Приватизация постбезопасности

Состояние, в которое вступил мир в XXI веке, может быть обозначено как ситуация постбезопасности. Такие бытующие определения, как постялтинский, постманхеттенский или постбиполярный миры, приобретают более частный характер.

Если США демонстрируют предельно наступательную "антитеррористическую" стратегию, то обратным полюсом стратегии предельно оборонительной, хотя и разбавляемой не столько превентивными, сколько ответными "точечными" ударами, оказывается Израиль. Об этом свидетельствует строительство начатой в Иерусалиме "Стены Безопасности", охарактеризованной как Новая Берлинская стена.

Вслед за пресловутыми "машинами письма" пришли "машины безопасности". Забавный, кстати сказать, получился результат, когда я набрал в поисковой системе "Яндекс" сочетание "концепт безопасности". Сразу же возникли сообщения о новых концепт-карах ведущих автомобильных компаний, то есть автомобилях, демонстрирующих последние технические достижения в сфере "пассивной безопасности". К ним примыкает новейшая модель концептуального мотоцикла "Судзуки": "Футуристические черты безопасности концепта Suzuki G-Strider включают в себя две видеокамеры, которые контролируют дорогу сзади. Информация с камер выводится на два монитора, которые установлены вместо традиционных зеркал заднего вида".

Вот такая "пассивность" — в тени активного строительства новой глобальной превентивной вертикали мировой постгосбезопасности (ПГБ), очень напоминающей строительство Вавилонской башни. "Упакованный в шлем стянутый ремнями, опутанный своими атрибутами безопасности и спеленанный мифом о безопасности, — описывает такую ситуацию Ж.Бодрийяр, — водитель становится мумией, настоящим трупом, заключенным в другую, немифическую смерть — в смерть нейтрально-объективную, как и вся техника, в безопасную смерть искусственного изготовления. Прикованный, пригвожденный к машине, он больше не рискует умереть, поскольку он уже мертв. В этом-то весь секрет безопасности, как и бифштекса в целлофановой упаковке: вас помещают в саркофаг, чтобы не дать вам умереть".

Пришедший от, как спорят аналитики , то ли просто акта, то ли теракта в виде покушения на Чубайса концепт включает, помимо прочего, точно рассчитанное количество взрывчатки на пути движения самого по себе абсолютно безопасного автомобиля.

Желая дополнить Карла Маркса, Жан Бодрийяр добавил одно слово в названии одного из своих фундаментальных трудов, посвященного производству симулякров: "К критике политической экономии знака". По всей вероятности, пришло время для новой опаснически-безопаснической политэкономии, основным двигателем которой не является ни экономика, ни идеология, ни геополитика, а отмеченная выше диалектическая пара. "Капиталу, живущему производством смерти, ничего не стоит производить и безопасность — это ведь одно и то же. Безопасность — это опромышленное продолжение смерти, так же, как экология — промышленное продолжение загрязненной среды… Предупреждение смерти ценой непрерывного самоомертвления — такова парадоксальная логика безопасности. В истории христианства ту же роль играла аскеза. Накопление страданий и покаянных обрядов могло служить таким же панцирем неуступчивости, защитным саркофагом против ада. Так и наша навязчивая тяга к безопасности может рассматриваться как грандиозная коллективная аскеза, предвосхищение смерти еще при жизни; содержанием жизни, проходящим через все законодательные решения, институты, материальные устройства наших дней, становятся все новые и новые защитно-предохранительные меры, и жизнь сама оказывается сплошной унылой бухгалтерией защитных действий… Бухгалтерия послежития — вместо радикальной бухгалтерии жизни и смерти". Такая политэкономия побуждает производить адекватную политтехнологию борьбы с самоомертвлением.

Впрочем, опасность/постбезопасноть — стали едва ли не главной парой геополитического производства в мире и на постсоветском пространстве. Однажды я ехал в поезде в одном купе с жительницей Севастополя.

- "Я не хотела, чтобы мой сын погиб в каком-либо из военных конфликтов", — назвала она основной мотив, по которому она отдала свой голос за независимость Украины. Впрочем, при посредстве концептуальной пары опасность/безопасность даже и не отмеченные особыми талантами политики способны изменять границы и совершать переустройство мира в целом.

Государство очевидным образом делегирует обществу, среди всех, ставших ему не нужными полномочий и гарантий, полномочия и гарантии реальной безопасности, честно предупреждая об опасности оставленных без присмотра вещей. Государство вместе со всеми своими внутренними органами постбезопасничает, предоставляя обществу самобезопасится под частными "крышами". Запомнилась информация из города Батайска Ростовской области, ставшего уникальным местом в смысле залежей непонятно откуда взявшегося оружия. Здесь неоднократно находили боевые машины пехоты, которые местные жители, по их же словам, хотели использовать в подсобном хозяйстве. Не так давно обнаружили вертолет, видимо, с его помощью хозяин мечтал опылять личный огород. И все же всех превзошел военнослужащий-пенсионер, некогда занимавший в СКВО высокий чин. Он разбил вокруг своего коттеджа для возделывания собственного сада изгородь, которая состояла из частей ракетной установки "Град". Теперь на слуху другой военный отставник , в свое время умевший без брака убирать заказанных лидеров оппозиции в Афганистане.

Конечно, России необходимы не стены внутренней безопасности, и без того избороздившие общество вдоль и поперек, а прежде всего прозрачность. И прежде всего вскрытие схемы легализации и каналов вывода криминальных средств за рубеж. Если хотите, постприватизационный Нюрнберг, если с антикоммунистическим ничего не получилось. Главный фигурант, несмотря на все свои коробки из под креррокса с "несчастными" миллионами "зелени" государство не интересует. Возвращение государственных средств не стало принципом политики государства. Власть ограничилась "показательным" наездом на избранного в качестве "козла отпущения" Ходорковского. И "элиты", вооружившись зонтиками, приводят в действие свои "грады".