украина здесь является, несомненно, гораздо более привлекательной страной, нежели страны Ближнего Востока и Африки. Интеграция Украины в ЕС поставила бы Европу в крайне сложное положение, которое вряд ли является для неё желательным. Украина как проевропейский буфер — таков естественный выбор для ЕС, с консолидированным мнением которого США не могут не считаться.
Всё это наталкивает на мысль о желательности для НАТО затянутого процесса интеграции Украины с не гарантированным итогом, чем предоставления ей полноправного членства в Альянсе. По сути, сам этот процесс уже включает в себя все те элементы проникновения НАТО на Украину, которые собственно и нужны НАТО. Это же относится и ко всему региону. Интересы США в нём наиболее адекватным образом могут обеспечивать руководимые Вашингтоном "коалиции по желанию" ("coalition of the willing", см. напр., статью об этом сотрудников корпорации RAND Р.Сокольски и Т.Чарлик Пэйли в журнале "Orbis").
Российские политологи уже писали о том, что экспансия НАТО может рассматриваться в трёх аспектах: как расширение "миссии" (то есть целей), расширение "зоны ответственности" и расширение состава Альянса. После Вашингтонского саммита НАТО 1999 года (и принятия на нём Новой Стратегической концепции НАТО) воспринимать проблему расширения блока только в рамках расширения его территории, по меньшей мере, некорректно.
Напомню, тогда победила "центристская" линия М.Олбрайт (то есть компромисс между сторонниками глобализации НАТО и их оппонентами-"оборонцами"), согласно которой оборонительная функция блока сохранялась, но переосмысливалась как задача защиты не территории, а интересов Альянса (которым нет определённых границ). Основной формой экспансии стало не принятие новых членов (хотя была декларирована почти безграничная открытость ко всем "демократиям мира"), а расширение деятельности блока на новые "зоны ответственности" за пределами своих границ. Принятие новых членов, как один из вариантов экспансии, является в то же время и самым спорным, а также открыто угрожающим управляемости организации. Сам же фактический статус Альянса как наиболее сильного в мире военного блока, а США как его теперь уже безраздельного гегемона, создаёт ситуацию "свободных рук" для действий в большинстве стран света. При этом НАТО уже не нуждается в санкциях ООН, отошедшей на второй план международных отношений, а США показывают свою готовность действовать за пределами блока и без согласия самого Альянса. Всё это делает принятие в НАТО новых членов малоэффективным, а во многом и вредным для организации способом расширения.
Логично предположить, что интерес Альянса к Украине вполне удовлетворяется первыми двумя видами проникновения, тогда как предоставление Украине статуса равноправного члена НАТО является, скорее, лишь показушной приманкой, нежели выражением серьёзной заинтересованности Альянса в таком развитии событий.
В связи с описанными выше причинами (список которых, конечно, далеко не полон) Украина, даже пройдя долгий период внутренней перестройки и интеграции, не сможет быть "хорошим" членом военного блока, а предоставление ей полноценного права голоса видится уж совсем неразумным действием, способным сильно повредить эффективности принятия решений, ограничить свободу действий на востоке и поставить Альянс в крайне неловкое положение в связи с потенциальными внутренними конфликтами на Украине.
Иное дело — длительный процесс интеграции, участия Украины в деятельности блока по различным старым и новым программам, усиление особых отношений по линии Украина-НАТО, установление фактического контроля блока над вооружёнными силами Украины, формирование из Украины одной из основных "зон ответственности" Альянса. Такая политика позволила бы США иметь на Украине свободные руки. Более свободные, чем на территории стран-членов Альянса. Развернуть военные базы США (плюс, наверное, Польши и Турции) на территории страны можно и в рамках подобных программ. А отсутствие у Украины членских прав, как и полноценных союзнических обязанностей, даёт возможность поддерживать ситуацию постоянного торга с Россией по вопросу интеграции этого государства в Альянс.
Эта ситуация позволит изменить диспропорции в украинской экономике, выраженные в концентрации экономической мощи страны на её анти-НАТОвском востоке. Перевод оборонки Украины на НАТОвские стандарты загубит большую часть восточной индустрии (что также нельзя делать быстро, учитывая социальные издержки), а перемещение европейских производств, несоответствующих ЕСовским крайне жёстким экологическим требованиям, на запад страны создаст ситуацию ускоренной индустриализации этого региона, помогая ему набрать решающий вес в экономике страны.
Однако есть в картине НАТОвского благополучия одно "но". Основана вся эта конструкция только на одном: на про-атлантистском настрое руководства страны. Основание, прямо сказать, слабое, особенно учитывая специфику большей части Украины, являющейся, фактически, оторванной частью России. Политическая ситуация здесь не стабильна, а активное проникновение НАТО способно её только расшатать. Отложить же время полноценного становления Украины как зоны НАТОвской ответственности на неопределённое будущее, когда станут ощутимы плоды ещё не начавшегося процесса её "европеизации", также не разумно. Перед НАТО стоит задача создать дополнительные и весьма крепкие основания для военного присутствия на этих территориях. И вот здесь, как это ни странно, НАТО может сослужить большую службу как раз территориальная нестабильность Украинского государства, возможность возникновения на его территории целого ряда сепаратистских конфликтов и даже "горячих точек". Наиболее показательным в этом отношении является такой регион, как Крым.
