Впервые «право-левый» проект возник в послеперестроечной России в самом начале 90-х годов как во многом стихийная реакция на разрушительные либеральные реформы и распад имперского пространства и первоначально объединял все силы, так или иначе не принявшие того, что идеолог реформ Александр Яковлев назвал «сломом тысячелетней русской парадигмы», для реформаторов чисто негативной и мешавшей их личному вхождению в «золотой миллиард» (на самом деле, «Дуньки в Европу»). Воплотившийся в так называемый «Фронт национального спасения», этот проект включал в себя на самом деле все глубинное, подсознательное, «нутряное», что было в русской правой, — от «белогвардейщины» до черносотенства — и в русской левой — от «махновщины» до сталинизма (где, впрочем, отчетливо присутствовали черты «правого»). «Подсознательное» ни в коей степени не означает «негативное», скорее наоборот, поскольку «подсознание» в данном случае есть вытесненное обыденностью «сверхсознание».
К сожалению, «коллективное бессознательное» так и не обрело осознанной идеологической и политической формулы и в основном кружилось вокруг рефлекторного коммунизма (от Нины Андреевой до будущего ядра КПРФ) и столь же рефлекторного монархизма (прежде всего, т.н. «кирилловцев», но отчасти и иных). Рефлекторными были и «антисионистские» мотивы «право-левых». В какой-то момент «право-левое движение» вообще стало приобретать черты женственно-истеричные, чему, впрочем, способствовал и ужас тех лет, особенно после заключения «пакта голода» (выражение Грассе д’Opce) между либеральными экономистами и либеральной интеллигенцией, действительно направленного на депопуляцию ненавистных и тем и другим русских. Слабость «право-левого» проекта начала 90-х отчетливо проявилась в трагических событиях 1993 года, когда не только была залита кровью все та же «рабочая Пресня» (!), но и оказались разгромлены все сколько-нибудь оформившиеся «право-левые» структуры. Увы, в целом, как уже было сказано, все это было движением не сознательным, а бессознательным, не реакционным, а реактивным, смешанным с экзистенциальным ужасом. Единственно адекватным художественным выражением тогдашнего порыва стала действительно вдохновенная — кем? — «Московская Октябрьская» Бориса Гребенщикова («Дети полка и внуки саркофага»… «Проснись, проснись, охрана… А в небе бабы голые парят… Гори, гори, мое паникадило, а то они съедят меня совсем»). То, что сам записавший этот запредельный текст после откровенно скурвился, по-своему закономерно — иначе бы, может, и не выжил…
Впрочем, героям слава, как и героям стрелецких бунтов времен «Хованщины».
После прихода к власти в России В.В.Путина завершился либеральный период. Хотя его агония, причем усиливающаяся, продолжается в области экономики и может оказаться смертельной для всех, прежде всего, для самих «экономистов». Тем не менее, сегодня очевидным образом началась совершенно новая эпоха русской истории — эпоха впервые открытой, а не тайной, власти спецслужб, к которой они шли в течение нескольких столетий и которую, естественно, не собираются отдавать. Французский исследователь Жан Робен в своих книгах несколько раз упоминает о некоем «Ордене Вия», антиромановском и конрреволюционном, антимасонском, одновременно, с которым были связаны еще имперские спецслужбы и который якобы продолжал существовать в советское время. Причем стремление вернуться к доромановским — на новой основе — порядкам не обязательно было для этих структур связано с «великими потрясениями». Речь могла идти и об органическом соединении Романовской и Рюриковой династий, что «склеило» бы разорванные времена и открыло бы путь одновременно — к контрреволюции и модернизации.
Вполне возможно, что ВЧК-ОГПУ-НКВД были только внешней оболочкой, за которой действовали сохранившиеся вопреки (или благодаря) 1917 году спецслужбы имперские. В вышедших недавно (под редакцией Е.М.Примакова!) «Очерках истории российской внешней разведки» скупо упоминается начальник российской внешней разведки при Николае II генерал Н.И.Потапов, который служил на высоких постах в разведке советской и не был репрессирован в 1917-38 гг. Так или иначе, режим власти спецслужб окружен плотным мифологическим ореолом, в котором сталкиваются шаблонный интеллигентский образ «кровавого чекизма» и конспирологические ожидания правой, в классическом смысле слова, части общества, сознательно или бессознательно верящей в спецслужбистский «заговор спасения». Эти ожидания, уже в силу самой своей устойчивости, могут иметь определенные соответствия в действительности. Заметим лишь, что специально для офицеров ФСБ на Лубянке был два года назад освящен храм во имя Софии Премудрости Божией (на имя храма обратим особое внимание). Если им в конечном счете удастся привести Россию — и шире, Евразийский континент — к подлинно консервативной революции, к восстановлению сакральных измерений бытия, в частности, к корпоративно-земскому строю, к независимой от контролируемых США международных организаций экономике, к церковной контрреформе и, прежде всего, к геополитическому прорыву (ось Париж-Берлин-Москва-Тегеран-Дели-Токио), то именно они парадоксальным образом окажутся спасительной силой, которой никто не ждал.
При всех возможных оговорках, этот конспирологический подтекст восприятия власти представляется крайне важным для современной России и способствует раскрытию ее здоровых сил, вызывая к жизни позицию «радикального центризма» (по выражению А.Г.Дугина) и «радикального путинизма».
Косвенно подтверждает правоту этой позиции — яростная антигосударственная и особенно антиспецслужбистская истерика левых, которые даже естественный для всех нормальных русских антиглобализм умудряются превращать в привычную для них «перманентную революцию». (Пример — Глазьев с его требованиями парламентской республики). И вот здесь-то мы и подходим к самому главному, о чем следует сегодня говорить.
