Одним из наиболее разрушительных видов обычного оружия являются боеприпасы на основе ОДС (объемно-детонирующая смесь), в широкой печати обычно именуемые «вакуумными бомбами». Такое название дано им потому, что основные разрушения они производят не ударной волной сжатия, как обычные фугасные боеприпасы, но идущей вслед за ней волной разрежения — существенно меньшей по амплитуде, но зато несравненно более длительной. Не происходит ли нечто подобное и в российском политическом пространстве после серии террористических актов? А именно, не получится ли так: что не удалось разрушить террористам в «фазе сжатия», рухнет теперь под воздействием формально противоположной по знаку «фазы разрежения»?
Не успела страна придти в себя после взрывов и стрельбы, а президент Фонда эффективной политики Глеб Павловский уже констатирует, что российская политическая система «растаяла, растеклась в слизь, сгинула, как шпана при облаве». То есть еще так недавно российское политическое пространство, как теплое болото, кишело разной политической живностью (пусть даже и мелкой, но живой!), и вдруг стало пустынным, словно антарктические льды на Северном полюсе. В подтверждение данного суждения он указывает на тот факт, что во время событий в Беслане политики наши молчали и занимались непонятно чем. Пожалуй, за это их действительно можно было бы осудить, если бы раньше в подобных ситуациях их стремление назойливо лезть в телекамеры и с пафосом вещать на всю страну не расценивалось как стремление «делать рейтинг на крови». Впрочем, далее из слов Павловского следует, что на самом деле российское политическое пространство пусто уже давно, и именно (или отчасти) поэтому Россия подвергается атакам террористов и внешнему шантажу.
Меньше всего мне в ситуации, когда еще не похоронены все погибшие в Беслане, хочется защищать российских политиков. Тем более, что уж что-что, а защитить самого себя способен любой из них (включая женщин). Однако — лиха беда начало. Дальше, согласно Глебу Павловскому, в России не оказывается уже не только политической системы, но и нации. Нация, утверждает он, только «рождается». «В судорогах».
«Возникновение нации у нас, — разъясняет Г. Павловский, — если брать предысторию, имело только два такта. Первый, довольно слабый, — это учреждение Российской Федерации, 1990-1991 годы. Второй, куда более сильный и страстный, — Чечня и борьба сперва армии, а затем и всей России с «независимой Ичкерией». Хорошо это или плохо, я даже не обсуждаю. Так вышло — идентичность России сформировалась фактически по ходу войны на Кавказе. И сегодня, очевидно, выявляется необходимость третьего такта суверенизации».
На следующий день глубоко уважаемый мною В.Л. Глазычев, впадши в «конструктивное отчаяние» пишет, что «нам позарез нужно создать нацию». Он даже находит некие ее «ростки», как две капли воды похожие на то, что ранее всеми именовалось ростками пресловутого «гражданского общества» (которое отнюдь не «общество граждан России», как, по-видимому, думает президент Путин).
Неужели террористический акт (или несколько) действительно есть фактор этногенеза, фактор не «поэтический» (как квалифицирует концепцию Гумилева Глазычев), но практический? Неужто новая нация на пределах многострадальной, обкорнанной России сформируется вокруг политого детской кровью пепелище школы №1 города Беслана? И какое будущее ждет эту нацию, ведущую свое начало пусть и не с полного поражения (как бы кому этого ни хотелось), но и не с победы, хотя бы победы духа?..
Но более всего смущает меня другое обстоятельство. А именно — история русского народа, история России. Как же так вдруг получилось, что на ее территории в начале XXI века не оказалось никакой нации? Значит ли это, что нация тут так и не сложилась за сотни лет, хотя трагедий и горя было хоть отбавляй, или же некая нация была?.. А если была, то какая вражья сила ее истребила?..
Что случилось с проектом русской нации, который сотни лет преобразовывал десятки этносов и миллионы людей иных национальностей в русских — русских славян, русских татар, русских евреев, русских немцев и т.д., построивших великую державу? Державу, в земле которой лежат наши предки?
Прежде чем провозглашать создание новой нации, не следует ли Глебу Павловскому, требующему от всех быть кристально честными и до конца последовательными, прямо и откровенно объяснить, что русской нации нет и быть не может? А после этого взять, да и переименовать «Русский журнал», главным редактором которого он является, в «Журнал новой нации»?..
Остается только объявить, где и когда будет производится запись в новую нацию.
Поскольку интервью Глеба Павловского вышло в качестве реакции на выступление В.В. Путина, то может возникнуть вопрос, действительно ли Президент дает повод к такому повороту мыслей и событий? Он говорит о «мобилизации нации», но, во-первых, мобилизация чего-то предполагает его наличие, а во-вторых, мобилизация — временное состояние, а нация — это постоянный, исторический модус существования. То есть «мобилизация» никоим образом не может означать «рождения» или «создания». Как-то даже неловко становится от того, что приходится говорить о столь очевидном. Но сегодня — об этом нужно сказать.
В самом деле, что было основной целью теракта в Беслане, помимо дискредитации федеральных и местных (осетинских, ингушских и чеченских) властей?.. Почему-то все с легкостью согласились с тем, что такой целью было учинить новый осетино-ингушский конфликт. Почему-то никто не задумался над тем, что в случае успеха террористов конфликт был бы совсем иным. Это был бы конфликт Осетии с Российской Федерацией, осетин — с русскими. Не случайно террористы, по воспоминаниям заложников, даже у них, фактически приговоренных к смерти, пытались вызвать ненависть к русским, говоря, что «русские не дают для вас пищи и лекарств», «из-за русских вы тут мучаетесь» и т.п. Не вызывает сомнений, что именно по этой причине для теракта была выбрана не русская школа. Заказчикам и организаторам теракта было не нужно сочувствие всего мира русским детям. Конфликт осетин с ингушами или чеченцами — террористам гораздо менее выгоден, чем конфликт осетин с русскими, республики — с Центром.
Очевидно, что говоря о мобилизации нации и единстве президент Путин имел в виду не допустить раскола между властью и населением, раздрая между разными политическими силами страны. Мобилизоваться — значит, как минимум, заткнуть рот паникерам, пораженцам и подстрекателям, провоцирующим анархию и натравливающих нас друг на друга. Мобилизоваться — значит вспомнить, кто мы есть, а не строить прожекты «brave new nation». А вспомнив, засучить рукава и продолжить дело наших отцов, дедов и прадедов: строить страну, служить ей и защищать ее от всякой мрази.
