Сейчас, когда бесланская трагедия (и слова Президента о необходимости оказывать «эффективный отпор» террористам силами «гражданского общества»), реанимировала тему «гражданского оружия», почему-то не выходит из головы фильм Станислава Говорухина «Ворошиловский стрелок». Оставляя в стороне вопрос о художественных достоинствах (или недостатках) ленты, хотелось бы задаться вопросом — почему герой Михаила Ульянова не сдался властям? Ведь, если говорить по совести, он все делал правильно. Во всяком случае, так считает подавляющее большинство зрителей. Да и для самого героя, покупка винтовки на «черном рынке», необходимость лгать и изворачиваться — явно не по нутру. Тем не менее, иначе он поступить не мог. Почему?
Дело в том, что мнение подавляющего большинства граждан России (и убежденность героя фильма в оправданности своих действий) здесь вступает в непримиримое противоречие с действовавшим на тот момент законодательством и системой судопроизводства. Налицо две основные болевые точки: запрет на приобретение огнестрельного оружия законопослушным гражданином и неспособность профессионального суда вынести по делу старика-мстителя справедливое решение.
Между тем, противоречия эти только на первый взгляд кажутся неразрешимыми. Проблема неадекватности суда уже снята — если бы история, рассказанная в фильме, произошла сегодня, адвокат героя вполне мог потребовать, чтобы дело его подзащитного рассматривал суд присяжных. Что же касается покупки оружия, то законы, регулирующие этот вопрос, отнюдь не священная корова. Во многих странах (от США до Молдавии) законом закреплено право гражданина на свободное приобретение огнестрельного оружия. Там это право считается одним из главных факторов, сдерживающих разгул преступности. Соответствующие поправки уже обсуждались Госдумой прошлого созыва. А последние заявления Президента и спикера Совета Федерации (а главное, динамика общественного мнения по этому вопросу после трагедии в Беслане) свидетельствуют о том, что легализация «гражданского оружия» возможна уже в самое ближайшее время.
Таким образом, у нас есть законное право попытаться рассмотреть сюжет «Ворошиловского стрелка» в новом контексте. Давайте попробуем представить, что винтовка куплена героем на вполне законном основании в оружейном магазине. Он ее не прячет в чужой квартире, а хранит дома, в специальном сейфе, предусмотренном действующим законодательством. Совершив акт возмездия, герой собирает необходимые для пребывания в следственном изоляторе вещи, берет с собой винтовку и со спокойным сердцем сдается властям. Он охотно сотрудничает со следствием и спокойно ждет, когда прокуратура передаст дело в суд. Адвокат героя (совершенно не обязательно нанимать для этого дорогого адвоката — вполне сгодится «бесплатный») требует суда присяжных. Линия защиты на таких процессах отработана и незамысловата — «подзащитный действовал в состоянии аффекта, вызванном переживаниями за изнасилованную внучку» (то есть, был невменяемым на момент совершения преступления). Дело абсолютно прозрачное, процесс идет без неожиданностей и осложнений — прокурор оспаривает «состояние аффекта» и требует наказания, предусмотренного законом, адвокат ссылается на мнение экспертов, говорящих нечто предсказуемо туманное, мало интересующее присяжных. Когда присяжные удалятся в комнату для вынесения вердикта, каждому из них понятен выбор, который предстоит сделать. А именно: «засудить старика, чувства которого он полностью разделяет, на месте которого он (присяжный) поступил бы точно также, или же воспользоваться вполне легальной лазейкой, предоставленной защитой, чтобы отпустить его с миром». Конечно, среди обычных нормальных людей может оказаться один «толстовец». Пусть даже два. Эти, конечно, будут умничать и кочевряжиться, подражая манерам VIP-персон из передачи «К барьеру». Остальные же вынесут вполне предсказуемый вердикт, продиктованный их совестью и собственными представлениями о справедливости, — «невиновен». Героя освободят в здании суда и он вернется к отомщенной внучке.
