1.Как Вы полагаете, А.И. Солженицын останется в истории России как писатель или как публицист?
Мне такое разделение не кажется адекватным, по крайне мере по отношению к А.И.Солженицыну. Так, например, "Архипелаг ГУЛАГ" — это отличный русский роман, новаторский по своей форме. Как тут разделить литературную и публицистическую составляющие? То же самое касается и его Нобелевской лекции, или "Гарвардской речи", или "Наших плюралистов" и т.д. Эти тексты действуют и потому, что это очень хорошая, в лучшем смысле слова литература.
Какие публицистические работы Солженицына Вам наиболее близки?
Да я всю его публицистику люблю. Особенно ту, которая еще не прочитана по-настоящему, и написана как бы в будущее: "Темплтоновская лекция", "Как нам обустроить Россию", "Мы перестали видеть цель", телевизионные беседы 1995 года и другие выступления последнего времени.
2. Как Вы относитесь к геополитической программе и историософским воззрениям писателя, изложенным в "Письме вождям Советского Союза" и ряде последующих работ, включая "Как нам обустроить Россию"?
К программе Солженицына я отношусь так, как и полагается относиться к словам пророка. Солженицын, на мой взгляд, всегда показывает нам не один из вариантов развития и не самый оптимальный путь, а единственный путь, позволяющий нам не погибнуть. Мы можем (хотя это очень маловероятно) пойти по этому пути и сохранить культуру, народ и государственность, а можем не пойти, и тогда мы потеряем сначала государственность, а потом уже, с необходимостью, культуру и сам народ.
Одобряете ли Вы антиимперскую и изоляционистскую программу Солженицына?
Наверное, можно и так назвать "программу Солженицына", но это, думаю я, в принципе неверно: дело не в том, что там "анти-", или от чего вроде бы зовет изолироваться автор "Письма вождям". Дело в том, что он считает необходимым сохранять и развивать. То есть заниматься своим, по преимуществу.
Считаете ли Вы, что она будет востребована новой Россией?
Я думаю, что до нас этот его призыв дойдет с большим опозданием, скорее всего — слишком поздно. Но ничего, хотя под конец немного поумнеем.
3. Чем Вы объясняете молчание А.И. Солженицына в период с 1983 по 1990 гг.?
Я смутно припоминаю, что Солженицын в это время дописывал "Красное колесо", и ни на что другое не отвлекался. В общем, правильно.
Могло ли вмешательство Солженицына и его активное участие в политике изменить судьбу страны в эту эпоху?
Я думаю, что не могло. Так, скорее всего, думал и сам Солженицын. Правильное решение, как метко заметил где-то старик Уинстон, люди обычно выбирают после того, как попробуют все остальные. Время такого правильного решения, я думаю, не пришло до сих пор — хотя мы безусловно ближе к нему, чем 15–20 лет тому назад.
4. Поддерживаете ли Вы отношение Солженицына к идее "экспорта демократии", которое он высказал во время недавнего интервью телекомпании РТР?
Безусловно, оддерживаю. Тем более что в таком отношении есть простой здравый смысл.
Не находите ли Вы здесь противоречие с пафосом знаменитой Гарвардской речи писателя 8 июня 1978 г. и других его выступлений эпохи холодной войны?
Противоречия не нахожу. Пафос Гарвардской речи Солженицына — это его любимый пафос защиты. Защиты от расползавшейся тогда по земле бесовщины. "Экспорт демократии" имеет мало общего с защитой от чего бы то ни было.
5. Считаете ли Вы, что национальная идея России состоит в "сбережении народа"?
Я не очень понимаю, что в данном контексте значит "национальная идея". Но "сбережение народа" либо будет главной и определяющей национальной целью, либо всё кончится хоть и быстро, но довольно болезненно.
Блехер Леонид Иосифович, социолог, сотрудник Фонда общественного мнения, член ЖЖ-сообщества "А.И. Солженицын и его творчество"
http://www.livejournal.com/users/leonid_b/
