Моя статья "Кремль против пула Белковского" вызвала многочисленные отклики и комментарии в сети. Сама констатация факта о необходимости объединения лево-патриотических сил (КПРФ, "Родина", НБП) для прихода к власти путем бархатной революции вызывает ожесточенные споры. Достаточно посмотреть отклики читателей, разделившихся на две противоположных группы: от "пусть приходят к власти националисты, Путин уже всех достал" до "знаем мы, кто такие Рогозин и Лимонов — "оранжевые", не дай Бог удастся их революция".
Состояние раскола характерно для сторонников русского патриотизма на протяжении всего последнего века. Сначала оно выражалось в противостоянии красных и белых. Хотя еще на заре коммунистической эры, в 1920 году, белоэмигрант Николай Устрялов описывал эволюцию советской власти в сторону державности: "Редиска. Извне — красная, внутри — белая. Красная кожица, вывеска, резко бросающаяся в глаза, полезная своей привлекательностью для посторонних взоров, своею способностью импонировать. Сердцевина, сущность — белая, и все белеющая по мере созревания плода. Белеющая стихийно, органически". Белеющая сердцевина советской власти в итоге дала Сталина и сверхдержаву. Тем не менее, убежденные белые патриоты ненавидели советскую власть до конца.
Историческое примирение красных и белых состоялось только после падения СССР, в 1992 году, при создании Фронта Национального Спасения. Получилось настолько мощное объединение, что Ельцин увидел в его существовании прямую опасность и распустил его своим указом. Дальнейшие события, нарастание противоречий между Верховным Советом и Кремлем, приведшее в итоге к расстрелу Белого дома, хорошо известны. Патриоты проиграли в силу собственной нерешительности, а также трусости и предательства вождей.
В дальнейшем система власти, сложившаяся при Ельцине, и достроенная, приобретшая бюрократический лоск при Путине, всегда четко реагировала на опасность "великорусского шовинизма", воспринимая носителей патриотической идеологии как опасных чужаков. Надо ли объяснять, что сегодня в рамках системы управляемой демократии для патриотических сил возможность выиграть парламентские или президентские выборы равна нулю.
Сегодня для патриотов вновь характерно брожение умов. Значительная их часть придерживается консервативных позиций. И даже при всем раздражении, которое у большинства вызывает Путин, они настойчиво выступают против революции, которая-де неизбежно будет оранжевой и приведет в лучшем случае к еще большему ослаблению, а в худшем — к распаду России. Между тем, мало того, что охранительная логика порочна сама по себе ("подморозив Россию", революцию можно лишь оттянуть на время, но не остановить), так она еще и повязывает ее сторонников со стремительно теряющим популярность, тотально зависимым от вашингтонского обкома путинским режимом.
Есть и другой путь. История дает новый шанс для патриотической оппозиции в виде оранжевой революции. Украинский Майдан был событием такого масштаба, что игнорировать его в политической практике невозможно. Нужно признать, что эта революция с ее антиноменклатурным¸ отчетливо националистическим характером нанесла сильнейший удар по Кремлю. Наиболее дальновидные политики поняли необходимость использования энергии Майдана. Недаром там появлялись отнюдь не только российские либералы, но и Сергей Доренко, и Дмитрий Рогозин.
После Украины стало ясно, что революция сегодня ассоциируется с оранжевым цветом. Как сказал Сергей Глазьев: "Нас не ждут честные демократические выборы в 2008 году, потому что власть пойдет на фальсификацию. Проблемы демократии будут решаться обществом на улице, и мы создадим структуры организации людей на местах. Поскольку выбора у нас нет, я буду участвовать в "оранжевой революции".
Оранжевая революция неизбежна. Поэтому нужно ставить вопрос не о том, как бороться с ней, а о том, как перекрасить ее в цвета российской государственности. Необходимо формировать революционную повестку дня. Уже сегодня оппозиция должна задуматься над тем, как в ходе грядущих потрясений не допустить развала России, гражданской войны, а в итоге — реставрации режима "внешнего управления". В этом плане на лидерах лево-патриотических сил лежит большая ответственность.
