22 июня не только самый печальный, но и самый длинный день в году. Сегодня у нас достанет времени, чтобы поговорить о наболевшей теме. На бюрократическом языке речь идет о замене натуральных льгот денежными выплатами. На либеральном жаргоне это звучит как всегда красиво — «монетизация льгот». Я бы даже перевел это так — идеологизация льгот, поскольку основная идеология сейчас — это монета.
Ведь наградной лист постепенно становится очередным прайс-листом по оказанию услуг населению. И любой, имеющий достаток, может выбрать в нем себе по средствам Отечество нужной степени (с вручением или без). Понятно, что приобретается не изделие Монетного двора номер такой-то и даже не «рукопожатие крепкое». Средства инвестируются в одноразовую индульгенцию от преследования следователя. Или, на худой случай, в судебную амнистию для неправедно нажитого капитала.
Для всех тех, кто получил до этого награды бесплатно, а так же для прочих ветеранов труда и тружеников тыла полагается скромная подачка. Дать им один раз в руки и забыть навсегда. Вместе с опостылевшей федеральной обязанностью помнить, чтить и пожизненно заботиться. Эта проблема совсем не сводится к тому, какова сумма предложенных льгот и хватит ли регионам финансовых ресурсов, чтобы компенсировать льготы гражданам.
Тем более, что в среднем размер компенсации составит около 1,5 тысяч рублей. Даже национальные Герои лишились главного — своего исключительного статуса, получив взамен по 3,5 тыс. рублей в месяц. Видимо, для удобства расчетов цена подвига прямо приравнена к 100 евро. Все очень просто. Один подвиг Матросова — 100 евро. Шура и Зоя Космодемьянские — 200 евро. Три полета Гагарина — 300 евро. Такая вот железная логика монетаризма.
Тут придется напомнить то, что лежит вне бухгалтерии. Если короля играет свита, то государство образует сеть символьных иерархий. Причем иерархия денег оказывается не самой главной и важной, например, по сравнению с иерархией подвига. Оказывается, само государство существует ровно до тех пор, пока граждане добровольно признают его своим. А потому готовы инвестировать различные виды социального капитала в это рискованное предприятие. Обычно это проверяется в самом трудном, чрезвычайном положении для страны. Например, во время войны.
Посмотрим этот символьный вклад на примере одной семьи. Для нашей семьи Великая Отечественная наступила уже 23 июня 1941 года в крепости Белосток. Именно в этом месте находилась моя тетя — жена командира Красной Армии. Именно тогда она попала в немецкий плен. Вместе с двумя малолетними детьми. Она прошла с ними лагеря Польши и Германии, и кто знает, что пришлось ей пережить, чтобы сохранить жизнь себе и, главное, детям. Всех троих освободили союзники в апреле 1945 года. Потом был их лагерь для перемещенных лиц, потом наш фильтрационный, затем — восстановление шахт Донбасса. «Нет таких денег, чтобы можно было оценить этот кошмар!» — сказала она, отказываясь от щедрой немецкой компенсации узникам лагерей. Может быть, господа Зурабов и Кудрин хотят поторговаться с ней из-за своих грошиков?
Какая корысть двигала дядей Володей, блестящим поэтом и философом, оставившим свою литинститускую бронь и ушедшим добровольцем на фронт. Он лихо воевал, дослужился до офицерского звания и погиб в самом конце войны, спасая из горящего дома польскую девочку. Может быть, его привлекла ладная офицерская форма и связанное с ней денежное довольствие? Не думаю…
Что же заставило мою мать — хрупкую студентку факультета естествознания — в летние каникулы отправиться на лесоразработки. В компании с другими институтскими подружками они валили лес, заготавливая шпалы для фронта. Может быть из-за продуктового пакета — полкило хлеба и полбутылки растительного масла?
И наконец, почему мой дед на последние сбережения купил в годы войны танк и лично передал на фронт со словами «Воюйте лучше, германец нас одолевает!». Отдал все сбереженное через все революции и реквизиции только для того, чтобы этот танк сгорел через месяц боев. С точки зрения монетаризма поступок деда — иррациональный и даже бессмысленный. По «экономической» логике следовало бы подождать всего две недели и инвестировать семейный средства в акции солидной компании «Крупп» или «Симменс», действующих и поныне… Но мой дед решил иначе, точно также, как сотни и тысячи других. Вот из-за таких упертых людей и произошло это чудо под Москвой и Сталинградом.
А был еще дядя Коля — простой солдат войны, привезший вместе с солдатской медалью окопный туберкулез. А был еще дядя Леня, капитан Тихоокеанского флота, вернувший нам Порт-Артур. И конечно, был мой любимый дядя Миша — почетный чекист. Контрразведчик и смершевец, после войны он участвовал в «атомном проекте» и лично руководил добычей урана для первых атомных зарядов.
Я думаю этого достаточно… Достаточно вложено в «эту страну» для того, чтобы считать ее своей навсегда! Вот почему эта «монетаризация» подвига оскорбляет даже не наших стариков. А прежде всего нас самих, считающих себя наследниками государства по прямой. И мы вправе потребовать вернуть себе все, принадлежащее нам по праву. Разумеется, господа, с процентами на вложенный символьный капитал.
