У нас не только могут произойти массовые беспорядки, как во французских городах, но уже происходят. Вспомните чеченский мятеж — ведь по существу это были куда более масштабные события. Это все уже есть у нас и за примерами далеко ходить не надо. Во Франции горят предместья крупных городов — у нас же в центре были взрывы домов и захват "Норд-Оста". Это — прямое следствие абсолютно тупиковой национальной политики, которая и могла привести только к таким результатам. Но, как и во Франции, у нас есть свой взрывоопасный слой населения.
В отличие от Франции, где затеявшие беспорядки были маргиналами-нацменьшинствами, в России возможные волнения будут носить политический оттенок. Во Франции беспорядки имели локальный характер, у нас же это будет каждодневная реальность.
Можно сказать, что Европа умирает тихо, а Россия — в болях.
Я уверен, что проблема ассимиляции выходцев из афро-азиатских районов и вообще из стран третьего мира в современных обществах неразрешима. Посмотрите на историю человечества: сколько было социальных потрясений и массовых миграций, однако, в антропологическом измерении разные группы человечества до сих пор живут отдельно, не смешиваясь друг с другом. Это означает, что в нашей природе есть глубокие культурные мотивации такого поведения. Поэтому нужно подходить к проблеме миграции очень осторожно, если мы не хотим, в результате необдуманных действий произошло крушение цивилизации. Те геоэкономические и геополитические системы, которые создавались веками, могут быть уничтожены очень быстро, и невнимание к фактору мигрантов — вполне достаточная причина для этого.
Политическая культура Европы оказалась беззащитной перед новым испытанием. События во Франции никого ничему не научили. Европа сейчас чрезвычайно ослаблена интеграционными процессами, которые инициируют не народы Европы как носители национального суверенитета собственных государств, а брюссельская бюрократия. В результате, Европа утратила иммунитет перед вторжением инокультурных и иноэтнических элементов. Это происходит потому, что, с позиции общеевропейской бюрократии, сидящей в мягких креслах в Брюсселе, любой народ — это не носитель уникальной идентичности и культуры, а всего лишь тот или иной фактор рабочей силы.
Столкновение инокультурных сообществ в Европе — это реальность, но это пока еще не полномасштабная война. Она пока еще не касается собственно объектов европейской экономики, хотя процессы здесь уже вырвались из-под контроля правоохранительных структур. Но пока речь идет больше о частностях, о деталях.
Сегодня будущее левого и правого политического движения в Европе после французских событий неясно, хотя ничего сверхъестественного ожидать не приходится. Вообще, "правое" и "левое" — скорее термины XIX века, чем современные политические цвета. Сейчас на дворе стоит эпоха сближения позиций, которая охватывает весь электорат. В отличие от своих предшественников, работавших только со своей, классовой аудиторией, современные левые и правые взаимодействуют со всей аудиторией и обращаются к отдельным социальным недугам. Противостояние политических крыльев европейской политики так и не привело к рождению нового качества. Мы видим, что проявленная объединенная энергия протеста показала несостоятельность современной политической системы, которая больше не отражает конфликта интересов. Что касается нашей страны, то здесь все ключевые вопросы решаются вне общественного контроля. Вместо этого нам демонстрируют создание альтернативного шоу, которому противостоит уличная политическая культура.