Случаи, как две капли воды похожие на описанный мной, — не редкость в судебной практики многих стран. Например, в США. Роман популярного автора «юридических триллеров» Джона Гришема «Время убивать» посвящен как раз такому делу. Там суд белых присяжных, заседающий в одном из южных штатов, оправдывает темнокожего отца-мстителя, расстрелявшего в здании суда двух белых насильников, надругавшихся над его дочерью. Основной интригой романа является преодоление белыми присяжными расовой неприязни. При этом мимоходом сообщается, что, если бы не «расовый аспект» (тем более, если бы ситуация была бы обратной — белым пришлось бы судить белого мстителя, расстрелявшего темнокожего насильника), оправдательный вердикт был бы предрешен — и роман Гришему писать было бы не о чем. Показательно, что автора такое положение вещей в «самой демократичной стране Вселенной» не возмущает. Для него это — нечто само собой разумеющееся…
Итак, если бы герой Михаила Ульянова мог приобрести оружие легально и был бы уверен в том, что его ждет именно такой суд, можно не сомневаться — он бы не стал лгать и изворачиваться, а поступил бы в соответствии с предложенным мною алгоритмом. К сожалению, создатели «Ворошиловского стрелка» работали в условиях, когда суды присяжных существовали только на бумаге, а о легализации «гражданского оружия» не было и речи. Зрителю оставалось лишь сомнительное удовольствие: сочувствовать милиционеру в исполнении Галкина, который помог герою избежать законного наказания (должностное преступление, между прочим).
Сейчас, когда в Совете Федерации уже рассматриваются поправки по «гражданскому оружию», а суды присяжных, вынеся несколько громких обвинительных и оправдательных вердиктов, стремительно становятся обыденностью, есть все основания ожидать реализации сценария «Ворошиловский стрелок-2». Не в кино, а в жизни. Разумеется, никакой «эпидемии мести» не будет. Хорошо это или плохо, но число людей, сочувствующих герою фильма, значительно превышает число тех, кому при аналогичных обстоятельствах хватит духу поступить так же. Тем не менее, такие люди есть, и легализованное «гражданское оружие», а также уверенность в сочувствии присяжных, действительно, может подтолкнуть их к самосуду.
Давайте, рассмотрим — чем чреваты такие прецеденты. На мой взгляд, ничем плохим. Во-первых, присяжные — не дураки, их сочувствие вряд ли завоюет откровенный преступник. Не будет ими понят и случай, когда объектом мести становятся близкие совершившего насилие (так что ни о каком попустительстве «кровной мести» и прочих «пережитках Средневековья» не может быть и речи). Что же касается случаев, когда вина совершившего насилие очевидна и может быть доказана в суде, то расторопность правоохранительных органов полностью исключает возможность самосуда (тюрьма для такого преступника — лучший телохранитель).
Таким образом, сценарий «Ворошиловский стрелок-2» может быть реализован лишь в случаях, напоминающих историю, рассказанную в говорухинском фильме. Насилие совершено. Личность преступника очевидна. Но он, в силу тех или иных причин, имеет возможность избежать наказания. Наиболее распространенный случай — изнасилование. Жертвы такого преступления часто отказываются от попыток привлечь преступника к суду (слишком большие психологические издержки для истца, трудности с доказательной базой и т.д.). Таким образом, складывается чудовищная ситуация, при которой большая часть таких преступлений не только не доходит до суда, но и не фиксируется. Разумеется, в таких «курортных условиях» насильники наглеют, число жертв растет…
А теперь представьте, что создано несколько громких прецедентов, аналогичных описанному мною в сценарии «Ворошиловский стрелок-2». Теперь потенциальный насильник знает, что, совершая преступление, он рискует нарваться не только на эфемерное «разбирательство в суде», но и на значительно более реального мужчину, который жаждет разрядить в его тушку обойму (и при этом твердо знает, что суд присяжных его оправдает). Вам не кажется, что в таких условиях число преступлений против личности упадет в разы, и с каждым новым прецедентом поводов для самосуда будет становиться все меньше и меньше?
Хочу оговориться, сказанное мною ни в коей мере не является пропагандой противоправных действий. Я лишь пытаюсь спрогнозировать некоторые возможные последствия уже произошедших и ожидаемых перемен. Тем более, что идея дать гражданам возможность вооружиться и защищать себя самостоятельно давно витает в непосредственной близости от Спасской башни. И кто знает, возможно, уже новый 2005-й год граждане России встретят с оружием в руках.