* * *
Рассматривая политику НАТО в отношении Украины, нельзя пройти мимо политики Киева в отношении Крыма. Чуть ли не главной её чертой является активная поддержка крымско-татарских этнических и религиозных организаций, потворствование прямому захвату земель крымско-татарскими переселенцами, целый ряд государственных программ помощи и опеки, политической поддержки процессов этнического возрождения и становления этно-религиозного самоуправления, а также режущая глаза политика развёртывания в Крыму радикальных исламистских организаций, включая даже центры подготовки боевиков.
Как утверждают в Русском движении Крыма, идёт целенаправленный процесс нагнетания межэтнических и межконфессиональных противоречий в автономии, становления условий для формирования новой "горячей точки", создание "крымского Косова". Старая аргументация Киева, согласно которой, такая политика связана с осознанием морального долга перед репрессированным народом, теперь уже не может восприниматься всерьёз. Аргумент о необходимости формирования из крымских татар активной прокиевской силы, уравновешивающей пророссийские настроения русского населения полуострова, так же не может объяснить политики по созданию в Крыму вооружённого конфликта. Вряд ли такая перспектива вообще может рассматриваться как хоть в чём-то выгодная Украине. Объяснять же всё простым попустительством Киева на фоне урезания им автономных прав республики также абсурдно.
Показательно полное отсутствие обеспокоенности ситуацией в Крыму со стороны НАТО, открыто объявляющего о своей заинтересованности в контроле над территорией Украины. Мало есть сомнений в том, что политика Киева в отношении Крыма санкционирована (и даже более того — направляется) самим НАТО (то есть США и весьма заинтересованным в разжигании крымского вопроса другим актором-членом НАТО — Турцией).
Если принять как реальность то, что Северо-Атлантический альянс сознательно создаёт на территории Украины новую "горячую точку", то любые рассуждения о курсе Альянса на включение Украины в состав своих полноправных членов должны быть полностью отброшены. Вооружённый конфликт внутри блока НАТО не нужен точно, а вот за его пределами — весьма даже выгоден. Это то самое недостающее обоснование для развёртывания НАТОвского присутствия в регионе. Чтобы сделать из Украины прочно привязанную к НАТО "зону ответственности" (а также, чтобы заинтересовать в своём присутствии здесь и Россию) идеально подходит именно вооружённый межэтнический конфликт, увязанный с системой международного исламистского терроризма (угрожающего всему Западу) и не имеющего мирного решения в обозримом будущем. Этот аспект событий, во-первых, прекрасно подтверждает предположения об отсутствии у НАТО намерения принятия Украины в свои ряды, а также открывает ещё одну сторону политики Альянса: возможную ориентацию на раздробление Украины. Ведь несомненно, что появление "украинской Чечни" сдетонирует по всей Украине (как восточной, так и западной) в виде активизации автономистских и — как мы уже имели возможность убедиться — откровенно сепаратистских движений.
Вариант расшатывания Украины, усугубления факторов её территориальной нестабильности, наравне с созданием на её юге "горячей точки", отражает политику Альянса по формированию из Украины своей полноценной "зоны ответственности". Сам факт территориальной нестабильности является прекрасным аргументом для откладывания вопроса о членстве Украины на неопределённо далёкое будущее. Это же примиряет интересы США с интересами Европы, а Украину делает подлинно буферным государством (ибо только слабая государственность, требующая постоянной поддержки извне, может выполнять роль буфера).
Здесь, правда, будут возможны как минимум два варианта. По одному из них, Украина превращается в слабоуправляемую конфедерацию под контролем НАТО и формальном участии России. Другой вариант, согласно которому, США готовы будут пойти на прямой раздел сфер влияния на территории Украины с Россией, также реален — при условии усиления России и проведения нашей страной активной креативной политики в регионе. В случае такого полноценного распада Украины вполне реалистичным представляется прием нового Западно-украинского государства в члены НАТО. Если такое государство действительно сможет образоваться, то следует признать, что мало кому членство в Альянсе будет столь же необходимо для сохранения территориальной целостности и обеспечения безопасности от России, чем ему. И на это надо смотреть как на факт: народ этих территорий действительно враждебен России и очень тянется к Западу. Основными лоббистами полноценного включения такого рода государственности в западные политические структуры будут польские акторы (на уровне ЕС — Республика Польша, на уровне НАТО — Польско-американский конгресс США, по сей день являющийся во многом более влиятельным игроком на Западе, чем сама Польша).
Стоит отметить, что такой (второй) вариант развития событий может соответствовать и интересам России. Становление границы между евразийским пространством России и Западом по старой границе между Российской и Австро-венгерской империями, вполне вероятно, будет способствовать усилению России и её национально-территориальной консолидации, а также сбережению для её промышленной системы хотя бы части индустриального комплекса востока Украины. Тем не менее, приход НАТО на украинские земли наравне с разжиганием межэтнического конфликта в Крыму может обернуться втягиванием в конфликт гораздо более обширных территорий, и, в частности, казачества, что грозит ввергнуть в военное положение весь Южный регион, от Крыма до Поволжья. Тогда "зона ответственности" НАТО примет новые очертания.