На наших глазах снова возникает «право-левый проект». Однако совершенно не такой — полярно противоположный — «право-левому» прорыву начала 90-х. «Право-левым» его его можно назвать лишь условно. Ибо те, кто сегодня называет себя правыми, — СПС и проч. — никакие не правые, а крайне левые, наследники (часто даже по прямым родственным линиям) левокоминтерновского, троцкистского глобализма, большинство активных комбатантов коего погибло в сталинских чистках. Один и тот же мировой глобалистский проект тогда осуществлялся через коммунизм, а сегодня — через капитализм. Коммунизм и капитализм — одно и то же, — говорил испанский адмирал Карреро Бланко. Что же касается «мутантов коммунизма» — КПРФ и проч. — то «Фаничка долго ломалась, а потом согласилась». Осенью 2003 года открыто сложился «антиспецслужбовский блок», структурированный вокруг Лондона («двора святого Иакова»!), в который вошли КПРФ, «Яблоко», СПС, а затем и широкий фронт отдельных лиц от Боннер и Новодворской до Зюганова и Лимонова, куда через некоторое время плавно перетек и Глазьев. Всех их стали объединять «права человека», причем розовая «Фаничка», стыдливо прикрывая глазки, говорила, что речь идет, конечно же, о «правах человека труда».
Тем не менее, все, наконец, обретает свои изначальные, истинные черты. Коммунисты совлекли с себя «сталинистские оболочки» и предстали в своем истинном, ленинско-троцкистском виде, а для «Яблока» коммунисты — «с человеческим лицом»! — оказались союзниками против «метафизических киллеров», «ангелов-истребителей» — спецслужб (отсюда — успех среди либералов романа «Господин Гексоген»). Более того, все «человеческое, слишком человеческое», а, точнее, подчеловеческое, «подчревное» объединилось вокруг супермиллионера «коминтерновских кровей» Ходорковского и впервые выдвинутой им идеи «парламентской республики», то есть возвращения к февралю 1917 года и — далее — к духу «принципов 1789 года». Все это, разумеется, с позиций «антифашистского сопротивления» и противодействия «клерикалам» и «милитаристам». Когда Явлинского спросили, как он может сотрудничать с коммунистами, он ответил, что «мы сходимся на том, что дважды два — четыре». Вот этим «дважды два — четыре и являются для нового «право-левого союза» «принципы 1789 года».
«Знаком времени» стала прошлогодняя телебеседа Татьяны Толстой и Дуни Смирновой с Александром Прохановым, монтажно сопровождаемая — перед титрами — двумя рисованными змеями-«мелюзинами». Это была не просто телепередача — это был именно знак. Змеи, обнимаясь и кусая хвосты, соединяли якобы несоединимое. Для «зрячего» было ясно, что перед нами не просто политический, но «политико-эротический» (в самом широком смысле) проект. Заметим также, что греческое οφις — змея — анаграмма «Софии». На самом деле, вступление Проханова, безусловного государственника — пусть и левого — которого еще в советские времена либералы именовали «соловьем Генштаба» (хотя сами они все до одного были «курицами ЦК) в эту игру есть большой риск для него самого и свидетельствует либо о крайнем ослеплении, либо, наоборот, о крайней дальнозоркости (стремление «оседлать тигра» или личное знание об обреченности ситуации).
Так или иначе, кости брошены, и игра идет так, как идет. Для нас важен здесь не сам Проханов, а встречное движение либералов, готовых сегодня распространить свой либерализм до немыслимых прежде пределов. Разумеется, на определенное время.
Пожалуй, наиболее ярким свидетельством произошедшей инверсии право-левого синтеза является мутация национал-большевистской партии. НБП возникла вскоре после 93 года как радикальная, но вменяемая форма право-левого проекта, основанного на неоевразийской концепции А.Г.Дугина. Но после его вынужденного ухода партия превращается в совершенно левацкое и антироссийское движение. По всей видимости, этот разрыв был предопределен изначально — в силу физиологического тяготения Лимонова к богемному гошизму и троцкизму. Особенно остро столь порочная склонность проявилось уже в последние годы — в обличениях Лимоновым всего того, что он называет «русским адатом» и что на самом деле является, прежде всего, традиционной семьей.
Недавно «вся королевская рать» — именно королевская, ибо через лондонский королевский двор осуществляется подбор кадров — получила экзотическое пополнение. К ней примкнули и «русские язычники», поддержавшие «славянскую революцию» Ющенко, и метафизики из «Волшебной Горы», соединившие креационистское «единобожие» с толкованиями — в соответствующем — антигосударственном — ключе посланий бегунского инока Евфимия. Отсюда же и странный, организованный «Волшебной Горой» интернет-перформанс под названием «Путин — антихрист». «Подтянулись» изначально и действительно правые. Похоже, все-таки, действительно, складывается «право-левый» союз, но со знаком, абсолютно противоположным «право-левому прорыву» начала 90-х. Ибо тот прорыв был направлен на восстановление русской государственности, а этот — на откровенный демонтаж ее остаточных скреп.
Иными словами, речь идет о двойнике, «черной изнанке», «обезьяне», анаграмме того, что в свое время возникало как сверхидеологический синтез во имя национальной судьбы. На самом деле, речь идет о борьбе бытия и небытия. «Ивана Стотысячного» и субкультурных «меньшинств». Имперского софийного «эроса невозможного» и «безопасного секса». Триумфа воли и затхлых интеллигентских кухонь. На самом деле все это серьезно, очень серьезно…
