Глобалистская модель «Нового мирового порядка» нуждается в последовательным воплощении во всех своих аспектах. Не только в идеологическом, государственном или военном, но также в ресурсно-экономическом и демографическом. В этой новой тотальности даже такая, на первый взгляд, деполитизированная область, как экология призвана послужить общему делу.
Все мы прекрасно помним, как на заре перестройки пропаганда устойчивого развития и экологических проблем в СССР внезапно стала сверх-актуальной. С самого начала эта борьба имела вполне политический окрас и была одним из инструментов войны контрэлит с государством. Для многих «молодых реформаторов» (вспомним, хотя бы борца с АЭС радиофизика Бориса Немцова) экологическая тема оказалась удобным трамплином. Недаром, расцвет экологических движений в нашей стране приходится на начало 90-х годов, когда шел слом структур госуправления и пришли к власти новые элитные группы.
По циничному признанию политтехнологов, экология «есть общественное манипулирование отдельными, вырванными из контекста научными или наукообразными терминами, отдельными примерами, отдельными цифрами» Такая манипулятивная технология привела к фокусировке общественного мнения в особой сверхценной зоне проблем — экологии. Это было неоходимо для переформатирования существующего политического спектра вокруг нового политического мифа. Вот с этой целью и был создан новый страх, затрагивающий любого гражданина вне его политической позиции. И либерал, и социалист — любой индивид получил статус жертвы, поскольку стал находиться в экологически угрожающем положении.
Один из наиболее показательных примеров этого рода — история борьбы с «озоновой дырой». После обнаружения над Антарктидой в конце 70-х годов, района с пониженной концентрацией озона в стратосфере эта проблема была предметом исключительно научных интересов. Но эта тема была быстро развернута экологистами в СМИ, и в 1985г. была подписана Венская конвенция об охране озонового слоя, а в 1987г. — Монреальский протокол об озоноразрушающих веществах. После массированного вброса тезиса о разрушении фреонами озонового слоя Земли эти ограничения были ужесточены в 1990г. вплоть до полного торгового эмбарго. Все документы конференции в Лондоне налагали на участников жесткие ограничения по производству и использованию фреонов.
Это соглашение по фреонам перевернуло структуру мировой химической промышленности, из нынешних 32 крупнейших поставщиков химикатов выжило лишь 6-10, и прежде всего «Импириал Кемикал Индастриз» и «Дюпон». Журналисткое расследование показало, что в финансировании антифреоновой кампании в СМИ огромную роль играл Фонд Макартура, фининсируемого «Дюпон», а глава британского отделения «Гринпис» по совпадению был родной внук основателя «Импириал Кемикл». В результате PR-акции картель «Дюпон» — «Импириал Кемикал» монополизировал и производство оборудования для производства заменителей фреонов, и контроль над международными испытаниями этих заменителей. « Каждый получил свое: экологи — гранты, пиарщики — бюджеты, а, по мнению экспертов, глава «Дюпон» мультимиллиардер Эдгар Бронфман извлек из «озоновой дыры» около 10 млрд. долларов.
После таких громких акций экологам трудно было избавиться от навязанной им репутации «корыстных сумасшедших». К экологическим проблемам стало принято подходить либо с иронической ухмылкой, либо с восторженным придыханием. Хотя оголтелая пропаганда экологизма в духе общества “Долой стыд!» вполне обоснованно расценивается наряду с практиками языческого культа.
Но еще более разрушительной, чем древние языческие культы, оказалась современая практика политтехнологической деконструкции. Она привела к тому, что общество, уже привычно балансируя между политической реальностью и политическим мифом, оказалось не способным рационально обсуждать серьезные проблемы Например, проблему изменений климата, прямо затрагивающие нашу экономику на длительную стратегическую перспективу. И может так получиться, что, глядя на приближающийся столб урагана, мы привычно отмахнемся от реальности: “Опять пиар! Один сплошной пиар!…»
