Сейчас происходит вполне очевидная попытка выстроить от Молдовы до Казахстана пояс лимитрофного пространства, состоящий из государств, оказавшихся на стыке цивилизационных противоречий и пытающихся активно поучаствовать в историческом процессе на стороне тех или иных сил.
В частности, мы видим попытки возродить ГУУАМ, но не в прежнем виде союза проблемных государств, решающих свои частные проблемы, а в виде некоторого подобия единого блока политических режимов, подчеркивающих антироссийские струны в своей внешнеполитической стратегии и стремящихся получить новые политические очки в стане судей из блока евроамериканской цивилизации. На волне антироссийских задач, эти государства пытаются сделать серьезную заявку на вхождение в Европейское сообщество или, в меньшей степени, на статус военно-политического сателлита США.
В этом же ряду можно рассматривать и инициативу Нурсултана Назарбаева по созданию Союза Центрально-азиатских государств, озвученную несколько раньше, чем ющенковская идея "оживить" ГУУАМ.
При всей противоречивости этой инициативы, следует признать, что сам Назарбаев является достаточно деловым, продуктивным и зрелым политиком, который прекрасно понимает, что без реального участия Казахстана в крупном геополитическом союзе его государство будет оставаться неполноценным. Дилемма Казахстана заключается в том, что с Китаем он не может блокироваться в силу особенностей китайского геополитического пространства, которое несет в себе большую опасность для самого Казахстана. Единственный шанс для Астаны — создание эффективного альянса с Россией. Очень плохо, что сами российские политики этого по-прежнему не хотят осознавать. Если Казахстан выпадет из поля зрения серьезной российской внешней политики, то он вполне может начать сближаться с южно-азиатскими лимитрофными государствами и стать для нас троянским конем.
Особо ценная для России особенность Казахстана как крупного государства заключается в том, что, в отличие от других стран среднеазиатского региона, он не является политической марионеткой внешних сил. Другие наши потенциальные партнеры в регионе являются слишком неустойчивыми геополитическими образованиями, чтобы вести самостоятельную политику и чтобы на них можно было делать серьезные ставки. Киргизстан сильно зажат между двумя огромными пространствами, поэтому там находятся сразу две военные базы — российская и американская. В Таджикистане и Узбекистане довольно серьезной остается проблема терроризма и общей политической нестабильности, поэтому любые попытки серьезной межгосударственной кооперации с ними обречены на провал. Нужно отметить, что в военном плане все эти страны сильно ориентированы на Россию. Именно поэтому России необходимо закрепиться на большом и влиятельном геополитическом пространстве Казахстана и постараться геокультурно осмыслить его, так как, в отличие от других стран среднеазиатского региона, его южные рубежи являются естественными границами нашего непосредственного влияния в регионе на сегодняшний день. При наших ограниченных силах, сегодня важно надолго закрепиться в Казахстане и постараться не двигаться дальше на юг.
В большинстве экономических, да и политических вопросов Астана априори ориентирована на Москву и поэтому любой политический союз, на который нацелено в тот или иной момент казахстанское руководство, так или иначе будет работать на Россию. Эта ориентация наиболее выгодна для самого Казахстана, и местные ответственные политические чины это прекрасно понимают. Последние события показали, что у нас на сегодняшний день на всем постсоветском пространстве остались только два основных ключа — Украина и Казахстан. Эти две базовые платформы российского влияния в СНГ останутся таковыми в ближайшие 20-25 лет. В силу объективных причин, с Украиной сегодня наши отношения осложнены, поэтому мы должны перенести груз основного партнерства по СНГ на Казахстан, с которым никогда не возникало особых проблем.
По-прежнему важной для России будет оставаться проблема т.н. "непризнанных территорий" в соседних лимитрофных республиках. Здесь нам ни в коем случае нельзя играть только в одиночку, особенно при решении того комплекса проблем, который касается Приднестровья. Проблема Приднестровья является тем самым орешком, который очень сложно расколоть простыми механическими действиями. Россия должна отдавать себе отчет в том, что Приднестровьем рано или поздно следует поделиться с Украиной. В случае, если это произойдет, России и Украине вместе будет гораздо легче урегулировать с Молдовой все возникающие вопросы по Приднестровью. Более того, Украину в ближайшие 15-20 лет никто в Европе не ждет, поэтому нам нужно постараться кооперироваться с Киевом по приднестровскому вопросу как можно плотней, так как вряд ли стоит ожидать, что отношение в Евросоюза к России поменяется за это время на более дружественное. Здесь следует помнить о возможных препонах, которые может поставить Евросоюз России из-за Приднестровья. Роль Европы по данному вопросу, вне всякого сомнения, велика. С другой стороны, позиция США по Приднестровью будет более гибкой и рассчитанной на некоторые контуры взаимного компромисса всех заинтересованных сторон.
Серьезно оценивать роль Грузии при нынешнем раскладе сил в поле притяжения "неоГУУАМа" очень сложно. Насколько серьезно можно относиться к Грузии как к самостоятельной державе — открытый вопрос. Экономика Грузии уже многие годы является несостоятельной, еще более несостоятельна она как военная держава, чей внешнеполитический курс колеблется как правило, синхронно с внешнеполитическим курсом Вашингтона в регионе. России следует относиться ко всему многообразию грузинских проблем как можно спокойнее. Если вспомнить историю, то мы сможем обнаружить, что и 250 лет назад независимость Грузии точно так же, как и сегодня, "колебалась" между Персией и Россией. Точно так же, как и сейчас, 250 лет назад грузинские верхи вели себя некорректно по отношению к России. Чем это закончилось, все прекрасно помнят. Российско-грузинский союз останется довольно условным не в силу традиционной специфики наших отношений, а из-за того, что реальная значимость Грузии для России сегодня не слишком велика. Да, существует проблема Южной Осетии и Абхазии, но эти "республики победившего сепаратизма" — не более чем знаки, определенные вешки в хитросплетениях внешней политики. Они не представляют для России жизненно важного интереса, для Грузии же "возвращение" этих территорий является проблемой национального и государственного выживания. Абхазы и южные осетины всегда тянулись к России, это тяготение исторически оправданно, и на этом можно сыграть.
В обозримой перспективе для России не имеет принципиального значения, кто именно станет мотором для единого блока лимитрофных пространств — Киев, Тбилиси или Астана. Ни один из этих центров сам по себе не способен играть в открытую против России. Для самой же России особенно важным представляется развивать политические контакты второго уровня, с ориентацией на внутренние подпорки данных режимов. И разумеется, необходимо помнить, что всякое политическое оружие является обоюдоострым. Все перечисленные нами лимитрофные пространства не являются цельными структурами. Любое усиление антироссийских сил на внероссийском постсоветском пространстве приведет не столько к ответному усилению политической реакции самой России, сколько к упрочению пророссийского сегмента внутри этих республик, который никогда нельзя сбрасывать со счетов.
Замятин Дмитрий Николаевич, куратор Секции геополитики Российской Ассоциации Политической Науки