Возникает ряд тактических вопросов: о союзниках, о лидере, о финансировании и т.д. Все это решаемо, была бы политическая воля.
Объединяющим для либералов и патриотов — сторонников оранжевой революции сегодня является принцип народовластия. И сегодня стоит вспомнить, что патриотическое сопротивление в 1993-ем году защищало демократические ценности от авторитарной власти Ельцина. И последовательные либералы осудили тогда расстрел парламента. Кроме того, левая часть либералов сегодня последовательно выступает против антисоциальных реформ. В этом плане "Яблоко" куда ближе к КПРФ и "Родине", чем к СПС, с которым его настойчиво пытаются объединить.
Фигура лидера оппозиционной коалиции пока не просматривается. Есть ряд политиков, претендующих на это место, самый заметный из которых — Дмитрий Рогозин. Пока что Рогозин так до конца и не избавился от имиджа марионетки администрации президента и потому имеет не самую лучшую репутацию. Его судьба как политика будет зависеть от дальнейшего позиционирования — с Кремлем или с его противниками. Впрочем, вполне возможно и появление лидера снизу, из революционной волны.
Что касается финансирования, то история показывает: вопрос у кого брать деньги не имеет принципиального значения. Важно сохранять собственное лицо и проводить независимую от спонсора политику.
Главный капитал оппозиции — это лево-патриотические убеждения большей части населения страны, это огромный потенциал недовольства антисоциальными реформами и уступками во внешней политике, это разочарование во власти.
Идя навстречу народным запросам, революционные силы должны предложить идеологическую альтернативу путинщине. Как выражаются коллеги из числа экспертов АПН, такой альтернативой может быть синтез умеренного русского национализма и социал-демократии.
Одним из наиболее распространенных аргументов против революции служит мнение, что без крови в России не обойдется. Действительно, вряд ли стоящие за Путиным силовики просто так отдадут власть вышедшему на улицы народу. На первоначальной стадии не обойдется без столкновений демонстрантов со всяческими ОМОНами и СОБРами, которые без раздумий будут стрелять в толпу.
Но локальные столкновения, как и в 1993-ем году, вряд ли перерастут во что-то большее. Государственнические инстинкты в вооруженных силах и правоохранительных органах разрушены нынешней властью, ввергшей людей в погонах в состояние беспросветной нищеты. О боеспособности милиции, разложенной коррупцией, вообще умолчим. Как только чаша весов начнет клониться в сторону восставших, все они прекратят сопротивление. Защищать Путина до последней капли крови никто не будет. В интересах России, чтобы этот период смуты прошел максимально быстро, а к власти пришло коалиционное правительство, составленное из представителей оппозиции.
До 2008 года осталось совсем немного. Если лево-патриотические силы хотят взять власть, то им немедленно следует приступать к формированию реальной организационной структуры сопротивления. Вот уже год, как говорят об объединении оппозиции, в реальности же его не происходит. Инерция, занятое положение в системе тянет лидеров назад. Пока что Зюганов, Глазьев, Рогозин, Лимонов ограничивались лишь совместными общими инициативами, типа презентации провалившегося референдума. Но до реального союза еще далеко. А время не ждет.
Несколько лучше идут дела в регионах, где постепенно формируются пестрые по составу "гражданские фронты". Но без крупных партий, без Москвы все равно ничего не получится.
Часто в адрес лево-патриотических сил — КПРФ, НБП и "Родины" — звучат скептические оценки, во многом верные. Коммунисты стары и инертны. "Родина" дробится и мечется между Кремлем и оппозицией. Нацболы слишком радикальны и эпатажны для консервативного российского социума. Но "других писателей у нас нет". Так же как и не будет другого шанса ликвидировать "внешнее управление".
