Совершенно уже запамятовал содержание столь любимого в детстве романа Майн Рида, но до сих пор сохранилось жуткое воспоминание о загадочном всаднике без головы, который время от времени появлялся на границе прерий и пугал своим неестественным видом не только барышень из романа, но и всех юных читателей. Примерно такую же роль в современной политической жизни начинает все больше играть и Союз правых сил. По крайней мере, в эту субботу дачники, обитающие в районе подмосковного поселка Виноградово, где проходил съезд СПС, могли и перепугаться, завидев подобную картину.
Действительно, что такое политическая организация, которая не способна выбрать себе в течение полугода лидера, более того, пытающаяся обосновать, что это есть здорово и правильно? Тот же самый «всадник без головы» — обезглавленный труп, посаженный на живую лошадь и по этой причине способный лишь хаотично передвигаться. «Лошадь» — это в данном случае все еще действующая регистрация партии в Министерстве юстиции.
На съезде и Анатолий Чубайс, и Леонид Гозман, и Борис Немцов каждый по-своему давали объяснение крайней необходимости, и даже благотворности для СПС того, что для любой партии противопоказано даже на несколько дней — еще полгода оставаться без лидера. У меня есть свое, отличное от официального спсовского объяснение этого необъяснимого феномена.
Дело все в том, что Союз правых сил никогда не являлся по-настоящему правой организацией. Ведя свою родословную от «Демократической России» конца 80-х, СПС из классической триады любого правого движения: либерализм в экономике, государственничество во внутренней политике и империализм во внешней, отстаивало только экономический либерализм, оставаясь в двух других важнейших компонентах правой идеологии на позициях крайне левого либерализма характерного в Европе, пожалуй, только для представителей посткоммунистических левацких организаций. Это проявлялось и в отношении к войне в Чечне и в предложениях по реформе в армии, и в общих взглядах на место России в мире и в непризнании ее права на отстаивание собственных интересов.
В начале и середине 90-х годов такая право-левая идеология ДВР, а затем СПС очень даже устраивала формирующуюся российскую буржуазию: делить собственность всегда удобнее при крайне либеральной экономике и слабом государстве. Но к концу 20 века ситуация коренным образом поменялась: уже приобретенную собственность надо было эффективно охранять, преумножать, обеспечивать для нее возможность экспансии за пределы страны. А для этого уже сформировавшимся мощным финансово-промышленным группам понадобились и сильное государство и агрессивная внешняя политика. СПС перестал выражать интересы того слоя, на который он всегда делал ставку: крупного капитала и верхнего среднего класса, который так или иначе обслуживает крупный капитал и живет его интересами. По сути, это признал и идеолог левых либералов в СПС Л.Гозман, который в своем выступлении на съезде сказал: «Мы партия работающих людей, а не бизнеса, как о нас почему-то говорили…». Не будем придираться к тому, что Гозман исключил из круга работающих людей всех бизнесменов, но по поводу нынешнего расхождения партии с интересами делового сообщества сказано достаточно откровенно.
Надо заметить, что в СПС всегда был, по крайней мере, один настоящий правый — это А..Б. Чубайс. Хотя бы по той простой причине, что он, являясь топ-менеджером огромной энергетической компании, значительно лучше своих товарищей по партии всегда воспринимал «социальный заказ» от того социального слоя, к которому принадлежит. Перед выборами 1999 года именно он в последний момент вернул к СПС правого избирателя, через силу продавив через леволиберальный политсовет поддержку действий Путина в Чечне. Не случайна была и попытка осенью 2003 года навязать партии откровенно правую идею «либеральной империи». Но тут леволиберальное лобби в руководстве организации сделало все для того, чтобы нейтрализовать его инициативу.
Видимо в этом принципиальном мировоззренческом противоречии и кроется реальная причина нежелания Чубайса открыто возглавить СПС. Не может и не должен правый политик возглавлять леволиберальную в своем большинстве организацию. И опять об этом проговорился Л. Гозман в своем докладе: «Давайте подумаем, какие будут последствия, если мы его все-таки изберем. Это чревато полной невозможностью договориться на правозащитно-яблочном фланге о единой коалиции». Леонида совершенно не смущает то, что этот «правозащитно-яблочный» фланг весь размером с горошину (по последнему ВЦИОМу — 2% и он даже меньше остаточного рейтинга СПС в 3%).
Сам Чубайс признал, что его избрание может повлечь за собой раскол в партии: «В данной ситуации невозможно налагать на конструкцию партии такую нагрузку». Интересно получается: на правом фланге упорно позиционируется организация, которая называет себя «Союз правых сил». Она предпочитает оставаться без всякого руководства лишь бы не избирать в качестве лидера правого политика, так как на самом деле является организацией леволиберальной. Такое возможно только в России и в романах Майн Рида.
По итогам этого съезда СПС можно сделать простой вывод: правый фланг в российском политическом спектре совершено пуст, интересы современного российского бизнеса и среднего класса выражать некому и тот, кому удастся это сделать заслужит не только популярность среди довольно значительной части населения, но и благодарность спонсоров.
